Владимир Пономаренко - Мысли, переживания, размышления человека летающего. Психологическое эссе Страница 10

Потом были и дальние походы, и три сотни посадок на палубу днем и ночью, на морях северных, в Атлантике, Средиземноморье. Помимо личной профессиональной подготовки, он отдавал всего себя без остатка отбору и взращиванию своих преемников – элиты палубной авиации нашей Великой Родины. И именно на этом поприще наши достижения беспрецедентны по мировым меркам. Если, по нормативам, существовавшим в корабельной авиации США, примерно на том же технологическом этапе, который они проходили десятилетиями раньше, считалось нормой 2–3 происшествия (поломки, аварии или катастрофы) на 250 палубных посадок, то при не превышении этого норматива они даже не прекращали полеты. А наши корабельные истребители за всю свою недолгую историю без единой палубной потери выполнили больше двух с половиной тысяч полетов с авианосца, в условиях от Заполярья до субтропиков!

В 1994 г. Тимур Автандилович стал Заслуженным военным летчиком РФ. В августе 1995-го за мужество и героизм, проявленные при испытании, доводке и освоении новой авиационной техники ему было присвоено звание Героя России. По окончании Военной академии Генерального штаба генерал-майор Апакидзе был назначен заместителем командующего морской авиацией ВМФ. И всегда он неизменно продолжал рваться в полет!

Совсем незадолго до гибели Тимур приезжал на наш испытательный аэродром. Мы вместе летали на новой версии модернизированного Су-30. Он очень внимательно вникал в возможности нового ударного комплекса, в долгом полете мы вместе «прогоняли» самые разные его режимы. Но вот ведь загвоздка: его-то руки, как крылья у чайки, соскучились по энергичному маневрированию, пилотажу. А тут работа, хоть и летная, на современном истребителе, да гораздо больше в ней инженерной компоненты. Плюс подвески вооружения налагают жесткие ограничения на возможность маневрировать. Отработали точно по заданию, зашли, сели. Самолет дозаправляют, по плану еще один такой же полет… И вдруг сразу огорчение и радость: что-то там при повторных наземных тестах забарахлило в опытном бортовом комплексе целеуказания, боевых режимов теперь как надо не сделать, значит, и подвески вооружения не нужны, можно снимать и лететь без них. И уж тут пилотируй как хочешь! С какой же радостью Тимур, сев в эту спарку теперь уже вместе с Анатолием Квочуром, погнал крутить над аэродромом безостановочный пилотаж: петли, бочки, колокола…

В руках Апакидзе самолет всегда оживал не просто как техническое средство, громко ревущее и выделывающее сложнейшие маневры. Тимур относился к той категории высочайших профессионалов летного мастерства, которые, прикасаясь к управлению летательным аппаратом, сливаются с ним в единый живой организм. Именно это почувствовали все те, кто 17 июля 2001 г. на аэродроме Центра боевой подготовки и переучивания летного состава авиации ВМФ под Псковом имел возможность видеть его последний полет. И когда его корабельный Су-33 открутил сложнейший динамичный комплекс демонстрационного пилотажа и начал заходить на посадку, сотни людских глаз с восхищением провожали его взглядом. Казавшийся успокаивающимся после столь бурного полета, силуэт истребителя отошел поодаль от аэродрома и начал изгибать свою траекторию к посадочной прямой. Убраны обороты, стих форсажный рев двигателей. Шасси на выпуск, до мягкого касания колесами земли остались считанные секунды. И вдруг…

Резко увеличился крен, траектория движения начала круто изгибаться к земле. Живой полет передернуло конвульсивное движение, и все смотревшие на самолет зрители словно содрогнулись. Следившая же за происходящим в воздухе группа руководства полетами отреагировала мгновенно, в эфир словно выстрелили безответные команды:

– Катапультируйся!

– К-а-т-а-п-у-л-ь-т-и-р-у-й-с-я…

Когда энергичным движением самолет уже почти выправил крен и стал выходить из снижения, его вдруг резко «закинуло» на огромные углы атаки… И тут же, потеряв остатки скорости, машина почти плашмя ударилась о землю!

Летчик самолет не бросил, боролся за него до последнего мгновения. При ударе о землю истребитель полностью разрушился и загорелся. А пилота из отломившейся кабины очень быстро извлекли оказавшиеся поблизости колхозники, его сразу же отвезли в ближайшую больницу. Увы, помочь ему уже было невозможно…

Всего в двух-трех десятках метров от места падения стояла маленькая водонапорная башня и на ней – гнездо аистов. Все время в процессе тушения горящих обломков из гнезда выглядывали неулетающие птицы и пристально смотрели на происходящее. А уже под вечер, когда ни у кого не осталось надежды услышать еще раз голос Тимура, узнать от него, что же все-таки происходило в кабине за последние секунды, его друзья приехали опять на то роковое место у аэродрома. И потрясающим было увиденное: по обожженной земле неспешно ходил аист и, словно с удивлением, очень внимательно, как-то даже вдумчиво разглядывал покореженные обломки вокруг… Быть может, эта грациозная птица смотрела на все уже глазами неумирающей души Тимура?..

В моем внутреннем мире есть много переживаний о себе, о своем месте в жизни, безусловно, о любимой летно-испытательной работе, о не менее любимой Авиации, мыслящей, грамотной, насыщенной прорывными идеями. Все это написано в моих книгах. Заключая свои заметки, лишь скажу: в мой внутренний мир навечно вошла неумирающая душа Тимура. Синергия душевных порывов племени под именем, как говорил незабвенный А. Маркуша, Человек летающий в Стране Авиация и есть пронзительный мир Авиации.

Предисловие к статье «Транс памяти воспоминаний»

Я как редактор буду чередовать тексты автора своими небольшими комментариями. Юрий Васильевич Жучков, признанный авиационным сообществом высокопрофессиональным летчиком-испытателем, проведший много испытательных программ на самолетах третьего, четвертого поколения, на новых видах вооружения, самолетов палубной авиации, вертолетов. В свое время, не прерывая активного летания, возглавлял Центр подготовки летчиков-испытателей, Управление Государственного испытательного института и Государственный испытательный центр ВВС (г. Феодосия), формировал, обучал специальную пилотажную группу для показа на авиашоу у нас и за рубежом. Авторитетный командир, думающий педагог, высококлассный летчик, грамотный инженер, творческая личность. Прочно стоит на своих позициях. Ныне работающий пенсионер без Неба чувствует себя неуютно. Тексты Ю. Жучкова напечатаны обычным шрифтом и закавычены. Тексты редактора выделены курсивом.

Ю. Жучков согласился, что летчику-испытателю есть что и есть о чем написать. И на этот счет у него свое мнение. В этой публикации мы приведем наиболее интересные и дискуссионные его мысли.

Транс памяти воспоминаний

Ю. В. Жучков

Прости меня, молчаньем коль обидел,Судьба сейчас сыграла мне не в масть,Я устою: я радость неба видел —Не даст она ни дрогнуть, ни упасть.

«Нужно иметь смелость, чтобы написать все о себе, пусть даже в розовых тонах. Это – плюс. Написать о самой захватывающей стороне авиации – испытательной. Даже самому ленивому читателю это будет интересно. Но тексты должны нести только и только правду, где даже небольшие отклонения от истины уменьшают их ценность среди профессиональных читателей и несколько понижают имидж автора. Сейчас как никогда велики необходимость профессионального общения и желание удержать обвально теряющуюся обратную связь с теми, кто помогал тебе подняться в Небо и кому помогал сам, с теми, кто сегодня повторяет по-своему пройденное тобой. Витки «спирали жизни» становятся все более быстротечными, пересечение «орбит» происходит все реже и реже. Любая книга о прожитой любым из нас жизни просто нужна.

Остановись и оглянись,Отдай минуте откровеньяСвой разум, Духа вдохновенье,Себя послушай, не ленись.Потока времени теченьеНикто не сможет пересечь.Твой след, он – твой,К чему беречьПлоды неслетанных сомнений.Инверсий след прошедших бедНе затемнит былых побед…

Пока летчики будут считать свою профессию за счастье, они будут оставаться летчиками при любых жизненных и служебных передрягах. А счастье нужно беречь. И чтобы сумма мотивационных коэффициентов всегда была не меньше единицы с нормальным балансом… Да, я согласен, что размышление о профессии, о ее спутанных следах желательно не оставлять в себе. Откуда мы и куда летим? Почему, зачем? Стесненья нет. К этой дилемме я отношусь просто и спокойно. Жизнь – это эксперимент, и выполнять его нужно активно и целеустремленно. Принцип: моя жизнь – открытая книга, кто был рядом, тот все читал…

Я жизни рад в любом обличье,Но связь времен в своем величьеСегодня только грузом летУводит в округи забвенья.И Духом выданный билет…А может, по его веленьюНа данный срок?Иль, может, нет……Бессрочен он – билет летанья!А состояние душиИдет с анналов мирозданья!Ты разбудить ее спеши!

Нет, не забыл я Ваши завораживающие слова[14] и удивительные рассуждения между теми же „лазерными полетами“ о мотивации к профессии, к цели жизни и к жизни вообще. Я сейчас спрессую ситуацию (не без какого-то внутреннего и странноватого волнения), впервые после долгого перерыва вернув себя в довольно давний момент своей жизни.