Николай Басов - Творческое саморазвитие, или Как написать роман Страница 18

Кстати, этот принцип – абсолютная ясность со всеми героями – позволяет устраивать такую хитрую штуку, как ложный финал. Когда все по основному сюжету ясно, но что-то ещё не то… В романе «Фаворит» дик Фрэнсис, как известно, расправляется с главным гадом, даже успевает решить судьбу девушки, которая вполне претендовала на роль героини. Но финал он устраивает только тогда, когда выясняет подлинную сущность вторичных персонажей, позволяет герою отомстить последнему врагу. И снова, как у Стивенсона, ничего не хочется добавить.

Именно такое выявление героев позволяет свести концы с концами, расписать и разъяснить все романные линии настолько полно и завершенно, насколько это вообще возможно. И даже у самого въедливого читателя не возникает вопросов, почему все вышло так, а не иначе, почему в нашем выдуманном сюжете секретарша оказалась генералом, а киномагнат задумал выпотрошить собственную дочурку? Это ясно, потому что последнюю черту подвели не события сами по себе, а закруглённость персонажей. И лишь здесь следует ставить точку.

Глава 8. Как играть на этих нотах, или угадай мелодию романа

Итак, все основные элементы романа, которые я смог придумать, растолкованы и даже поняты. Но это, в своём роде, теоремы романистики, а вот как их использовать? Ведь то, что теорема ценна не только сама по себе, но и должна применяться при решении задач, – вовсе не выдумка учителей, а насущная жизненная необходимость.

Поэтому я ввожу эту главу, где простыми, ясными словами попробую растолковать, как вижу возможности применения своих советов, и не только их, но и смежных предположений, которые, на мой взгляд, заложены в этих рекомендациях косвенно.

Итак, в создании, использовании и комбинировании конструктивных элементов романа следует, на мой взгляд, придерживаться пяти основных приёмов. Они справедливы для всех этих элементов, хотя в каждом конкретном случае, разумеется, значение приёма будет не равноценно. Но на что именно сделать ставку, как угадать мелодию романа, под которую сюжет зазвучит наилучшим образом, как произвести на читателя наибольшее впечатление – решать только тебе.

Смена обстановки или обновление материала – всегда выигрышны. Как только читатель начинает догадываться, что вот-вот откроется дверь и его впустят в следующую комнату романа, где будут другие люди, мебель, свет и общее представление о том, что он читает, он подбирается, как тигр перед прыжком, он мобилизуется. Более того, ему становится интересно, он даже слегка торопит эти абзацы, пробегая их «по диагонали».

А если ты пообещаешь этот ход, но не выполнишь его, то рискуешь потерять не только почитателя, но и читателя. Зато если ты не обманешь его ожиданий, если он получит обещанную полную смену обстановки, благодарность воспоследует сразу и надолго. Может быть, на несколько страниц вперёд.

Поэтому, обдумывая роман, расставляя мизансцены, конструируя все и всяческие движения и перемещения читательского внимания, не забудь, не упусти это важнейшее правило – если читатель готов к смене, тут же вываливай все ему на голову. Иначе хуже будет тебе, а не ему.

Кстати, помимо плохих отношений с читателем, которые возникнут от затягивания новой информации и топтания на месте, ты ещё рискуешь и запутаться. Как-то так получается, чем легче сам пишешь, чем крупнее блоки, которыми оперируешь, тем все более гладко и убедительно выходит. Но стоит попробовать помельчить, или запнуться случайно на какой-то сцене, как можешь наворотить такого, что и сам потом не исправишь об этом никогда не следует забывать, этот совет куплен ценой массы чернил, нервов немалого числа романистов и огромной энергией, затраченной на книгу прочитанных и разобранных по косточкам текстов. Он немалого стоит. Обновление информации – залог читательского внимания. Теперь попробуем понять, как именно смена обстановки связана с обновлением внимания читателя к тому, что вокруг него происходит. Тут следует заметить, что внимание это привязано к двум совсем неравноценным вещам – обстановке романа и информации, заложенной в романе. Иногда обстановка меняется, но информация остаётся почти той же. В Стивенсоновском «Похищенном» Дэвида похитили и отправили в Новый Свет на корабле. Обстановка сменилась резко даже весьма – с суши, из замка, пусть и подразрушенного, он попадает на корабль! Но информационно все осталось почти так же. И ещё пример из того же романа – когда дядя послал Дэвида ночью, в грозу, на башню, надеясь, что он не заметит обвалившейся ступени и рухнет вниз, мальчик поднимается, поднимается по этим ступеням и вдруг при свете молнии обнаруживает под ногами бездонный провал… Обстановка почти не изменилась, башня вокруг как была, так и осталась, но информация, соотношение значащих элементов в романе поменялось мгновенно. Потому что дядя стал врагом, его действия предстали в новом свете, будущее стало неопределённым, потому что стала видна необходимость непростой борьбы с братом отца…

Вот этот трюк я называю обновлением информации. Очень хотелось бы, чтобы ты обращал на него внимание. И не пугал со сменой обстановки. Согласно моим предположениям, удачная смена информации – более высокий авторский приём и даже более сильный метод контроля читательского внимания, чем смена обстановки. Следует заметить, что изменение информации ещё и более экономно, потому что в тексте не нужно делать новых, громоздких описаний, которые возникают почти неизбежно, когда меняешь обстановку.

Но самое мощное средство подстегнуть внимание – это менять одновременно и обстановку и информацию. Это вообще – нечто! Читаешь так, что «звон в голове» стоит, не соображаешь даже, где находишься… Одна жалость – от этого читатель тоже устаёт, и следует очень точно дозировать эти комбинированные «пришпоривания».

В промежутках между всякого рода пиковыми, ударными эпизодами романа лежит остальная часть текста, которая, как правило, не очень-то способна увлечь… Так или примерно так думает тот, кто не очень хорошо понимает читателя.

На самом деле передышки между гонками, перестрелками, драками, признаниями в любви и обнаружением трупов не менее важны, чем все эти ошеломительные, но вполне рутинные в некоторых случаях эпизоды. Эти страницы, когда роман не несётся вскачь, дают автору, как ни странно, массу преимуществ, которые тоже должны быть использованы.

На них, как я уже сказал, читатель отдыхает от «стрессов», и ты обязан ему такой отдых предоставить. А во-вторых, он оглядывается по сторонам, проверяет, действительно ли роман ему нравится, и ещё, пожалуй, он занят проверкой твоей языковой техники, то есть немного играет в критика, без чего тоже не обходится чтение. В самом деле, кто бы покупал книжки и читал их, если бы было запрещено про себя поругивать не очень удачные обороты, замечать, какой автор глупый (и соответственно – какой читатель умный), потому что эту фразу можно было сделать лучше, а этого персонажа даже соседка раскусила уже на второй странице, в то время как героиня…

Сверка читательского вкуса с текстом – штука очень тонкая, она уже не имеет отношения к подстёгиваниям, она, скорее, обращена к его литературному вкусу. Почти в той же мере, в какой его незлобная, поверхностная критика связана с его интеллектом. И вот эти две составляющие – вкус и интеллект – нельзя не учитывать… Их вообще-то полагалось бы использовать. Но как?

Отвечаю отчётливо и ясно – не знаю. для себя я давно усвоил один нехитрый приём – писать нужно так, чтобы самому было интересно. Как этого добиться – тайна литературного ремесла, которая разделяет авторов вернее, чем цвет кожи – у одного прочитаешь строку и задохнёшься, а второй накропал роман, ползёшь, ползёшь вдоль него, словно полотёр, и ни страсти, ни удовольствия…

Говорят, со временем где-то в глубине души постепенно вырабатывается некий орган, который даёт знать, когда работать не стоит, а когда все пойдёт как по маслу. Может, и ты таким же колокольчиком овладеешь, а может, он у тебя уже есть от рождения. Тогда ты счастливец. Но, собственно говоря, это лишь один из инструментов ремесла, и придётся шлифовать всякие прочие, коих весьма немало.

Когда-то, когда я открыл для себя современные западные детективы, из того самого списка, из которого у нас в СССР ничто никоим образом нельзя было издать, я обомлел, потому что вдруг увидел, что герои не столько думают, по крайней мере, на страницах, сколько аргументируют и доказывают свои доводы. Например, почему сэр Джон не мог быть убийцей своего дворецкого, а вовсе даже наоборот, дворецкий подавал сигнал сообщникам, чтобы те содрали с сэра Джона выкуп за его любимого пони…

То есть весь роман был пронизан спорами, выяснениями, глубокими или не очень, о том, что было бы, если бы… Или – как это могло произойти и почему в конце концов не произошло. И что будет, если герои всё-таки откажется от желания отравить любимую тётушку, которая вот-вот передаст свои миллионы в исправительный дом для раскаявшихся насильников…