Владимир Морозов - Язык эмоций и эмоциональный слух. Избранные труды Страница 10

Предложенный нами прием эмоционально-семантической дивергенции, несмотря на известную искусственность, не так уж необычен и чужд вокальному искусству, как это может показаться с первого взгляда. Элементы несоответствия между смысловым и эмоциональным содержанием иногда специально вводятся композитором в музыкальное построение вокального произведения и тем более певцом при его исполнении. Так, при исполнении романса Шумана «Я не сержусь», в то время когда певец поет: Я не сержусь, пусть больно ноет грудь, хоть изменила ты… и т. д., в музыкальном аккомпанементе, да и в самом голосе певца, слышится отнюдь не смирение.

В вокальной музыке нередко можно встретить подобные примеры противопоставления или контраста, применяемые в целях увеличения силы художественного воздействия на слушателя, в частности в целях раскрытия внутренней противоречивости образа и т. п.

3. Количественная оценка эмоциональной выразительности пения разных исполнителей

Метод эмоционально-семантической дивергенции позволяет решить несколько важных научно-практических задач. Одна из них – измерение эмоциональной выразительности исполнения. С этой целью полученные по методу эмоционально-семантической инверсии магнитофонные записи исполненных программ предъявлялись аудитории слушателей (15–20 человек) из числа студентов консерватории и вокальных педагогов. Слушатели должны были отмечать на специальных бланках свое впечатление о том, какое эмоциональное состояние выражается певцом в каждом условии программы, опираясь при этом на те определения эмоций, которыми руководствовался певец при исполнении программы. Количественная оценка эмоциональной выразительности исполнения производилась по формуле (NX /N0) • 100 %, где N0 – общее число предъявленных аудитории условий, Nx – число правильно идентифицированных. Такой подход дал возможность количественно оценить, во-первых, степень эмоциональной выразительности каждого из исполнителей, а во-вторых, зависимость ее от эмоционального контекста.

На рисунке 1 представлены средние данные о степени эмоциональной выразительности исполнения 20 программ, полученные на основании оценок этих программ слушателями. Эти данные свидетельствуют о том, что разные исполнители обладают разными способностями к выражению голосом эмоциональных состояний. Например, исполнитель № 13 получил 90 % правильных оценок, № 14–89 %, № 20–88 %, № 4 и № 12–87 %, что говорит о высокой точности выражения эмоций данными певцами. Другие же исполнители с этой задачей справились заметно хуже. Программа № 8 получила 67 % правильных оценок, № 2–55 %, № 7–48 %, a № 1 – всего 31 %.

Рис. 1. Оценка эмоциональной выразительности пения разных исполнителей.

По горизонтали – исполнители: 1 – бас А. С-н, Прощай, радость, жизнь моя; 2 – тенор В. А-й, Мы пойдем с тобой, разгуляемся; 3 – бас А. Ю-в, Я не сержусь, пусть больно ноет грудь; 4 – меццо-сопрано Г. П-к, Вот до чего я дожила, Григорий; 5 – сопрано Л. А-ва, Ой, казала мени маты; 6 – сопрано Л. Б-ва, Не пой, красавица, при мне; 7 – баритон А. М-в, отдельные гласные; 8 – баритон А. М-в, Прощай, радость, жизнь моя; 9 – сопрано Л. Б-ва, О милый мой; 10 – сопрано Л. А-ва, О милый мой; 11 – сопрано Л. Б-ва, Ой, казала мени маты; 12 – тенор В. В-в, отдельные гласные; 13 – баритон А. К-в, Спи, дитя мое; 14 – сопрано Л. Б-ва, Спи, дитя мое; 15 – сопрано Р. Ш-ая, Спи, дитя мое; 16 – бас Г. К-в, Спи, дитя мое; 17 – баритон В. Р-в, вокализ на мелодию фразы «Вы мне писали, не отпирайтесь»; 18 – баритон В. Р-в, Вы мне писали, не отпирайтесь; 19 – сопрано С. Я-ва, вокализ на мелодию фразы «Спи, дитя мое»; 20 – сопрано С. Я-ва, Спи, дитя мое. По вертикали – количество правильных оценок (%)

Было установлено, что степень эмоциональной выразительности (в условиях нашего эксперимента) практически не зависит от текста и мелодического построения фразы. Более того, как видно по данным, приводимым на рисунке 1, певец может достаточно выразительно передать голосом то или иное эмоциональное состояние и при отсутствии текста, т. е. при исполнении вокализов (программы № 17 и 19) и даже при отсутствии и текста, и мелодии, т. е. при исполнении отдельных гласных (программа № 12).

Полученные данные позволили оценить степень выразительности пения в зависимости от эмоционального контекста. Для этого были статистически обработаны оценки слушателей по каждой из «эмоций». Результаты анализа представлены на рисунке 2. Оказалось, что наиболее выразительно были исполнены горе, гнев, страх и безразличие (количество правильных оценок условий с этими эмоциональными контекстами превышает 80 %). Значительно ниже оказывается процент правильных оценок радости (56 %). Анализ распределения оценок по условиям всех программ показал, что радость выражается хуже, чем другие эмоциональные состояния, почти всеми певцами практически во всех программах. Этот факт был для нас неожиданным, так как в вокальных произведениях радостное настроение и радостные краски используются довольно часто. Объяснение этого факта следовало искать в особенностях восприятия эмоционального контекста слушателями и, главное, в исследовании акустических признаков эмоций при их выражении в пении.

Рис. 2. Точность выражения эмоционального контекста в пении в зависимости от характера эмоций.

По горизонтали – категории эмоций: Р – радость, Гр – горе, Б – безразличие, Гн – гнев, С – страх; по вертикали – количество правильных оценок (%). Средние данные для группы певцов (13 человек). Вертикальными масштабами обозначены доверительные интервалы для уровня значимости 0,05

4. Восприятие эмоционального контекста вокальной речи слушателями разных категорий

Вторая возможность метода эмоционально-семантической дивергенции – это оценка эмоциональной восприимчивости слушателей. В данной серии работы были использованы две наиболее удачно исполненные программы. Одна из них была напета артистом Ленинградской филармонии А. Киселевым (баритон), вторая – студенткой Ленинградской консерватории Л. Барышевой (сопрано). Обе программы были составлены из фразы Спи, дитя мое (из «Колыбельной» П. И. Чайковского).

В прослушивании и оценке этих программ приняло участие 155 человек следующих категорий слушателей:

1 – учащиеся 1-го класса общеобразовательной школы (7 лет, 28 чел.);

2 – учащиеся 3-го класса общеобразовательной школы (9 лет, 31 чел.);

3 – взрослые, музыкой специально не занимающиеся (от 20 до 35 лет, 24 чел.);

4 – учащиеся 5-го класса общеобразовательной школы (11 лет, 33 чел.);

5 – учащиеся 1-го класса детской музыкальной школы (7–8 лет, 15 чел.);

6 – вокальный ансамбль «Тоника» (19–20 лет, 5 чел.);

7 – студенты вокального факультета консерватории (от 20 до 28 лет, 19 чел.).

Было специально обращено внимание на то, правильно ли понимают дети, особенно младшего школьного возраста, выражаемые в программах эмоциональные состояния. Беседа с ними показала, что уже 7-летние дети верно осознают содержание всех предложенных им определений эмоций. Ответы слушателей каждой из категорий были статистически обработаны, и результаты представлены на рисунке 3. Порядок представления категорий слушателей на графике тот же, что и вышеперечисленный.

Анализ ответов слушателей показывает, что способность правильно воспринимать эмоциональный контекст вокальной речи в целом улучшается с возрастом, но вместе с тем отличается большими индивидуальными различиями в каждой группе слушателей. Статистическая обработка показывает, что данная способность связана как с возрастом, так и с уровнем развития вокально-музыкальных способностей людей.

Рис. 3. Точность восприятия эмоционального контекста вокальной речи слушателями разных категорий.

По горизонтали – категории слушателей (порядок их представления см. выше); по вертикали – количество правильных оценок в (%). Штриховыми вертикальными линиями обозначены величины предельных изменений в ответах испытуемых (индивидуальные лимиты); горизонтальными черточками на них отмечены доверительные интервалы для уровня значимости 0,05

На рисунке 4 представлены данные о распределении правильных ответов слушателей по отдельным «эмоциям». Порядок представления категорий слушателей тот же, что и на рисунке 3.