Хаим Шапира - Счастье и другие незначительные вещи абсолютной важности Страница 18

Объяснять, почему та или иная книга пользуется успехом, дело неблагодарное. И в мои намерения, конечно, не входит создание рецепта сочинения удивительных книг, которые на протяжении сотен лет будут пользоваться любовью детей и взрослых. Потому что, располагай я этим рецептом, давно сам бы написал такую книгу. У каждого великого произведения свой секрет, раскрыть который не дано никому. Помню, тысячу лет назад я смотрел по телевизору передачу, в которой композитор и дирижер Леонард Бернстайн разбирал «Страсти по Матфею» Иоганна Себастьяна Баха. Он анализировал, и вникал в суть, и объяснял, а потом просто сказал, что, будь у него в распоряжении и четыреста часов, их все равно не хватило бы, чтобы проникнуть во все тайны этой гениальной музыки.

Как я уже говорил, я не претендую на открытие рецепта написания великих литературных произведений. Я просто хочу понять, в чем заключается секрет очарования «Алисы».

1. Это просто смешно

Я думаю, что первой, хотя и не единственной, причиной успеха этих книг является юмор. Книги про Алису ужасно смешные. Хотя, наверное, правильнее было бы сказать «смешные до ужаса». Потому что далеко не все в них смешно и уж наверняка не для всех.

Почему?

Во-первых, многие шутки предназначены только для узкого круга друзей Кэрролла и/или семьи Лидделл.

Во-вторых, в этих книгах много так называемого английского юмора. Его не всегда способны оценить представители других культур.

Вот типичный пример. Два брата шли по шоссе. Одного переехал грузовик. Да и второй не был большим любителем швейцарского сыра.

Вам смешно? А британцы хохочут.

В-третьих, есть шутки, понятные только математикам и физикам. Если раньше «Алису» в основном читали дети, то сегодня наибольшей популярностью она пользуется у математиков и философов.

А некоторые шутки вполне понятны, но совершенно не смешны.

Например, шутки на тему смерти и самоубийства. Наиболее известная из них – диалог Шалтай-Болтая с Алисой. Этот отрывок столь мрачен, считает Мартин Гарднер, что большинство комментаторов предпочитают вообще его не обсуждать. А я предлагаю присмотреться к нему внимательней.

– В таком случае начнем все сначала, – отвечал Шалтай-Болтай. – Теперь моя очередь спрашивать! («Можно подумать, что мы играем в такую игру!» – подумала Алиса.) Вот тебе вопрос! Как ты сказала, сколько тебе лет?

Алиса быстро посчитала в уме и ответила:

– Семь лет и шесть месяцев!

– А вот и ошиблась! – закричал торжествующе Шалтай. – Ты ведь мне об этом ни слова не сказала!

– Я думала, вы хотели спросить, сколько мне лет? – пояснила Алиса.

– Если б я хотел, я бы так и спросил, – сказал Шалтай.

Алиса решила не затевать новый спор и промолчала.

– Семь лет и шесть месяцев, – повторил задумчиво Шалтай. – Какой неудобный возраст! Если б ты со мной посоветовалась, я бы тебе сказал: «Остановись на семи!» Но сейчас уже поздно.

– Я никогда ни с кем не советуюсь, расти мне или нет, – возмущенно сказала Алиса.

– Что, гордость не позволяет? – поинтересовался Шалтай.

Алиса еще больше возмутилась.

– Ведь это от меня не зависит, – сказала она. – Все растут! Не могу же я одна не расти!

– Одна, возможно, и не можешь, – сказал Шалтай. – Но вдвоем уже гораздо проще. Позвала бы кого-нибудь на помощь – и прикончила б все это дело к семи годам![7]

То есть Шалтай-Болтай предлагает Алисе покончить с собой семи лет от роду. Это ведь единственный способ перестать расти. Но поскольку семилетнему ребенку трудно это сделать самому, да и мысль такая вряд ли придет ему в голову, значит, ему надо помочь. И кто, как не Шалтай-Болтай, может справиться с этой задачей?

Быть или не быть? Жить или не жить? – вот в чем вопрос.

К счастью, семилетний рубеж Алиса уже миновала. Честно говоря, мне даже трудно представить себе реакцию ребенка на этот пассаж, если он вдруг поймет его смысл. Мартин Гарднер отмечает, что именно на этот отрывок в книге очень редко обращают внимание комментаторы. Но сама Алиса прекрасно все понимает и поэтому спешит перевести разговор на другую тему. Подобного рода рассуждения, пусть в чуть более мягкой форме, у Кэрролла не редкость. Неудивительно, что многих детей эти книги просто пугают.

Очень часто в основе юмора лежат вещи совсем не веселые. Гоголь как-то заметил, что если внимательно перечитать любую смешную историю, то выяснится, что она не смешная, а грустная.

Тайный источник юмора не в радости, а в грусти.

На небесах юмора нет.

Слова Гоголя очень точно передают суть кэрролловских шуток. То, что кажется уморительно смешным при первом прочтении, во второй раз веселит значительно меньше, а в третий и вовсе вызывает тоску. Возьмем, к примеру, стишок, который Алиса декламирует в главе про поросенка и перец.

Лупите своего сынкаЗа то, что он чихает.Он дразнит вас наверняка,Нарочно раздражает!

В оригинале стихотворение, которое «перевирает» Алиса, звучит так:

Любите! Истина велаЛюбовью, а не страхом.Любите! Добрые делаНе обратятся прахом.

На первый взгляд, это просто очень удачная и смешная пародия. Но стоит вам чуть углубиться в изучение Викторианской эпохи, как выясняется, что в пародии скрыт глубокий смысл. В те времена провозглашался подход к воспитанию, основанный на любви, бережном отношении к ребенку и т. д. Но весь этот гуманизм существовал по большей части на словах, действительность же была более неприглядной. В XIX веке была повсеместно распространена эксплуатация детского труда. Дети страдали от побоев и унижений. Нередки были случаи гибели детей от руки родителей.

Вполне возможно, что Кэрролл, сознательно или неосознанно, пародировал именно это ханжество и двуличие.

Косвенным подтверждением могут служить слова самой Алисы, которые она произносит в той же главе.

«Если я не возьму малыша с собой, – подумала Алиса, – они через денек-другой его прикончат. Оставить его здесь – просто преступление!»

Так рассуждает Алиса, пока Герцогиня продолжает отвешивать младенцу оплеухи.

И это только несколько примеров несмешных «смешных» мест в книгах Льюиса Кэрролла.

С другой стороны, в них очень много блистательных и действительно очень смешных шуток без всякой мрачной подоплеки.

2.. Читать мораль – аморально

Еще одной причиной огромной популярности этих книг является полное отсутствие в них нравоучений. В них нет никаких поползновений воспитывать читателя, читать ему нотации и объяснять, «что такое хорошо и что такое плохо». В детской литературе это встречается не часто.

Книги про Алису изобилуют пародиями на детскую литературу того времени. Герцогиня со своими бесконечными «а мораль отсюда такова» представляет назидательное направление в детской викторианской литературе. Она живет в убеждении, что из всего можно извлечь урок, стоит только хорошенько поискать. Например, «Любовь, любовь, ты правишь миром…». (Это, кстати, какой-то третьесортный перевод последних строк «Божественной комедии» Данте. В оригинале любовь «движет солнце и светила».)

Хава Альберштейн в своей песне «Нужно так немного» предлагает свою трактовку той же темы: «Миром правят бесконечно деньги и любовь, но любовь – одно мгновенье, а богатство – вновь и вновь».

Беседуя с Герцогиней, Алиса не может не обратить внимания на то, что та упорно пытается свести разговор к нравоучению. Наконец Герцогиня переходит к поиску морали в мыслях, роящихся в голове у Алисы, и слышит в ответ, что морали там может и не быть.

В книгах Кэрролла нет не только назиданий и нравоучений, в них также нет ни одного положительного героя, за исключением, может быть, Белого Рыцаря. Из всех персонажей только он по-настоящему добр к Алисе и даже предлагает ей свою помощь. Только он вежлив и обращается к Алисе с подобающим почтением. Поэтому Алиса помнит его дольше, чем всех остальных героев Зазеркалья.

Многие комментаторы считают, что под Белым Рыцарем Льюис Кэрролл вывел в книге самого себя. Это похоже на правду. Действительно, все вымышленные герои, с которыми Алисе довелось повстречаться, относятся к ней с той или иной степенью неприязни, скрытой под маской добродушия. Именно поэтому многие психологи сочли «Алису» историей о переходе маленькой девочки во враждебный мир взрослых.