Алексей Леонтьев - Основы психолингвистики Страница 11

Якобсон Р.О. Избранные работы. М., 1985.

Blakar R.M., Rommetveit R. Utterances in vacuo and in contexts//International Journal of Psycholinguistics. V.4. 1975.

Bruner J.S. From communication to language//Cognition. V.33. 1974 – 1975.

Carroll J.B. The Study of Language. Cambridge (Mass.), 1953

Chomsky N. Syntactic Structures. Den Haag, 1957.

Chomsky N . On the notion «rule of grammar»//Proceedings of Symposia in applied mathematics. V. 12. Providence, 1961.

Chomsky N. Aspects of the Theory of Syntax. Cambridge (Mass.), 1965.

Dittrich O . Die Probleme der Sprachpsychologie und ihre gegenwaertigen Lцsungsmцglichkeiten. Leipzig, 1913.

Dittrich O. Die Sprache als psychophysiologische Funktion. Leipzig – Wien, 1925.

Dubois J., Hecaen H., Angelergues R., Maufras du Chatelier A., Marcie P. Etude neurolinguistique de l‘aphasie de conduction//Neuropsychologia. V. 2. 1964.

Dubois D. Theories linguistiques, modeles informatiques, experimentation psycholinguistique. Paris, 1975.

Godel R. Les sources manuscrites du Cours de linguistique gйnйrale de F.de Saussure. Genиve – Paris, 1957.

Hockett Ch. A Manual of Phonology. Baltimore, 1955.

Kainz F. Zum Aufbau der Sprache//Beitrдege zur Einheit von Bildung und Sprache im geistigen Sein/Festschrift zum 80. Geburtstag von E.Otto. Berlin, 1957.

Knowledge of Language: its Nature, Origin and Use. New York, 1986.

Mehler J. et Noizet G. Vers une modele psycholinguistique du locuteur//Textes pour une psycholinguistique. Paris – La Haye, 1974.

Miller G.A., Selfridge J.A. Verbal context and the recall of meaningful material//American Journal of Psychology. V.63. 1951.

Niemeyer O. Ьeber die Entstehung des SatzbewuЯtseins und der grammatischen Kategorien//Untersuchungen zur Psychologie, Philosophie und Paedagogik. Bd.IX. H.1. Gцttingen, 1935.

Noizet G. De la perception а la comprehension du langage. Paris, 1980.

Osgood Ch.E. Method and Theory in Experimental Psychology. New York, 1953.

Osgood Ch.E. A Behavioristic Analysis of Perception and Language as Cognitive Phenomena//Contemporary Approaches to Cognition. Cambridge (Mass.), 1957.

Osgood Ch.E. Psycholinguistics//Psychology: a Study of a Science/S.Koch (Ed.). V.6. New York, 1963.

Pronko N.H. Language and Psycholinguistics//Psychological Buletin. V. 43. 1946.

Psycholinguistics//A Syrvey of Theory and Research Problems/Ch.E.Osgood & T.A.Sebeok (Ed.). Baltimore, 1954.

Rommetveit R. Words, Meanings and Messages. New York, 1968.

Skinner B.F. Verbal Behavior. New York, 1957.

Spence K.W. The Postulates and Methods of Behaviorism//Psychological Review. V.55. № 2. 1948.

Steinthal H. Abriss der Sprachwissenschaft. Berlin, 1871.

Weinreich U. Review of: J.B.Carroll. The Study of Language//Word. V. 9. № 3. 1953.

Weiss A.P. Linguistics and Psychology//Language. V. I. № 2. 1925.

Глава 3. Основы психолингвистической теории

Психолингвистические, языковые и психологические единицы. «Психолингвистические единицы – это такие сегменты сообщения, которые являются функционально оперативными как целые в процессах декодирования и кодирования и поддаются уровневому анализу» ( Saporta , 1954, p.61). Иными словами, психолингвистические единицы – это речевые действия и операции, находящиеся друг с другом в иерархических отношениях.

Такое понимание единицы восходит к известной концепции Л.С.Выготского: «Первый способ психологического анализа можно было бы назвать разложением сложных психологических целых на элементы… Существенным признаком такого анализа является то, что в результате его получаются продукты, чужеродные по отношению к анализируемому целому, – элементы, которые не содержат в себе свойств, присущих целому как таковому, и обладают целым рядом новых свойств, которых это целое никогда не могло обнаружить…Под единицей мы подразумеваем такие продукты анализа, которые, в отличие от элементов, обладают всеми основными свойствами, присущими целому, и которые являются далее не разложимыми живыми частями этого единства…» ( Выготский , 1956, с.46 – 48).

Психолингвистические единицы следует отличать, во-первых, от языковых и лингвистических единиц. Языковые единицы – это инварианты различных лингвистических моделей описания языка: так например, можно говорить о фонеме как языковой единице. (При этом нас пока совершенно не интересует соотношение этой единицы с системой психолингвистических единиц). Но в различных школах и направлениях лингвистики понятие фонемы трактуется по-разному: в школе Л.В.Щербы она описывается одним способом, в московской фонологической школе – другим, в пражской – третьим. И «…лингвистическая модель определяется… как некоторое методическое построение, которым так или иначе оперирует лингвист в ходе формирования им понятия той или иной языковой единицы» ( Климов , 1967, с.7 – 8), т.е. «ленинградская», «московская», «пражская» фонемы – это разные лингвистические единицы.

Во-вторых, уже в монографии 1954 г. было введено очень важное различие психолингвистических и психологических единиц. Если первые из них суть оперативные единицы порождения (производства) и восприятия речи, своего рода функциональные блоки, действующие в процессах такого порождения и восприятия, то вторые (психологические единицы) – это компоненты нашего знания о своем языке. Это знание может привноситься в процессе обучения, например обучения грамоте или родному языку в школе; но в то же время определенное отношение к языку, простейшие формы его осознания, вообще рефлексии над ним, возникают помимо обучения и наряду с ним, в частности в дошкольном возрасте до начала всякого систематического обучения (см. об этом Главу 8).

Таким образом, мы имеем дело с тремя видами единиц. Языковые единицы соотнесены с языком или языковым стандартом, т.е. с объективно существующей в «социальной памяти» социальной группы языковой системой и языковой нормой (см. об их различии Леонтьев , 1965, а также Леонтьев , 1974, гл.4). Психолингвистические единицы соотнесены с речевой деятельностью. Что касается психологических единиц, то они суть отображение в сознании (и психике в целом) строения языковой способности– психофизиологической речевой организации, обеспечивающей речевую деятельность. Эта организация, с одной стороны, не является в узком смысле речевой – «внутри» психики человека невозможно выделить замкнутый комплекс механизмов, отвечающих именно и только за речевую деятельность. Поэтому понятие языковой способности – скорее теоретическое, объединяющее все те аспекты строения и функционирования человеческой психики, которые более или менее непосредственно обуславливают речевые процессы. С другой стороны, само по себе строение языковой способности, если понимать его в духе идей Н.А.Бернштейна (см. ниже), не требует обращения к понятию единицы.

Физиологические основы психолингвистики: концепция Н.А.Бернштейна. Начнем с введенного им различия топологии и метрики в исследовании поведения. «Топологией геометрического объекта я называю совокупность его качественных особенностей вне зависимости от его величины, формы, той или иной кривизны его очертаний и т.д. К топологическим свойствам линейной фигуры можно относить, например, то, замкнутая это фигура или незамкнутая, пересекают ее линии самих себя, как в восьмерке, или не пересекают, как в окружности, и т.д. …Движения живых организмов в не меньшей мере, нежели восприятие, определяются именно топологическими категориями… Никто из нас не затруднится нарисовать пятиконечную звезду, но можно предсказать с уверенностью, что этот рисунок будет выдержан только в топологическом, а не в метрическом отношении» ( Бернштейн , 1966, с.63, 65 – 66). Этот топологический принцип организации движений вполне применим и к недвигательному поведению. (Кстати, такие понятия, как фонема или морфема, вообще все, что связано с языковой системой, топологичны; а реализация этих единиц в речи метрична.)

Как же, по Бернштейну, организуется двигательное (и любое иное) поведение? Координация движений «…решается по принципу сенсорных коррекций, осуществляемых совместно самыми различными системами афферентации и протекающих по основной структурной формуле рефлекторного кольца… Сенсорные коррекции всегда ведутся уже целыми синтезированными комплексами, все более усложняющимися от низа кверху и строящимися из подвергшихся глубокой интеграционной переработке сенсорных сигналов очень разнообразных качеств. Эти синтезы, или сенсорные поля, определяют собой то, что мы обозначаем как уровни построения тех или иных движений. Каждая двигательная задача находит себе, в зависимости от своего содержания и смысловой структуры, тот или иной уровень, иначе говоря, тот или иной сенсорный синтез, который наиболее адекватен по качеству и составу образующих его афферентаций и по принципу их синтетического объединения требующемуся решению задачи. Этот уровень определяется как ведущий для данного движения» ( Бернштейн , 1966, с.96 – 97).

Ни одно движение не обеспечивается (кроме самого начала его формирования) только одним ведущим уровнем построения. «Каждая из технических сторон и деталей выполняемого сложного движения рано или поздно находит для себя среди нижележащих уровней такой, афферентации которого наиболее адекватны этой детали по качествам обеспечиваемых ими сенсорных коррекций.

Таким образом, постепенно, в результате ряда последовательных переключений и скачков, образуется сложная многоуровневая постройка , возглавляемая ведущим уровнем, адекватным смысловой структуре двигательного акта и реализующим только самые основные, решающие в смысловом отношении коррекции. Под его дирижированием в выполнении движения участвует, далее, ряд фоновых уровней, которые обслуживают фоновые или технические компоненты движения… Процесс переключения технических компонентов управления движением в низовые, фоновые уровни есть то, что называется обычно автоматизацией движения» ( там же , с.99 – 100).