Галина Иванченко - Забота о себе. История и современность

Г. В. Иванченко

Забота о себе. История и современность

ВВЕДЕНИЕ

В романе «Хазарский словарь» М. Павича молодые влюбленные, Петкутин и Калина, выбирают для ночлега поляну, по краям которой угадываются очертания римского амфитеатра. Доставая нехитрую снедь и устраивая ложе, они все явственнее чувствуют на себе чьи-то пристальные взгляды, а тишина наливается тяжестью опасности. Героиня неловким движением режет себе палец – и тут призраки набрасываются на нее, воя, разрывают на части, и едва жизнь покидает Калину, как ее тень вместе с остальными начинает терзать то, что осталось от ее тела.

Литературная и сценическая популярность романа Павича не оставляет сомнений – в этой истории схвачено что-то важное и узнаваемое каждым, кто живет в нашем времени.

Может быть, история Петкутина и Калины – «путешествие дилетантов», слишком юных, слишком влюбленных, слишком пренебрегавших требованиями безопасности и мерами предосторожности? Но интуиция подсказывает нам, что наши жизненные пути и личностные отношения стали намного опаснее, чем были всего лишь несколько поколений назад.

Почему именно вокруг нас сгустились тени, лег тяжелый морок сумерек, загорелись недобрые выжидающие взгляды? Или это заблуждение, невольная самозащита менее мужественных потомков, которым льстит преувеличение опасностей?

Человеческую ситуацию современности философы и социологи характеризуют как ситуацию распада, аномии, безудержного стремления к тому, что разрушает жизнь, как противоборство человека с собственной природой, выпадение из подлинного бытия. Человек живет в мире, при всей его комфортности тягостном; «ибо все противоестественное – тягостно», говорил еще Платон в диалоге «Тимей».

Что же является естественным, исполненным свободы, ведущим к достойным целям и к счастью? Уже в античности жизненные идеалы различных философских школ были многообразны, и одной из немногих общих точек выступает требование «Познай самого себя», начертанное, по преданию, на стене храма Аполлона в Дельфах семью великими мудрецами Древней Греции. Но какова была главная цель этого знания о себе? По мнению Мишеля Фуко, прочитавшего в 1982 году курс лекций в Коллеж де Франс – курс, в центре которого было понятие epimeleia heautou, или забота о себе, – проблема самопознания всегда сопровождалась требованием проявить заботу о самом себе. Это требование предполагает и общее отношение к себе, к миру, ко всему на свете; и своего рода постоянное наблюдение за собой; и совокупность практических навыков, например, техник медитации, запоминания, контроля за своим сознанием и воображением.

С одной стороны, в той или иной форме забота о себе существовала практически в любом обществе, в любой культуре (даже в парадоксальных формах пренебрежения жизненными благами, или поведения, кажущегося саморазрушительным). С другой стороны, представления о том, как именно следует печься о себе, неминуемо вступали и вступают в противоречие между собой.

В Новое время акцент в осмыслении заботы о себе сместился с работы над собой на самопознание, забота же о себе постепенно стала ассоциироваться с эгоизмом или с уходом в себя, разрывом коммуникации с миром. В настоящее время ситуация вокруг заботы о себе парадоксальна: с одной стороны, чрезвычайно обширен рынок книг, предлагающих рецепты самосовершенствования, позитивного мышления и т.п.; с другой стороны, нормативное принуждение к заботе о себе переместилось в область тела, внешнего вида, позитивного имиджа, свидетельствующего о жизненном успехе и о неустанной работе над своим физическим Я.

На чем основывается уверенность автора данной книги, что именно в наши дни внимание к заботе о себе так необходимо? Не является ли современный человек уже и без того слишком эгоистичным, эгоцентричным, нарциссичным?1 Не занят ли каждый из нас почти исключительно собой, быть может за исключением немногих альтруистов и праведников?

В конце 1980-х годов киевские ученые А. Кроник и Г. Головаха предложили читателям журнала «Знание – сила» своеобразную игру. Предположим, написали они, у Вас есть возможность наделить и ближний, и дальний круг своих знакомых неким качеством, или свойством характера. Сколько лет своей жизни Вы готовы отдать за то, чтобы люди вокруг Вас обладали этими качествами? А если у Вас будет возможность изменить свою природу, свой характер, что Вы готовы отдать за это, сколько полноценных лет и зим?

Оказалось, что почти все написавшие в редакцию захотели провести трансформацию с окружающими – сделать их мягче, дружелюбнее, толерантнее. За это читателям не жалко было отдать в среднем 5 лет своей жизни! Себя же, не смущаясь противоречием, читатели хотели видеть сильнее, жестче и непреклоннее.

Не собирается ли автор предложить универсальную психотехнику, позволяющую каждому читателю стать сильнее в результате заботы о себе? На этот вопрос можно было бы ответить отрицательно – нет, не собирается. Однако дело в том, что, заботясь о себе, кто-то действительно становится жестче и сильнее; но кто-то – совсем наоборот. Еще одна грань проблемы связана с тем, что результат, ради которого, собственно, человек готов меняться, и даже отдавать за это месяцы и годы, этот результат, некое финальное достижение всей жизни, очень подвижен, неочевиден, способен драматически переосмысляться.

В давней уже книге известного изобретателя Г. Альтшуллера «Как стать гением» (1974) жизненный путь гения, решение им моральных дилемм и жизненных проблем описывались автором как шахматная партия гения с Судьбой. Сделает, к примеру, открытие молодой талант – а Судьба отвечает на это каким-нибудь из стандартных ходов, предлагая гению сверхкомфортные условия либо заставляя его работать денно и нощно ради семьи (в обоих случаях уже не до воплощения в жизнь гениальной идеи). Интересно, что риски и дилеммы гениев со временем становятся массовыми, всплывают в омассовлённых вариантах. И сверхпотребление, и жизнь на грани выживания не оставляют обычно места для задач личностного роста и самосовершенствования.

Однако аналогия жизненного пути с шахматной партией не является и не может быть совершенно точной. В романе А. Перес-Реверте «Фламандская доска» один из героев в юности в шахматном турнире выступает против соперника, чья игра несомненно не так глубока, не так красива, не так блестяща. Но противник не делает ошибок, методично, как затягивает паук свою паутину, идет к своему выигрышу. Юный шахматист задается вопросом – почему победа достается тому, кто ничем не рискует? И бросает шахматы, как ему кажется, навсегда.

В жизни, к счастью или к несчастью, все иначе – и ни простые смертные, ни гении не могут выиграть партию, не рискуя. Вопрос о критериях проигрыша/выигрыша партии более чем непрост. Это и не признание заслуг, и не внутреннее удовлетворение, и не просветление, отдельно взятые. Это сложнейший баланс внутреннего и внешнего, риска и благоразумия, собственных интересов и интересов близких (может быть, и человечества в целом). Однако подобно тому как пропасть нельзя осилить в два прыжка, всецело «благоразумные» стратегии не позволяют оказаться в том месте, на тех путях, на которых возможен выигрыш в партии с Судьбой.

Противник в этой партии не персонифицирован. Это безличные обстоятельства, закономерные кризисы, периодические улучшения и ухудшения. Но если так уж необходимо определить противника, то сделать это несложно. Достаточно посмотреть в зеркало. Кто, как не мы сами, загубили этот момент – сомнением, тот проект – ленью, эти отношения – недоверием?

Здесь неминуемо возникает еще и вопрос о цене выигрыша. Стоит ли достижение цели, к которой ты стремился десятилетиями, упущенных тобою иных возможностей?

Мишель Фуко в упомянутом нами курсе лекций подчеркнул, что начиная с Платона в культуре ставится следующий вопрос: «Какой ценой постигается истина?» По мнению М. Фуко, эта цена заключена в самом субъекте в форме вопроса: «Какую работу я должен проделать над собой? Как должен я преобразовать самого себя? Какие изменения своего бытия я должен осуществить, чтобы постичь истину?»2

Сам по себе, сам как таковой, говорит М. Фуко, субъект не способен к восприятию истины. Он сумеет ее постичь лишь в том случае, если произведет с собой целый ряд изменений: операций, трансформаций и модификаций, которые сделают его способным к восприятию истины, – и, видимо, к тем действиям, которые расширяют возможности и его самого, и человечества в целом.

Именно в этом отношении, может быть, наиболее ярко проявляются различия между людьми, неравенство обычных, нормальных взрослых людей, которое, как говорит Д.А. Леонтьев, «определяется мерой их индивидуальной онтогенетической эволюции, являющейся следствием их личного выбора и усилия. Вариативность людей проявляется не просто в выраженности тех или иных индивидуальных особенностей и в своеобразии внутреннего мира, а в качественной разнородности форм отношений с миром у разных людей». Эта качественная разнородность имеет под собой объективную основу. Однако «она определяется не априорным разделением людей по “кастам”, а мерой индивидуального продвижения по пути очеловечивания»3. Даже к моменту совершеннолетия индивидуальная эволюция человека отнюдь не прекращается.