В. Злыгостев - Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную Страница 66

2. Перелистните страницу и вглядитесь в лица индейских вождей. Обликом они более всего похожи на вождей монгольских. Бесспорно, можно было бы разместить фотографии современных монголов, но нельзя забывать, что соратники Чингисхана являлись «людьми длинной воли», а аналогии им, кроме как с индейскими предводителями, чьи образы отображены в фотодокументах, нет. Разве Сидящий Бык — великий воин дакотов, который «еще в юности прославился своим мужеством» [66, С. 338], а впоследствии был избран верховным вождем, после того как у реки Литл-Биг-Хорн «одержал самую значительную победу за всю историю войн североамериканских индейцев против белых захватчиков» [66, с. 338], не мог удостоиться титула багатура или же звания тысячника, а может быть, и темника в войске Чингисхана?

Кстати, у Литл-Биг-Хорна Сидящий Бык заманил генерала Кастера к якобы незащищенному селению дакотов. После того как захватчики «выяснили», что там «не видно ни одного взрослого индейца» [66, с. 338] и кинулись туда в предвкушении легкой добычи, они внезапно были атакованы с флангов индейскими конниками, ведомыми своим вождем. «За час-другой отборное войско Кастера было уничтожено. Поплатился жизнью и сам генерал Кастер, а также семнадцать офицеров и несколько сот солдат» [66, с. 338]. Не правда ли, действия воинов, ведомых Сидящим Быком, напоминают почерк Субэдэя, непревзойденного мастера путать врага, заманивать, а затем сокрушительным ударом добиваться победы? Великий вождь дакотов не ведал, что несколькими столетиями ранее, используя в качестве приманки как будто мирное кочевье, Субэдэй в 1216 году одержал очередную победу над меркитами.

3. Авторы «Юань Ши» упоминают о сражении, которое произошло между завоевателями и войсками хорезмшаха у «…реки Хойли…» [12, ср. 227]. Монголы «…достигли реки Хойли, Чжэбэ сразился, но безрезультатно. Субэдэй поставил войско к востоку от реки, предписал войскам зажечь по 3 факела на человека, чтобы увеличить силу войска[186]. Пресловутый владетель (хорезмшах. — В. 3.) ночью сбежал» [12, с. 227]. Вроде бы все ясно — сбежал и сбежал, но где же конкретно произошло это столкновение «у Хойли» и что это за река?

Рассматривая текст «Юань Ши», можно предположить, что то сражение отнесено китайскими учеными к началу погони за хорезмшахом, однако вполне реально выдвинуть и другую версию, а именно перенести эти события к концу лета — началу осени 1220 года, ко времени пребывания Субэдэя и Джэбэ в районе Хамадана — Казвина — Кору на, где военачальниками Мухаммеда была предпринята попытка активного сопротивления монголам. Рашид ад-Дин упоминает о том, что «…в Саджасе (Сенендже. — В. 3.) собралось большое скопище войск султана» [38, с. 403], а в районе Коруна, скорее всего, и произошло упомянутое в «Юань Ши» столкновение хорезмийцев с монголами, именно там Джэбэ в открытом полевом сражении [4, с. 145] вынужден был «сразиться… безрезультатно» [12, с. 227], но затем, когда в бой вступил Субэдэй, «…они (монголы. — В. 3.) повернули… и всех уничтожили» [38, с. 403], а сам Мухаммед позорно бежал в Гилян.

В пользу того, что сражение у р. Хойли произошло в Ираке Персидском, а не в районе Термеза, говорит и тот факт, что после взятия Бухары и Самарканда у противников монголов не было в это время южнее вышеперечисленных городов войск и военачальников, способных противостоять им в «поле». По свидетельству Ибн ал-Асира, «мусульмане уже были преисполнены страха и трепета перед ними, и… не были в состоянии ни устоять [против них], ни отступать сообща, а разбежались кто куда, кто сюда…» [38, с. 17–18]. И наконец, упоминая реку Хойли или Кайлы (Каялы), необходимо учитывать тот факт, что крепость Корун (Керенд) находилась менее чем в 50 км от реки, которая ныне зовется Дияла.

4. Трактовка названий перечисленных в «Сокровенном сказании» народов и стран, выглядит следующим образом: «кибчаут» [22, § 270] — кипчаки, «канлин» (канглы. — В. И.[187]), Бачжигиг (башкиры), Оросут (русские), Мачжарат (мадьяры — венгры), Асут, Сасут[188] (осетины), Серкесу (ясы — черкесы), Кешемир, Рарал (Лалал) (аланы?) [44, с. 93]. Этнонимы «болар [22, § 262] следует соотнести с булгарами, а „булар“ [22, § 270] Рашид ад-Дин ассоциирует с поляками: „Царевичи… отправлялись в области кипчаков, русских, булар [поляков]… будары были многочисленный народ христианского исповедания; границы их области соприкасаются с франками“ (курсив мой. — В. 3.) [38, с. 406]. По поводу же определения термина „Мачжарат“ — мадьяры [12, с. 307], существует абсолютно независимое мнение монгольского филолога, заслуженного деятеля науки Монголии профессора С. Дулама, который причисляет „Мачжарат“ — „мачжаров“ к венграм [14, с. 22]. И наконец, под Идилом (Итилем) и Аяхом (Джаихом) скрываются названия рек „…Волга — Кама и Урал (Яик)“ [12, с. 307], а под „Кевамен-кермен… букв. „Киев-крепость““ [12, с. 307].

5. По поводу уникальности похода, совершенного монгольскими полководцами, уместно процитировать профессора Е. Н. Чер ных: «Конечно, досконально выверенный путь отрядов Субутая и Джебе прочертить довольно трудно. Однако тотальная протяженность этого до чрезвычайности извилистого и сложного маршрута, стартовавшего из бассейна Зеравшана в Средней Азии, вплоть до их возращения к исходной области, вряд ли может быть короче 12–13 тысяч километров. Если же присовокупить к ним еще примерно пять тысяч километров, что проделали они в 1225 году от Средней Азии до родных берегов Онона и Керулена, то выходит, что за три или же четыре года конная рать обоих полководцев сумела преодолеть с боями — порой очень тяжелыми — до 18 тысяч километров!

Хрестоматийное восхищение, как обычно, вызывали и вызывают доныне походы Александра Македонского. Фаланги великого полководца IV в. до н. э. преодолели примерно 20 тысяч километров, но за 10 лет (334–323 гг. до н. э.). Здесь же почти такой же путь, но всего лишь за промежуток времени в три раза более сжатый! Нынешнее наше наблюдение стало любопытным отзвуком несравненно более ранних высказываний, к примеру, персидского историка Джувайни. Тот писал свои сочинения уже при дворе подвластных Монгольской империи иранских иль-ханов, отчего его труды и наполнены верноподданническими чувствами по отношению к новым хозяевам: …..„…Если бы Александр [Македонский], имевший страсть к талисманам и решению трудных задач, жил во времена Чингис-хана, то учился бы у него хитрости и мудрости и не находил бы лучших талисманов для покорения неприступных крепостей, чем слепое повиновение ему“» [67, стр. 65].

6. Существует интересная версия отношений, имевших место между Бату и Субэдэем, Бату и другими чингисидами, высказанная французскими учеными, которую приводит в своей монографии Р. Ю. Почекаев: «Эрнест Лависс (1842–1922) и Альфред Рамбо (1842–1905), французские историки, соавторы и редакторы многотомной „Всеобщей истории с IV столетия, до нашего времени“: „Сын Джучи, Батый, который позднее был прозван Саин-ханом, то есть Добродушным… мирно управлял своими кипчаками, киргизами, болгарами, башкирами, русскими и другими народами и вяло, не торопясь, воевал с непокорными, „К линии Джудши, к Добродушному все отнеслись с презрением… Чтобы расшевелить Добродушного, ему прислали Субутая в качестве военного совета. Ни одним завоевателем не помыкали так грубо, как несчастным Батыем. Субутай корил его по всякому поводу; его двоюродные братья из младших линий постоянно насмехались над ним — особенно двое: пьяница Гуиук и рубака Бури, человек невероятно грубый. Он делал завоевания против своей воли…“; „Батый, со своей стороны был сыт завоеваниями; он был не похож на своих воинственных двоюродных братьев Гуиука и Менгке и на своих троюродных братьев, Кайду, Байдара и Бури, фанатиков войны, которые искали лишь ран и клялись именем Субутая. Добродушный пытался тайно бежать. Батыя удержала железная рука, и он вынужден был против воли продолжать поход и повиноваться почтительному приказу своего страшного слуги, Субутая (курсив мой. — В. 3.); "Октай умер 11 декабря 1241 г. Когда в Венгрию пришло официальное известие о его смерти, вероятно в марте 1242 г., Батыя невозможно было удержать никакими силами. Сам Субутай согласился отпустить его…" [Крестовые походы, 1999, с. 1058–1060, 1070, 1072, 1073]. Будучи специалистами в том числе и по истории России, авторы, несомненно, восприняли негативное отношение к Бату со стороны древнерусских летописцев. А вот выводы насчет презрения к Бату со стороны родичей и его безволия — это уже вольная интерпретация самими исследователями сведений "Сокровенного сказания"" [47, с. 298–299].