Александр Лук - О чувстве юмора и остроумии Страница 12

Ещё Плиний отметил, что улыбка появляется у младенцев в первые недели жизни. Смех у младенца могут вызвать ярко окрашенные предметы, пища, звуки музыки, лицо матери, подбрасывание в воздухе кем-либо из родителей и близких, новая, но не пугающая ситуация, щекотка, осторожное поглаживание[19].

К концу третьего месяца у младенцев появляется улыбка не только на безусловные раздражители, но и на сигнализирующие их условные. Таким образом, первоначальное биологическое значение улыбки и смеха — чисто информационное: сообщить родителям, что их отпрыск сыт и доволен.

По мере роста, развития и формирования общественных связей человека смех приобретает социальную роль, становится одним из средств социального общения. С возрастом наряду с первичными врождёнными стремлениями у человека формируются вторичные стремления и их конкретные проявления — желания. Удовлетворение их также вызывает положительные чувства и внешне проявляется улыбкой и смехом.

Существует безусловно-рефлекторная реакция смеха, с которой в жизненном опыте связываются непосредственные и словесные раздражители, отвечающие некоторым формальным признакам. Но формальных признаков все-таки недостаточно, к ним присоединяются другие, например признак актуальности.

Таким образом, реакция смеха может включиться с разных этажей: её может вызвать ощущение физического комфорта, в то же время она может включаться «сверху», например, внезапная и столь же быстро устранённая опасность вызывает, как правило, смех (его не совсем точно называют «нервным смехом»). И, наконец, самый высший этаж, с которого может быть включён смех, — это вторая сигнальная система, особые «извивы» мысли.

Будучи физиологическим выражением удовольствия, акт смеха и сам по себе приятен, вызывает эйфорию, чувство благополучия и комфорта: «Из всех телесных движений, потрясающих тело и душу вместе, смех есть самое здоровое: он благоприятствует пищеварению, кровообращению, испарению и ободряет жизненную силу во всех органах», — пишет в «Макробиотике» Х. Гуфеланд — лейб-медик прусского короля Фридриха.

А вот мнение выдающегося английского врача XVII века Сиденгема: «Прибытие паяца в город значит для здоровья жителей гораздо больше, чем десятки мулов, нагруженных лекарствами».

Поскольку смех приятен, то появилась тенденция смешить только ради того, чтоб было смешно. И при этом острословие, лишённое социальных функций, вырождается в пустословие.

Нет сомнения, что умственные процессы, совершающиеся в голове человека, сами по себе могут превращаться в источник радости и удовольствия. Возможно, при этом осуществляется раздражение тех же самых центров приятного, которые возбуждаются, скажем, при утолении голода, но только здесь раздражение не прямое, а опосредованное длинной цепью условных рефлексов.

Вызывая положительное, приятное чувство, эти умственные процессы, естественно, вызывают и все его атрибуты и внешние проявления — улыбку и смех. Но в данном случае внешние проявления, как правило, бывают выражены слабее, чем при удовлетворении органических потребностей человека.

Однако для некоторых форм умственной деятельности улыбка и смех служат самым обычным, самым естественным внешним выражением. К этим формам психической деятельности мы относим чувство юмора и остроумия. Но поскольку эти свойства психики требуют более детального описания и разбора, то им посвящается весь следующий раздел книги.

Здесь необходимо оговориться, во избежание недоразумений и кривотолков, что — мы не собираемся обсуждать юмор и сатиру как литературные жанры. Речь пойдёт о чувстве юмора и остроумия как свойствах психики.

Если спросить, какова биологическая роль чувства юмора и остроумия, то на этот вопрос придётся ответить, что решающего значения в биологической эволюции и в борьбе за существование эти свойства не имеют. Но, раз обнаружив в себе такие свойства, человек с некоторых пор начал их культивировать, развивать. В современном обществе остроумие и чувство юмора ценятся весьма высоко. Очень трудно дать краткое и исчерпывающее их определение, но те немногие авторы, которые пытались это сделать, сходятся на том, что чувство юмора и остроумие следует различать, хотя им присущи и некоторые общие свойства. Что чувство юмора и остроумие — не одно и то же, подтверждается давно уже известным наблюдением, что один и тот же человек может обладать чувством юмора и не быть остроумным. А бывает и наоборот — бойкий и удачливый острослов начисто лишён чувства юмора. Есть, конечно, люди, обладающие и тем и другим, как, несомненно, есть и такие, у которых нет ни того ни другого.

Распространённое мнение, что остроумие — это активное проявление чувства юмора, кажется нам ошибочным.

Юмор чаще всего определяют как беззлобную насмешку. Мы не станем возражать против такого определения, но добавим только, что чувство юмора — шире любого определения, потому что это очень сложное душевное качество. Не претендуя, разумеется, на бесспорность своих взглядов, мы выскажем несколько соображений о природе этого чувства.

Как и всякое душевное дарование (или психическое свойство), чувство юмора имеет физиологическую основу — процессы возбуждения и торможения в мозгу, их взаимодействие, мозаику из движения и взаимных переходов. К сожалению, нейрофизиология и нейрохимия пока ещё не дают более точных данных для уяснения биологической стороны вопроса. Представить чувство юмора в терминах информационных процессов как некую закономерность во взаимодействии программ обработки информации, и причём сделать это с достаточной строгостью, а не ограничиться общими декларациями, — тоже пока не представляется возможным.

Чувство юмора обычно проявляется в умении отыскать смешную чёрточку в ситуациях, где, казалось бы, нет ничего смешного. Сотни тысяч людей посещали ярмарки и сохранили полную серьёзность в своих описаниях. Но вот мы читаем «Ярмарку в Голтве» М. Горького, и сколько же мы находим неожиданно-комического и уморительно-смешного. Это умение отыскать смешное в несмешном, комическое в серьёзном дано не каждому, хотя в жизни смешное и трагическое не только соседствуют, но иногда просто неразрывно слиты и неотделимы. «И смех и горе», — говорит об этом народная пословица.

Вспомним слова Максима Горького: «Кого бы я ни писал, хотя бы величайшего человека эпохи, я непременно должен найти в нём то особенные, пусть даже на первый взгляд странные черты, подглядевши которые, я заставляю читателя внутренне улыбнуться»[20].

Умение так «подглядеть» — одно из проявлений чувства юмора.

Нетрудно бывает отыскать нечто смешное в самой неприятной ситуации, если она приключилась с кем-нибудь другим. Значительно труднее проявить чувство юмора, когда несчастье постигло тебя самого, — вот настоящий пробный камень для чувства юмора. Это обстоятельство зорко подметил Дж. К. Джером и в одном из эпизодов книги «Трое в одной лодке» выразил ео в предельно чёткой форме:

«В это утро во время одевания случилась одна довольно забавная история Когда я вернулся в лодку, было довольно холодно, и, торопясь надеть рубашку, я нечаянно уронил её в воду. Это меня ужасно разозлило, особенно потому, что Джордж стал смеяться. Я не находил в этом ничего смешного и сказал это Джорджу, но Джордж только громче захохотал. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так смеялся. Наконец, я совсем рассердился и высказал Джорджу, какой он сумасшедший болван и безмозглый идиот, но Джордж после этого заржал ещё пуще.

И вдруг, вытаскивая рубашку из воды, я увидел, что это вовсе не моя рубашка, а рубашка Джорджа, которую я принял за свою. Тут комизм положения дошёл наконец и до меня, и я тоже начал смеяться. Чем больше я смотрел на мокрую Джорджеву рубашку и на самого Джорджа, который покатывался со смеху, тем больше меня это забавляло, и я до того хохотал, что снова уронил рубашку в воду.

— Ты не собираешься её вытаскивать? — спросил Джордж, давясь от хохота.

Я ответил ему не сразу, такой меня разбирал смех, но, наконец, между приступами хохота мне удалось выговорить:

— Это не моя рубашка, а твоя.

Я в жизни не видел, чтобы человеческое лицо так быстро из весёлого становилось мрачным.

— Что! — взвизгнул Джордж, вскакивая на ноги. — Дурак ты этакий! Почему ты не можешь быть осторожнее? Почему, чёрт возьми, ты не пошёл одеваться на берег? Тебя нельзя пускать в лодку, вот что! Подай багор.

Я попытался объяснить ему, как всё это смешно, но он не понял. Джордж иногда плохо чувствует шутку».

Герои Джерома не выдержали экзамена на «чувство юмора». Двое этих толстокожих верзил умели смеяться только над чужой неловкостью и оплошностью. Любопытно, что оба они убеждены, будто обладают тонким юмором. Впрочем, в этом убеждено большинство людей, за исключением разве тех, кто не знает самого слова «юмор». Сошлёмся на наблюдение американского писателя Стивена Ликока: «…единственное, на чём я позволю себе настаивать, — то, что это я обладаю не меньшим чувством юмора, чем другие люди. Впрочем, как это ни странно, я ещё не встречал человека, который не думал бы о себе того же. Каждый признаёт, когда этого нельзя избежать, что у него плохое зрение или что он не умеет плавать и плохо стреляет из ружья. Но избави вас бог усомниться в наличии у кого-нибудь из ваших знакомых чувства юмора — вы нанесёте этому человеку смертельное оскорбление.