Наиль Ахметшин - Врата Шамбалы Страница 9

…На автовокзале в Куньмине билеты до города Цзинхун — административного центра упомянутого автономного округа — обошлись в 145 юаней (18 долларов) каждый. Ехать предстояло всю ночь, поэтому нижние полки в автобусе со спальными местами на двух уровнях оказались весьма кстати. Мне, правда, не повезло: буквально перед носом находился телевизор, который мои соседи готовы были смотреть до утра. На помощь пришел водитель, решительно выступивший на стороне иностранца.

Подходящее жилье в Цзинхуне нашли довольно быстро. Администратор гостиницы "Цзинлян" явно хотела бы взять с нас побольше, но через пять минут сошлись на 50 юанях в сутки за вполне сносный номер с удобствами. Весьма скромные расценки для центра города, хотя при желании можно было, разумеется, найти и дорогой отель (за 600–700 юаней и выше).

Цзинхун изобилует свежими фруктами, в том числе экзотических папайи, манго, личжи и т. д. Город стоит на берегу реки Меконг (кит. Ланьцанцзян), который помимо Китая течет также по территории Мьянмы (Бирма), Лаоса, Таиланда, Камбоджи. Вьетнама и впадает в Южно-Китайское море. В последние годы все эти страны резко активизировали торгово-экономическое сотрудничество по различным проектам, связанным с великой рекой.

Первым из российских исследователей в бассейне Меконга побывал географ и путешественник П.К. Козлов во время экспедиции в Монголию и Восточный Тибет в 1899–1901 гг. Он проработал там в течение полугода и, в частности, писал: "Верхний Меконг, согласно общему простиранию хребтов и долин, заключенных между ними, стремительно катит свои голубые волны в юго-восточном направлении. Зародившись из обильных ключей, эта река, по словам туземцев, вначале течет на восток по открытому высокому, холодному плато Центрального Тибета, затем, постепенно склоняясь к югу, все более и более стесняется сближенными между собой цепями гор, образующими… нередко теснины и пороги, по которым, бешено низвергаясь, оглушает шумом своих вод, сбивающихся у каменных прибрежных стен в блестящую пенистую массу. Боковые ручьи и многочисленные речки, напоминающие собой по быстроте течения горные потоки, увеличивают дикость и своеобразную прелесть Меконга; там и сям, в капризно-извилистых его расширениях, приютились селения тибетцев, к крохотным полям которых обрываются скалы, убранные рододендронами, диким абрикосом, белой и красной рябинами. Темный лес из могучих елей, лиственниц и можжевельника располагается с одной стороны, светлые березовые рощи — с другой; на дно самих долин, к берегам вод, спускаются густые кустарники — ива, жимолость, барбарис, боярышник, так называемые ягодные кусты — крыжовник, смородина, малина и множество всевозможных высоких и низких трав. Выше лесной и верхне-кустарниковой зон пестрят самыми разнообразными цветами альпийские луга, где на просторе пасутся стада кочующих обитателей, в свою очередь мало стесняющие диких млекопитающих, не говоря уже про птиц, в большинстве случаев держащих себя совершенно безбоязненно и по отношению к стадам, и по отношению к туземцам".

"Многоводный Меконг, — отмечал путешественник, — стремительно несется по широкому (от 40 до 50 или даже 60 сажен) (от 80 до 120 метров. — Н.А.) галечному руслу, обставленному желто-бурыми или буро-лиловыми песчаниковыми берегами. Его зеленовато-голубые волны, скрывающиеся зимой подо льдом лишь на самое ограниченное время, да и то в местах плавного течения, пестрят барашками, разбивающимися на порогах в мельчайшую водяную пыль, играющую на солнце нежными цветами радуги. Местами же река катится величаво-спокойно и представляет собой стальную или зеркальную гладь, красиво отражающую прилежащие скалы и леса. Глубина верхнего Меконга, по определению туземцев, варьирует от 3 до 7–8 сажен (от 6 до 16 метров), а уровень — от 7 до 20 футов (от 2 до 6 метров)".

Должен сказать, что на меня река в районе Цзинхуна сильного впечатления не произвела. Меконг даже в сезон дождей отнюдь не выглядел полноводным. Неудивительно, что ряд стран высказывает серьезную озабоченность вопросами экологии в бассейне реки. Китайское правительство, в свою очередь, заявляет, что освоение ее водных ресурсов не окажет негативного влияния на окружающую среду государств, расположенных ниже по течению.

На улицах города и в соседних деревнях бросается в глаза удивительно приятная внешность большинства представителей народа тай, которая практически не зависит от их возраста. О том, почему в Сишуанбаньна так много симпатичных и добрых лиц, рассказывает древнее предание.

…На берегу реки Санры в деревушке Мэнбанаси стояла хижина из бамбука, в ненастную погоду с трудам выдерживавшая напор сильного ветра. В ней многие годы прожил До-ланга, любивший подолгу смотреть из окна на пролетавших мимо птиц и плывущие в небе облака. Во время богослужений он нередко приходил в соседний храм, где очень внимательно рассматривал лица верующих, а потом, воодушевленный, отправлялся дамой.

Доланга всегда приносил в хижину цветы, листья и с их помощью рисовал на полотне или атласе увиденных им односельчан. Свои картины он затем продавал посетителям храма, зарабатывая таким образом себе на жизнь. Художник увлеченно работал и мог не покидать дома на протяжении нескольких дней.

Однажды глубокой ночью к хижине подошел неизвестный в темной чалме и черной накидке. Раздался резкий стук в дверь. Столь поздний визит был полной неожиданностью для Доланги, он зажег лампу и спросил: "Кто вы и что привело вас ко мне?" Человек в черном сурово ответил: "Я дух смерти — посланец Баина, владыки всех душ в Мэнбанаси". Испуганный хозяин вскочил с кровати и поспешил открыть дверь.

Пока незнакомец осматривал скромное жилище, Доланга чуть успокоился и начал быстро рисовать лицо местной красавицы, но дух смерти прервал его занятие: "Пойдем, хороший человек. Баин уже ждет тебя!" Художник обратился к нему с просьбой: "Передайте, пожалуйста, небесному владыке, что мне необходимо закончить портрет этой прекрасной девушки".

Дух смерти отрицательно покачал головой, однако, приблизившись к столу; был поражен изящными линиями рождавшегося у него на глазах рисунка и захотел увидеть работу мастера завершенной. Он тихо покинул хижину и взлетел на небо. Увидев Баина, дух смерти сообщил ему: "Доланга сейчас пишет восхитительный портрет. Я не стал отрывать его от дела". Рассерженный владыка неба воскликнул: " Чтобы до наступления утра он был здесь!"

Дух смерти вновь спустился на землю и передал художнику приказ, а сам беспрерывно смотрел на только что законченную картину. Между тем Доланга собрал остававшиеся в доме рисунки, взял свечу и покорно отправился за духом смерти. Он встал на колени перед небесным владыкой, держа в левой руке зажженную свечу, в правой — свои последние работы. Баин улыбнулся и сказал: " Слышал, что ты известный художник и умеешь рисовать лица всех людей. На небе будешь отныне духом рисования".

Понял Доланга, что уже никогда не вернется в родную деревню, но все-таки сумел сдержать рыдания. Он поблагодарил владыку неба, задул свечу и пошел за духом смерти. Тот привел его к духу жизни.

С тех пор Доланга неизменно сидит рядом с духом жизни. Когда последний посылает в мир людей новую жизнь, бывший художник одновременно передает ей один из своих рисунков. Поэтому женщины народа тай в дни, когда готовятся стать матерями, собирают для Доланги свежие цветы, чтобы он не пожалел для их будущего ребенка красивого лица.

Неподалеку от гостиницы, в которой мы остановились, я обратил внимание на солидное здание местного народного суда и вспомнил поучительную тайскую сказку.

В одной деревне жила вдова с двумя детьми. Ее крохотный участок земли находился на горе, поэтому семья едва сводила концы с концами. У мальчиков не было имен, и односельчане прозвали их Братьями бедняками. Однако ребята не обижались и даже называли друг друга Старший бедняк и Младший бедняк.

Они видели, что с каждым годом матушке все труднее становится их прокормить, и решили отправиться в город, чтобы заработать там мешок золота и обеспечить в даме достаток. В течение двух лет братья ели самую скромную пищу, нередко ходили в лохмотьях, откладывая заработанные деньги в мешок, и наконец доверху наполнили его золотом.

Решили они вернуться домой. Опасаясь встречи с бандитами, положили поверх золота живых угрей, зашили мешок куском кожи и понесли его на бамбуковой папке. Много часов шли братья по горной тропе. Солнце в тот день палило нещадно. Младшего из них покинули силы и мучила жажда. Старший сбегал за водой. Только к вечеру они с большим трудом преодолели горный перевал.

На склоне горы вместе с женой жил старый крестьянин Босанкан. Был он беден и очень жаден. Когда братья постучали в его дом, жена приветливо встретила усталых путников, но старик ее сразу перебил: