Георгий Огарёв - 37 законов управления собой Страница 12

Мудрец внимательно выслушал человека, а затем сказал: «Хорошо, я подумаю, как помочь тебе, а пока, будь так добр, поговори со мной. Мне сегодня стало немного грустно, я вспомнил свою молодость, вспомнил, как я когда-то любил, надеялся, мечтал, и мне захотелось с кем-то поделиться такими воспоминаниями». Человек прервал мудреца, сказав ему: «Мне недосуг слушать рассказы о твоей жизни, у меня на душе свои проблемы, которые я бы хотел решить. А ты лучше расскажи о себе кому-нибудь другому, кого интересуют подобные вещи».

Тогда улыбнулся мудрец и сказал: «Вот в чем причина твоих бед, ты не интересуешься другими людьми, но почему же в этом случае должны они интересоваться тобой, ты превыше всех ставишь свою персону, считая остальных неинтересными и не заслуживающими внимания. Но люди не могут простить тебе такого отношения, поэтому они платят той же самой монетой, относясь к тебе с изрядной долей пренебрежения и равнодушия. И пока ты не изменишь свое отношение к другим, они по-прежнему будут продолжать относиться к тебе точно так же, не считая тебя достойным внимания, уважения и любви».

ЗАКОН 9

БУДЬ СЕРЬЕЗНЫМ ТОГДА, КОГДА ЭТО НЕОБХОДИМО

Серьезное отношение к себе – неотъемлемая часть самоуправления, но оно не должно быть постоянной его частью. Доля веселого легкомыслия допустима в разумных пределах; кроме того, иногда она становится единственным средством спасения.

Обычно в любом большом коллективе есть «весельчаки» и «неулыбы». В то время как первые оглашают офис и коридоры административного здания взрывами заразительного хохота, рассказывая коллегам и самому начальнику забавные случаи из своей ужасно богатой событиями жизни, вторые угрюмо молчат, склонившись над своими рабочими столами и время от времени стреляя глазами по сторонам. К концу месяца часто оказывается, что в то время как неулыбчивый трудяга выполнил и перевыполнил все, что только было можно, у «весельчака», как говорится, и конь не валялся. И, что самое интересное, «неулыбе» в итоге поручают доделать все, что не успел выполнить его общительный коллега.

На первый взгляд может показаться, что начальство относится к представителям первого из указанных типов («весельчакам») очень лояльно. Однако шутками – шутками, а получаемые денежки отрабатывать все-таки нужно. И потому руководитель, исчерпав все свое терпение и окончательно потеряв надежду на то, что когда-нибудь веселый работник наконец-то возьмется за ум, в конечном итоге начинает применять к нему различные административные меры, а если они оказываются малоэффективными, то просто-напросто увольняет излишне несерьезного работника.

Что касается представителей второго типа, то на первый взгляд может показаться, что начальники их «не любят». На самом деле молчаливые, но более смышленые и отличающиеся высоким профессионализмом и трудолюбием сотрудники очень ценятся и вызывают у всех без исключения членов коллектива невольное уважение, хотя и не лишенное некоторой доли зависти: ведь терпением и своим трудом такие люди часто добиваются гораздо большего, чем другие с помощью лести, изворотливости, умения произвести хорошее впечатление и т. д.

А нельзя ли совмещать в себе черты представителей первого типа с чертами вторых? Конечно же, можно. Только способными на это оказываются очень и очень немногие. Чтобы пополнить ряды этих «счастливчиков», настоящих любимцев фортуны, следует обладать целым рядом качеств. Например, такими, как сдержанность, внимательность, умение не столько подстраиваться под чье-либо настроение, сколько использовать его в своих целях, и, наконец, рассудительность. Последнее качество позволяет человеку не впадать из крайности в крайность: не становиться мрачным и угрюмым и вместе с тем не превращаться в жалкого шута. Умение сохранять достоинство в любой, даже самой что ни на есть нелепой ситуации, и, напротив, давать волю чувствам, когда это кажется уместным и естественным – залог успеха в любом деле.

Две маски в руках актера. Одна из них изображает улыбающееся, искрящееся радостным весельем лицо, тогда как другая выражает боль, отчаяние, печаль и злость. В зависимости от ситуации, от выбранной им роли, актер надевают то одну, то другую маску. И в любой из них он смотрится одинаково естественно. Жизнь – игра, наденьте маски!

Среди великих и знаменитых людей планеты встречалось и встречается немало представителей обоих типов, упомянутых в начале главы. И чем выше должность того или иного человека, тем сильнее и ярче проявляется преобладание той или другой черты (веселости или, напротив, угрюмости).

Начнем с мрачных субъектов, которых, кстати сказать, всегда было намного больше, чем «весельчаков». Одним из них был, по мнению многих историков и биографов, российский император Николай I.

Несмотря на некоторые привлекательные черты (царственное обаяние, сила характера, трудолюбие, непритязательность в быту, равнодушие к спиртному), Николай I не пользовался особой любовью подданных. Это объясняется прежде всего спецификой избранного им метода управления страной. Николай в силу ряда обстоятельств (среди которых самым значительным следует считать противодействие различным революционным обществам, оставшимся после разгрома восстания 1825 года) и своего характера всегда полагался исключительно на силовой, палаческий метод правления.

Этот не умевший не то что смеяться – просто улыбаться – человек самое большое удовлетворение получал от возможности командовать, устрашать и подчинять своей воле. Сам по себе бездушный, злой, хотя и с эффектно-воинственной, но колючей внешностью («остриженная и взлысистая медуза с усами», по выражению Герцена), он внушал людям безотчетный страх. При нем боялись шутить, так как прекрасно знали, что ничто не способно вывести царя из себя так сильно, как непонятная ему шутка. Сам царь шутил довольно неуклюже, к тому же, как отмечали некоторые современники, это ему ужасно не шло. Более привычным было невозмутимое и вместе с тем ужасно мрачное выражение лица Николая I, с которым он выслушивал как своих министров, так и правителей других государств, поражая последних своей невоспитанной и отсутствием светского такта.

Итак, перед нами образец излишне серьезного человека, к тому же облеченного властью. Какой след он оставил в истории страны? Довольно заметный. Начав свое правление виселицами, он продолжил его казнями, пускай менее жестокими, но все равно очень оскорбительными и неоправданными, лучших людей России и закончил жизнь довольно бесславно. Николай I умер, по свидетельству историков, в такой ипохондрии от непереносимых для его гордости поражений и так скоропостижно, что тотчас же после его смерти распространилась и бытует доныне версия о самоубийстве.

Заглянув в работы психологов, можно прийти к выводу о том, что таким образом заканчивают свой жизненный путь большинство пессимистичных, лишенных чувства юмора и умения снисходительно воспринимать свои собственные ошибки людей, неудачников, как их принято называть, одним из которых и был Николай I, царь, не внушивший своим подданным никаких чувств, кроме ненависти и страха.

В то время, как царь «пугал» подданных своей мрачной внешностью и жестокой внутренней политикой, внешние интересы страны отстаивал один из его придворных – настоящий «весельчак», какие редко встречались в то время. Это был правнук знаменитого временщика, генералиссимуса А. Д. Меншикова – Александр Сергеевич Меншиков, один из трех главных фаворитов Николая I. Князь Меншиков был отправлен в Константинополь в качестве чрезвычайного посла. Ему было велено потребовать, чтобы султан заключил особую конвенцию, которая бы сделала русского царя покровителем всех православных подданных султана.

Турки, естественно, отказались от заключение такой конвенции, но, чтобы смягчить отказ, «утешили» Меншикова тем, что султан запретил в своих владениях называть христиан собаками. «Это очень важно, – съязвил Меншиков, – и в благодарность я буду просить своего государя, чтобы он запретил в России называть собак султанами».

По свидетельству очевидцев, Меншиков держался в Константинополе нарочито грубо, вызывающе, вел себя, как самый настоящий фигляр. Он приплыл с громадной свитой на военном корабле, а свой визит обставил с кричащей дерзостью, которая заставляла его сподвижников потешаться от души. Так, например, к великому визирю он явился без мундира, в домашнем сюртуке (что было вопиющим нарушением дипломатического этикета); от визита к министру иностранных дел отказался, заявив, что не желает иметь дело с «этим лживым субъектом»; к самому султану вломился в апартаменты, не пожелав сделать предусмотренного этикетом поклона у порога двери (при следующем посещении султана Меншиков нашел дверь специально укороченной так, что в нее нельзя было войти, не согнувшись; однако он лишь присел в коленях – довольно неприлично, а на его взгляд – забавно, – но не пригнул головы).