Вильгельм Райх - Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков Страница 11

1. Чересчур послушные, чересчур любезные, очень доверчивые, «славные» пациенты, которые всегда находятся в позитивном переносе и никогда не выказывают реакцию разочарования. (Как правило, пассивно-женственные характеры или истерические пациентки со склонностью к нимфомании.)

2. Всегда строго ориентированные на конвенциальные нормы и корректные пациенты; это обычно компульсивные характеры, преобразовавшие всю свою ненависть в «вежливость любой ценой».

3. Скупые на аффекты пациенты; как и корректные, они отличаются чрезмерной, но заблокированной агрессивностью. Это также преимущественно компульсивные характеры, но даже истерические пациентки зачастую демонстрируют внешнюю скупость аффектов.

4. Пациенты, жалующиеся на поддельность своих чувств и эмоциональных проявлений, т. е. страдающие деперсонализацией. К ним относятся также такие больные, которые сознательно и в то же время навязчиво «притворяются», т. е. на заднем плане сознания знают, что вводят врача в заблуждение. У таких больных, заболевание которых относится большей частью к группе нарциссических неврозов ипохондрического типа, постоянно обнаруживается «внутренний смех» над всем и всяким, что становится мучением для них самих. Это ставит перед анализом самые сложные задачи.

Так как форма и наслоения первого переноса-сопротивления обусловлены индивидуальной судьбой инфантильной любви, мы можем достичь упорядоченного, избавленного от излишних осложнений анализа инфантильных конфликтов только тогда, когда будем строго учитывать эти наслоения в наших интерпретациях при анализе переноса. Хотя содержание переносов от наших интерпретаций не зависит, последовательность, в которой они обостряются, пожалуй, определяется техникой интерпретации. Речь идет не только о том, что возникает невроз переноса, но и о том, что в своем возникновении он следует той же закономерности, что и его образец, первичный невроз, и обнаруживает такое же наслоение в энергиях влечения, что и последний. Фрейд учил нас, что первичный невроз становится нам доступным только через невроз переноса. Понятно, что дело будет обстоять для нас тем проще, чем полнее и более упорядоченно первичный невроз наматывается на шпулю переноса. Это «наматывание» происходит, разумеется, в обратной последовательности. Очевидно, что неправильный анализ переноса, например интерпретация установки из более глубокого слоя, как бы ни была отчетлива установка и верна интерпретация, исказит копию первичного невроза, приведет в беспорядок невроз переноса. Опыт показывает, что невроз переноса будет развиваться в соответствии со структурой невроза без всякого вмешательства с нашей стороны. Мы должны только избегать слишком ранних, слишком глубоких и бессистемных интерпретаций.

Для иллюстрации приведем схематичный пример: если, скажем, пациент сначала полюбил мать, а затем возненавидел отца и, наконец, из страха отказался от матери и превратил свою ненависть к отцу в пассивно-женственную любовь, то при правильном анализе сопротивления он сначала проявит в переносе свою пассивно-женственную установку, конечный результат трансформации своего либидо. Систематический анализ сопротивления выявит также скрывающуюся за ним ненависть к отцу, и только после его проработки последует новый катексис матери, вначале путем переноса любви к матери на аналитика. Затем эту любовь можно будет перенести и на женщину в реальной жизни.

Оставаясь в рамках этого упрощенного примера, мы можем обсудить вполне возможный менее благоприятный ход событий. Пациент демонстрирует, например, явный позитивный перенос и в этой связи наряду со сновидениями, соответствующими пассивно-женственной установке, приводит также такие, которые говорят о его привязанности к матери. Те и другие сновидения в равной мере ясны и понятны. Если аналитик распознает действительные наслоения позитивного переноса, если ему становится ясно, что в позитивном переносе реактивная любовь к отцу является поверхностным, ненависть к нему – вторым, а перенесенная любовь к матери – самым глубоким слоем, то это последнее эмоциональное отношение, несмотря на его очевидность, он, несомненно, оставит нетронутой. Но если, допустим, аналитик вначале будет интерпретировать перенесенную любовь к матери, то между его интерпретациями, которые касаются инцестуозной любви, и переживанием пациента, подобно мощному и непреодолимому блоку сопротивления, будет стоять скрытая (и перенесенная в реактивной форме на врача) ненависть к отцу. Интерпретация, которая затронула бы более высокий в топическом отношении слой недоверия и отвержения, внешне была бы принята, но, разумеется, осталась бы терапевтически неэффективной и привела бы только к тому, что пациент, внутренне напуганный и предостереженный этой интерпретацией, скрывал бы ненависть к отцу еще интенсивней, а из-за усилившегося чувства вины стал бы еще более «славным».

Хаотическая ситуация – в той или иной форме – была бы создана.

Следовательно, речь идет о том, чтобы из изобилия материала, поступающего из многочисленных слоев психики, выхватить ту часть, которая занимает центральное место в актуальном или предшествовавшем переносе-сопротивлении и не перекрыта другими установками. Теоретически это звучит так: данный принцип следует осуществлять в каждом обычном случае.

Что же происходит с остальным, актуально менее важным, материалом? Как правило, достаточно того, что в него не вдаются. В результате он автоматически отходит на задний план. Но часто бывает так, что пациент демонстрирует главным образом некую манеру поведения или определенную сферу переживаний, чтобы скрыть актуально более важный материал. После всего сказанного понятно, что такое сопротивление необходимо устранять – проясняя ситуацию, «управлять материалом», т. е. постоянно указывать на то, что скрывается, и не обращать внимания на то, что нарочито выставляется напоказ. Типичным примером является поведение больного при латентном негативном переносе; он пытается утаить скрытую критику и отвержение усиленным восхвалением аналитика и анализа. Посредством анализа этого сопротивления легко можно установить его мотив – страх высказывать критику.

Только в редких случаях нужно подавлять обильно продуцируемый пациентом материал, например, если слишком рано и беспорядочно осознаются бессознательные извращенные фантазии или инцестуозные желания, когда Я еще не стало достаточно сильным, чтобы их переработать. Если простого игнорирования оказывается здесь недостаточно, необходимо переводить разговор на другую тему.

Таким способом основное содержание сопротивлений при переносе постоянно остается в тесном контакте с воспоминаниями, а аффекты, пробужденные в переносах, автоматически передаются воспоминаниям. Тем самым удается избежать опасного неэмоционального припоминания. Для хаотической ситуации, напротив, характерно то, что скрытое сопротивление месяцами остается неразрешенным и связывает все аффекты, тогда как воспоминания в беспорядочной последовательности могут касаться, например, и страха кастрации, и оральной фантазии, а затем – снова инцестуозной фантазии.

Благодаря правильному выбору материала, который нужно истолковать, мы достигаем континуума в анализе, и тогда не только можем получить всю информацию об актуальной ситуации, но и проследить закономерность, которой подчиняется развитие переноса. При этом сопротивления, которые, впрочем, представляют собой не что иное, как отдельные части невроза, проявляются поочередно, хотя и остаются связанными исторически обусловленной закономерностью. Это облегчает нашу работу и основательно подготавливает излечение.

3. Последовательность в анализе сопротивления

До сих пор мы говорили лишь о технике толкования смысла и сопротивления и сошлись на том, что оно должно быть упорядоченным (в соответствии с индивидуальной закономерностью невроза) и систематичным. Перечисляя ошибки толкования, мы отделили неупорядоченную интерпретацию от непоследовательной; это имело под собой свои основания, ибо нам известны случаи, когда, несмотря на систематическую интерпретацию, анализ происходил хаотически, и мы усматриваем причину этого в недостаточной последовательности дальнейшей проработки уже истолкованных сопротивлений.

Если первая граница переноса-сопротивления удачно преодолена, то, как правило, работа воспоминания быстро продвигается вперед и углубляется в детство. Но обычно это продолжается недолго, до тех пор пока больной не наталкивается на новые слои предосудительного материала, от которого он пытается защититься с помощью второй границы переноса-сопротивления. Анализ сопротивления начинается заново, но на этот раз он имеет несколько иной характер, чем вначале. Тогда речь шла о впервые возникшей трудности; новое же сопротивление уже имеет аналитическое прошлое, которое не могло не сказаться на его форме. Соответственно новому материалу оно имеет другую структуру и другое значение, чем первоначальное сопротивление, и пациент, наученный первым анализом сопротивления, возможно, будет теперь сам помогать устранять затруднение. Но на практике мы убеждаемся в том, что в большинстве случаев пациент, наряду с новым сопротивлением, реактивирует также и прежнее и, более того, иногда демонстрирует прежнее сопротивление, не проявляя нового. Вся ситуация осложняется этим наслоением. Какое из сопротивлений, реактивированное старое или новое, проявится сильнее, бывает трудно предугадать, но для аналитической тактики это не имеет значения. Важно лишь то, что пациент большую часть своих контркатексисов снова направляет на старое сопротивление, с которым вроде бы уже было покончено. Если теперь аналитик в первую очередь или исключительно обращается к новому сопротивлению, то он снова пренебрегает промежуточным этапом, а именно реактивированным старым сопротивлением, и возникает опасность того, что его ценные интерпретации не принесут никакой пользы. Разочарований и неудач можно избежать, если каждый раз возвращаться к прежней проблеме – не важно, дает ли она о себе знать в большей или меньшей степени, – и начинать с работы по ее разрешению. Таким образом, аналитик постепенно подбирается к новому сопротивлению и избегает опасности того, что противник, несмотря на то, что завоевана новая часть земли, вновь угнездится на уже завоеванной территории.