Коллектив авторов - Лев Толстой в зеркале психологии Страница 14

– Иногда противоречивость поступков и состояний определяется темпераментом человека.

– О, да. В юности иногда мне хотелось смеяться и подпрыгивать, хотя за пять минут до этого хотелось плакать.

– Бывает, что люди слишком большое внимание направляют на один предмет или человека, выпуская из виду окружающее пространство.

– Николенька Иртеньев попадал в подобные ситуации: «…я встал, но уже не был в состоянии поклониться, и, выходя, провожаемый взглядами соболезнования матери и дочери, зацепил за стул, который вовсе не стоял на моей дороге, – но зацепил потому, что все внимание мое было устремлено на то, чтобы не зацепить за ковер, который был под ногами».

– Ваши герои часто испытывают противоречивые чувства?

– Часто. Например, в повести «Детство» Николенька вызывает на откровенный разговор своего брата Володю:

«Ты не хочешь спать, ты притворялся! — закричал я, заметив по его блестящим глазам, что он нисколько не думал о сне, и откинул одеяло. — Давай лучше толковать о ней. Не правда ли, что прелесть? Такая прелесть, что скажи она мне: „Николаша! Выпрыгни в окно или бросься в огонь“, ну, вот, клянусь! — сказал я, — сейчас прыгну, и с радостью. Ах, какая прелесть! — прибавил я, живо воображая ее перед собою, и, чтобы вполне наслаждаться этим образом, порывисто перевернулся на другой бок и засунул голову под подушки. — Ужасно хочется плакать, Володя».

В повести «Детство» Николенька также испытывает противоречивые чувства в ситуации расставания с матерью: «Мне очень, очень жалко стало матушку, и вместе с тем мысль, что мы точно стали большие, радовала меня». «Выехав на большую дорогу, мы увидали белый платок, которым кто-то махал с балкона. Я стал махать своим, и это движение немного успокоило меня. Я продолжал плакать, и мысль, что слезы мои доказывают мою чувствительность, доставляла мне удовольствие и отраду».

– Человек может поневоле заражаться эмоциями тех людей, которых сам же и осуждает?

– Он может даже испытывать от этого удовольствие. Страшно утратить собственную чистоту и силу в постоянных столкновениях с ничтожеством и грязью – а приятно.

– А противоположная ситуация бывает?

– Да. Например, с тех пор, как Нехлюдов понял, что дурен и противен он сам себе, с тех пор другие перестали быть противны ему.

Иногда противоречивым бывает восприятие человека и его привязанностей: «Николенька Иртеньев долго смотрел на Машу, которая, лежа на сундуке, утирала слезы своей косынкой, и, всячески старался изменять свой взгляд на Василья. Он хотел найти ту точку зрения, с которой Василий мог казаться ей столь привлекательным. Но, несмотря на то, что Николенька искренно сочувствовал ее печали, он никак не мог постигнуть, каким образом такое очаровательное создание, каким казалась Маша в его глазах, могло любить Василья».

– Человек может совершенно сознательно колебаться между двумя выборами, разнонаправленными, но прилагаемыми к одному объекту?

– Это сложно. В молодости я был большим землевладельцем. Мне было приятно чувствовать свою власть над большою собственностью. Но, будучи восторженным последователем Герберта Спенсера я был неприятно поражен его заявлением о том, что справедливость не допускает частной земельной собственности.

– Раздираемый противоречиями, человек может совершить дурной поступок. А совершив один дурной поступок, он легче совершит и другие.

– Нет. Дурной поступок только накатывает дорогу к дурным поступкам; дурные же мысли неудержимо влекут по этой дороге.

– То есть, намерения иногда опаснее самого поступка и его последствий?

– Даже если поступка дурного не было, могло быть то, что много хуже такого поступка: те мысли, от которых происходят все дурные поступки. Поступок можно не повторить и раскаяться в нем, дурные же мысли родят все дурные поступки.

– Герои ваших произведений тоже противоречивы. Мне кажется, что литературный герой должен быть понятен читателю, а противоречия затрудняют этот процесс.

– Тогда это не герой, а типаж. Я всегда мечтал написать художественное произведение, в котором бы показал текучесть человека, то, что он, один и тот же, то злодей, то ангел, то мудрец, то идиот, то силач, то бессильнейшее существо. Человек не может быть однозначно хорошим или плохим. Нельзя в одном месте поднять уровень пруда.

– Каков второй вид парадоксальных ситуаций?

– Борьба мотивов. Когда я говорил про свое впечатление Ляпинского дома моим друзьям и знакомым, все выражали одобрение моей доброте и чувствительности и давали мне понимать, что зрелище это так особенно подействовало на меня только потому, что я, Лев Николаевич, очень добр и хорош. И я охотно поверил этому. И не успел я оглянуться, как вместо чувства упрека и раскаяния, которое я испытал сначала, во мне уже было чувство довольства перед своей добродетелью и желание высказать ее людям.

– Что произойдет, если человек попадет в условия, когда он вынужден пересмотреть свою самооценку?

– Жизнь постоянно нас бросает в подобные ситуации. Например, молодой человек считает свой вид благородным и значительным, но попадает в общество людей, которые выглядят гораздо благороднее и значительнее. Он падает с высоты прежней оценки себя ниже того уровня, которого достоин.

– Некоторые ваши герои поступают не в соответствии с разумными доводами, а зачастую вопреки им, руководствуясь какими-то глубинными, часто бессознательными, причинами.

– Да. Например, Василий Позднышев рассказывал о своем отношении к Трухачевскому, человеку, сыгравшему роковую роль в его жизни. Он очень не понравился Позднышеву с первого взгляда. Но какая-то странная, роковая сила влекла Василия к тому, чтобы не оттолкнуть его, не удалить, а, напротив, приблизить.

– Может быть, у него был комплекс вины, и он хотел измены жены? Или хотел избавиться от комплекса? В любом случае, он чувствовал, каким образом развернется этот сценарий. И играл согласно своей роли, наслаждался ею.

– Бывает, человек хочет одного, а поступает наоборот. Так разрушаются желания. Если человек говорит про поэтическое, знайте, что он лишен поэтического чувства. То же о религии, о науке (я любил говорить о науке). Тот, кто любит рассуждать о доброте, обычно зол. Поэтому дурное расположение духа не только не вредно, но всегда полезно для работы над собой. Станешь смотреть на плоды добра – перестанешь его делать, мало того – станешь тем, что смотришь, портишь его, тщеславишься, унываешь. Только тогда то, что ты сделал, будет истинным добром, когда тебя не будет, чтобы портить его. Но заготовляй его больше. Сей, сей, зная, что не ты, человек, пожнешь. Один сеет, другой жнет.

– Тогда, может быть, имеет смысл поддерживать в себе внутреннюю красоту?

– Чем больше человек привыкает к приятному и изящному, тем более он себе готовит лишений в жизни. Так называемые порядочные люди, gens comme il faut, ставя себя весьма высоко в собственном мнении, как только выходят из своей сферы и входят в сферу, в которой не ценятся условные достоинства порядочности, падают гораздо ниже людей непорядочных, которые, не гордясь ничем, стараются приобретать хорошее. Первые смотрят сверху и бездействуют, поэтому падают; вторые смотрят снизу и трудятся, поэтому поднимаются.

– В повседневной жизни вы подчеркиваете несоответствие, противоречивость и в своих повседневных делах?

– К этому нужно относиться с юмором.

Толстой считал, что самоирония спасает от гордыни. Об этом свидетельствуют его письма, дневниковые записи и высказывания. «Вчера много писал, – все о религии, — и потом объелся за завтраком, и весь день был вял». «Взял историю Кармазина и читал ее отрывками. Слог очень хорош. Предисловие вызвало во мне пропасть хороших мыслей. Нынче прибил Алешку». «Как комично то противопоставление, в котором я живу, в котором без ложной скромности вынашиваю и высказываю самые важные, значительные мысли, и рядом с ними: борьба и участие в женских капризах, которым посвящаю большую часть времени».

– Вы описывали чувства и действия революционеров. Они тоже были противоречивыми.

– Они не противоречивые, а запутанные. С революционерами поступали, как на войне, и они, естественно, употребляли те же самые средства, которые употреблялись против них. Например, военные живут всегда в атмосфере общественного мнения, которое не только скрывает от них преступность совершаемых ими поступков, но представляет эти поступки подвигами. Точно так же и для политических существовала сопутствующая им атмосфера общественного мнения их кружка. Вследствие этого, совершаемые ими жестокие поступки, при опасности потери свободы, жизни и всего, что дорого человеку, представлялись им также не только не дурными, но доблестными поступками. Самые кроткие по характеру люди, неспособные не только причинить, но видеть страдания живых существ, спокойно готовились к убийствам людей. Почти все признавали в известных случаях убийство, как орудие самозащиты и достижения высшей цели общего блага, законным и справедливым. Высокое же мнение, которое они приписывали своему делу, а вследствие того и себе, естественно вытекало из значения, которое придавало им правительство, жестоко наказывающее их. Им надо было иметь о себе высокое мнение, чтобы быть в силах переносить то, что они переносили.