Патологическое сомнение. Мыслю, следовательно страдаю - Джорджио Нардонэ Страница 11

имеем дело с сомнением, которое ведет к поиску истины не только посредством рассуждений, но и посредством конкретных экспериментов. Можно сказать, что применяется буквально эмпирический экспериментальный метод, который, если в научных исследованиях играет роль проверки гипотез, здесь становится лопатой, с помощью которой люди копают себе яму под ногами.

Пример извращения разума: «Как я могу быть уверен, что психически здоров?»

На основании этого вопроса Риккардо, студент-медик, который впоследствии планировал специализироваться в психиатрии, сначала начал размышлять на основе полученных ранее знаний. Не найдя окончательного ответа, он затем попытался углубиться в предмет, изучая тексты и читая научные статьи, но, к сожалению, он не пришел к исчерпывающим выводам. Таким образом, он задал этот вопрос своему профессору психиатрии, который, ссылаясь на один из базовых принципов своей дисциплины, заявил, что разница между здоровым человеком и душевнобольным состоит в том, что первый имеет правильное и адекватное чувство реальности, а второй либо его не имеет совсем или оно неадекватное, в зависимости от имеющейся патологии. На полученный на уроке ответ юноша задает вопрос: «В чем собственно состоит чувство реальности? Как его можно определить однозначно?» Профессор рассердился и сухо сказал: «Все это знают, потому что это очевидно».

Ясно, что это не могло быть адекватным ответом на такой прямой вопрос, который потребовал бы конкретных доказательств и неоспоримого определения.

Молодой человек, на самом деле, этими вопросами открыл ящик Пандоры психиатрии, поскольку он затронул самые эпистемологически недоказуемые аргументы, а именно тот факт, что понятие чувства реальности — это лингвистический трюк понятийного аппарата, который на самом деле не может быть продемонстрирован, и который заставляет нас искать убежище в ряде других диагностических категорий, часто также недоказуемых.

Но помимо правильности эпистемологического исследования молодого выпускника-медика, его настоящей проблемой была мучившая его дилемма, то есть поиск четких, ясных и недвусмысленных доказательств, которые привели бы его к уверенности в том, что он умственно здоров. Потому что, как хорошо знают все студенты, изучающие психиатрию и психологию, когда мы изучаем клинические классификаторы болезней, мы сразу понимаем, что у всех нас есть ощущения, мысли и действия, которые, по крайней мере частично, могут входить в рамки психической патологии. Следовательно, попытка студента изучить психопатологические классификации, чтобы убедиться, что у него нет расстройства, вызвала у него новые сомнения, заставив его идентифицировать некоторые патологические классы, в которых он мог бы хотя бы частично увидеть себя: навязчивые черты с неудержимым принуждением к поиску истины, связанные с перепадами настроения между депрессивным и гипоманиакальным. Из-за растущей путаницы студент продолжал собирать информацию по этой теме, пренебрегая другими предметами и приостановил свою учебу в университете: его ум был полностью поглощен дилеммой. Таким образом, он решил обратиться к ряду важных личностей в этой области, но даже этот прием оказался безуспешным. На самом деле, он проконсультировался с восемью разными известными психологами и психиатрами и задал им свой вопрос, на который все они дали свои ответы, но не развеяли сомнения. Однако каждый из восьми «светил» сформулировал диагноз, который в большинстве случаев был очень близок к тому, который студент поставил самостоятельно. Все приглашали его на терапию. Возмущенный молодой человек не принял предложение и продолжил самостоятельно думать, размышлять и собирать дальнейшие аргументы о своей одержимости, проводя часы за повторным изучением текстов и статей в надежде рано или поздно найти определенный ответ на его неразрешимую дилемму.

К счастью, в этот момент родители, обеспокоенные и обезоруженные перед лицом проблемы своего ребенка, вынудили его пойти на консультацию к специалисту, и на этот раз не для того, чтобы помочь ему развеять сомнения, а для того, чтобы вылечить его уже явный недуг (рассказ продолжается в главе «Заключительная часть терапии»).

Гиперрационализация: «Ты должен быть абсолютно уверен, прежде чем действовать»

Второй тип, явно менее злополучный, чем предыдущий, встречается у людей, которые из-за сомнения в том, что правильно, а что неправильно, больше не могут действовать. Также в этом случае есть своего рода перенос научного метода, то есть попытка проанализировать явление с как можно большего количества точек зрения, чтобы прийти к наиболее правильным выводам и наиболее подходящему выбору в контексте взаимоотношения разума с самим собой. Человек, постоянно сомневающийся в обоснованности любого предположения, терпит бедствие от релятивизма, относительности любой возможности, неспособный ни к какому результату и решению. Снова возвращается демон неразрешимых суждений (Von Foerster, 1982/1987) или утверждений, создающих реальность, в которой логико-рациональная когнитивная деятельность порождает периодически повторяющиеся (рекурсивные) петли, настоящие вихри, в которых можно заблудиться. Этот тип патологического сомнения может быть выражен как в анализе чего-либо в поисках исчерпывающего объяснения, что порождает все более запутанные рассуждения, так и возникать перед лицом решения или поведения, которого следует придерживаться: постоянный поиск «однозначно правильного», неизбежно приводит к блокировке действий.

Пример гиперрационализации: хочу действовать безошибочно

Квадратные очки в синей технологичной оправе, короткие безупречно стриженные волосы, идеально выглаженный серый костюм, галстук и рубашка в тон. Давид был идеальным образцом успешного биржевого трейдера. Получив диплом математика, он посвятил себя этой профессии около десяти лет назад с выдающимися результатами, но за последние два года он почти свел на нет свой успех. Он сообщил, что больше не может действовать адекватно, ограниченный изучением плюсов и минусов каждого выбора. Прежде чем приступить к биржевой сделке, он изо всех сил пытался принять наиболее правильное решение, основанное на статистических расчетах и вероятностных оценках, которые он в значительной степени разработал сам за время работы благодаря своему математическому образованию. Он также заявил, что, когда он начал работать на фондовой бирже, его решения были более интуитивными, безусловно не случайными, но он определенно быстрее наблюдал за рыночными тенденциями и принимал решения по сделкам, которые в большинстве случаев давали положительные результаты. Со временем он предпринял попытку формализовать своего рода строгую модель, чтобы делать еще более точные выводы, но таким образом его способность схематизировать и интуитивно приходить к успешным действиям превратилась в громоздкий способ анализа и контр-анализа до полной блокировки. На тот момент он фактически не мог развеять сомнения относительно наилучшего выбора, или он принимал правильное решение, но поздно.

Как умный и подготовленный человек, Давид понимает, что его проблема связана с невозможностью больше принимать быстрые решения, он попал в ловушку бесконечной серии логических и математических рассуждений, которые должны были привести его