Варяжская гвардия Византии - Олейников Алексей Владимирович Страница 5

Во время войны варяги имели приоритет при разграблении вражеского города. Существовал и достаточно интересный обычай – после смерти императора варяги имели право войти во дворец и взять то, что им понравится. Богатству уже упомянутого Харальда весьма способствовало то обстоятельство, что он трижды таким образом посещал императорские сокровищницы, расположенные во дворце. Если ко всему сказанному прибавить также широкие возможности для личного обогащения – огромное количество добычи и трофеев от участия в различных боевых действиях, знаки внимания и поощрения императора и других лиц, – то становится понятным, почему в отношении того же Харальда говорили, что «никто в Северной Европе не видел прежде, чтобы столько сокровищ находилось во владении одного человека». Одно только его присутствие в составе Стражи на коронации 3 императоров уже сделало его богатым человеком.

Харальд, конечно, выдающийся во всех отношениях, образец варяжского гвардейца, но последствия службы и рядовых варягов превосходили все их ожидания.

Применительно к англо-варягам можно говорить и о наделении их земельными участками. Такая мера со стороны Алексея Комнина была особенно благотворна к изгнанникам, лишенным не только имущества, но и отечества. Отслужить и вернуться, как русы и скандинавы, «домой» англосаксы не могли – Византия стала их родиной.

Рассматривая моральный облик Варанги и ее боевой дух, следует отметить прежде всего исключительную преданность Стражи царствующему государю. Когда в марте 1081 года Алексей Комнин решил захватить трон и его армии появились перед Константинополем, город был защищен только Варяжской гвардией и отрядом немецких наемников. Показательно, что Алексей, считая, что подкупить, убедить или принудить варягов невозможно, подкупил немцев, и те открыли ворота. Варяги оставались верны императору Никифору III, даже когда он решил отречься от престола.

Анна Комнина свидетельствует: «Русы соблюдают верность императору, так как охрана его особы является у них семейной традицией, чем-то вроде священной обязанности, бережно передающейся из поколения в поколение. Преданность их венценосной особе нерушима. В их натуре нет и намека на способность к измене».

Арабские путешественники отмечают, что их верность повелителю была столь сильна, что они были готовы «умереть с ним или позволить себе быть убитыми им». Историк И. Зонара[32] рассказывает, что, когда Иоанн Комнин, преемник умирающего императора Алексея, пришел во дворец, варанги, заняв проход в караульной части, где было их местопребывание, не пропускали наследника, отвечая, что, пока император жив, они никого не пропустят. Лишь по предъявлении доказательств смерти монарха Стража уступила. Когда Харальд Хардрада участвовал в мятеже против императора Михаила V, закончившемся низвержением и ослеплением последнего, ему пришлось преодолевать сопротивление бывших сослуживцев. Несмотря на непопулярность Михаила, Варанга осталась верна ему, и ее численность после беспорядков в Константинополе заметно сократилась. Часть стражей после переворота была повешена новой властью, о чем пишет Михаил Пселл, лично присутствовавший при ослеплении императора, а также видевший повешенных. Преданность царствующему монарху высоко ценилась императорами, особенно в неспокойные времена дворцовых переворотов. Недаром про последнего Комнина – Андроника – говорили, что он доверяет лишь своей собаке у кровати да Варяжской страже за дверью.

Затем следует отметить высокие моральные качества варангов. Так, Кедрин упоминает случай, когда один из варягов, встретив в пустынном месте женщину, предпринял попытку изнасилования. Женщина, выхватив его же меч, убила воина. Сослуживцы убитого, собравшись вместе, воздали ей честь, отдав имущество насильника, а его бросили без погребения как самоубийцу. Византийские историки пишут также о том, что немецкие (в широком понимании слова) наемники отличались от варангов своей продажностью.

Наконец, в подавляющем большинстве случаев варяги были людьми верующими и христианами, о чем свидетельствует, в частности, их особая «полковая» церковь Святой Богородицы, расположенная при западном фасаде храма Святой Софии. Уже император Константин Багрянородный упоминал о «крещеных русах», стоявших в карауле во время приема арабского посла. Посещали гвардейцы и храмы в городе. Русы имели церковь Святого Ильи уже в 1-й половине X века.

Первый специально выстроенный варяжский храм, вероятно, существовал с начала XI века, но был закрыт в 1052 году. Вторая скандинавская церковь в честь святого Олафа Харальдсона и Божьей Матери была построена недалеко от храма Святой Софии. Выстроенный во исполнение обета, данного императором полку варангов в сражении при Эски-Загре, этот храм был известен как Панагия Варангиотисса (Богородица Варяжская). Согласно легенде XIII века, над алтарем этого храма висел меч святого Олафа.

Вообще культ святого Олафа, покровителя купцов, путешественников и воинов, был очень популярен в Северной Европе (в Новгороде в XI–XII веках был храм Святого Олафа). Олаф выступал главным образом как покровитель варягов и в первую очередь Харальда Хардрады, своего сводного брата и предводителя скандинавских наемников в Византии. Вначале в Константинополе была построена часовня Святого Олафа, затем церковь в его честь, в дальнейшем меч Олафа перевозят в Константинополь. Причем, по легенде, император строит или участвует в строительстве церкви, а также выкупает меч у его владельца за тройную цену (или за три меча) и отдает его в церковь Святого Олафа. В любом случае именно Харальд был наиболее вероятным источником зарождения культа святого Олафа как святого патрона скандинавских воинов в Византии: ведь сам Хардрада как брат Олафа мог претендовать и претендовал, судя по рассказам саг, на особое покровительство святого.

Английским контингентом Варанги посещалась специально построенная английская церковь в Константинополе – базилика Святых Николая и Августина Кентерберийского.

В традицию у гвардейцев вошли посещения Иерусалима и святых мест. Например, Анна Комнина называет имя одного такого паломника – Петра по прозвищу Кукупетр. Отмечались христианские праздники – прежде всего Рождество, Пасха, а также день Богоявления (полковой праздник варягов с 1122 года – дня победы при Эски-Загре). Христианская атрибутика присутствовала на вооружении и снаряжении воинов Варяжской гвардии. Археологи на местах боев Варанги находят в большом количестве нательные крестики.

В целом в империи культивировался и внедрялся образ «варяга-христианина». И это не было преувеличением. Сама служба Византии приучала варангов к соблюдению христианских традиций и обрядов. Для армии, находившейся в походе, увеличивалось количество религиозных обрядов. Пение Трисвятого в военных лагерях звучало утром и вечером, солдаты исповедовались перед сражением, а крест и ковчег несли от самого Константинополя. Ветераны Варанги, познавшие византийский образ жизни и сущность христианской веры, являлись проводниками христианства в Северной Европе. В этом, без преувеличения, проявлялась цивилизаторская миссия как Византии, так и ее Варяжской гвардии.

Занимались гвардейцы различными видами спорта. Борьба, игра в мяч, настольные и другие игры активно практиковались среди варягов. Имели место групповые игры – своеобразные матчи. Так, Харальд Хардрада и солдаты его отряда даже во время похода в Италию играли в мяч. Причем устроили состязание прямо под стенами осажденного города, показывая тем самым презрение к его защитникам. Уже упомянутый король Сигурд Норвежский был фанатом ипподрома. Как-то он предпочел осмотр имперской сокровищницы (а это, как правило, сопровождалось богатыми дарами) зрелищу игры на ипподроме. Участвовали варяги и в таких развлекательных мероприятиях, как пантомима, демонстрация греческого огня, музыка и пение. Император и императрица активно участвовали в этих мероприятиях, зачастую выступая в качестве покровителей состязающихся сторон или команд.