Лариса Ренар - Элексир Любви Страница 19

2006

Я — женщина, сотворенная из четырех стихий и творящая мир вокруг себя. Я полностью осознаю свои истинные достоинства, и тот, кого я встречу, тоже увидит их, — представляя полный диск Луны, я читала слова из прабабушкиного дневника, а Карина повторяла их за мной. — Я знаю, что где-то есть тот, кто нуждается во мне и хочет встретить меня так же сильно, как и я его. Он нуждается во мне для достижения абсолютной полноты жизни. Он жаждет встретить женщину с моим характером и внешностью. Наше соединение будет счастьем для обоих, поскольку каждый любит другого именно таким, какой он есть, бесконечный разум знает, где каждый из нас находится, и гут же приводит все в движение для нашего соединения. Я полностью полагаюсь на Божественное и знаю, что в эти мгновения незримые потоки его активности производят действия, ведущие к желаемому результату. Я отсылаю эти слова Божественному, соединяющему тех, кто создан друг для друга. Оно знает все пути и средства. Оно стремится к идеальной полноте жизни, и оно даст эту полноту двум жизням, соединив их в одну. Да будет так, на благо мне и всей Вселенной,

закончила я читать, и Карина эхом повторила за мной: «Да будет так, на благо мне и всей Вселенной».

Можно еще прочитать четыре раза в полнолуние тибетскую мантру на привлечение любви: «То ДО СИРО Ан ВАТ МОНО РАМ», — вспомнила я.

Интересно, и как быстро он нарисуется в реальности? — поинтересовалась Карина, записывая мантру.

Поживем — увидим! — ответила я. — Зато теперь мы, по крайней мере, знаем, кого нам ждать.

1906

«Ну что же, остается теперь только ждать, когда он появится! — открывая глаза, подумала я. — Или, может, он уже появился?»

Я изумленно смотрела на входящего Арсения, как будто видела его в первый раз. Неужели уже пять часов? Как быстро пролетели время, стоило появиться тетушке.

— Добрый день всем! О, — увидев тетушку, расплылся в улыбке Арсений и, поклонившись, представился: — Ваш новый сосед, Арсений Святославович — профессор кафедры истории и философии Санкт-Петербургского университета.

— Вы так молоды и уже профессор? — улыбнулась тетушка.

— Страсть к истории захватила меня в столь раннем возрасте что уже в шестнадцать я поступил в университет, а в двадцать восемь стал профессором. История этрусков очаровывает и интригуя меня, особенно история обруча женской силы.

— Обруча женской силы? — повторила тетушка. — И что же, удалось что-то разыскать?

— Я близок к ответу как никогда, — ответил Арсений, бросив на меня взгляд, в котором был вопрос и одновременно ответ страсть и желание проникнуть во все тайны.

— Софья Николаевна Илларийская, — представилась тетушка, протягивая руку для поцелуя, — с моими гостьями вы, вижу, уже подружились, — перехватив брошенный в мою сторону взгляд, сделала вывод тетушка.

— Да, и эта дружба с каждой минутой становится все более важной для меня! — вновь глядя на меня пылким взглядом, ответил Арсений.

Я почувствовала, что покраснела, как будто тетушка уличила меня в чем-то запретном, хотя понимала, что тетушка всегда на моей стороне и готова помочь. Тогда у вас остался еще один день наслаждаться нашим обществом, так как послезавтра мы уезжаем.

О нет! — простонал Арсений. — Так скоро? Это невозможно!

Но мы же не на край света уезжаем, — вступила я в разговор, — а в Петербург, вы всегда сможете приехать в гости.

Я должен закончить свой труд до начала учебного года, но в сентябре обещаю приехать. А завтра я приглашаю вас к себе в гости, надеюсь, вы не испугаетесь берлоги ученого.

Конечно нет, — заверила тетушка Арсения. — А сейчас пора пить чай. Мне не терпится услышать, что же вам удалось узнать про етрусков?

2006

А что у нас сегодня по программе? — спросила Карина в наш предпоследний день.

После завтрака поездка во дворец Сисси, австрийской императрицы. Дворец называется Ахиллиос в честь греческого героя Ахилла. Для Сисси Ахилл был воплощением единства красоты и  силы, чувствительности и благородства души. Говорят, что дворец изысканно прекрасен. А после — обед с Фабрицио и Спиросом.

Да, наши поклонники нас забросали посланиями. Судя по количеству смс, кажется, что мы исчезли на год, а не на день, — улыбнулась Карина. — Ладно, смилостивимся и пообедаем с ними сегодня, а то и правда, не очень хорошо исчезнуть, не попрощавшись. Мы будем любоваться только красотой дворца, или у нас есть еще какие-нибудь тайные замыслы?

— Как ты догадалась? Мы будем включать в себе вибрации роскоши, чтобы ощутить себя истинными Королевами, достойными самого лучшего.

— Ведь я этого достойна! — вспомнила я рекламный слоган «Лореаль», идя по когда-то роскошно обставленным комнатам дворца Сисси. Там, где мне нравилось особенно, я вставала, разводила руки, будто бы обнимая то, что меня окружает, и делала вдох, представляя, как вся эта красота устремляется в мою матку, и, наполнившись, закрывала руками матку. Карина делала то же самое. Там, где было разрешено прикасаться к экспонатам, мы прикасались к ним всеми подушечками пальцев, как бы считывая эти вибрации и вбирая их в себя. Чтобы иметь что-то в реальности, достаточно собрать пять процентов того, что ты хочешь, это может быть изображение или уменьшенная копия. Гуляя по дворцам, мы энергетически получаем эти пять процентов, входи в резонанс с тем, что нас окружает, и впоследствии притягивая эту роскошь в свою жизнь. Путешествие по дворцу превратилось в увлекательную игру, где, растворяясь в застывшем времени, мы наполнялись красотой и совершенством.

— Карина, мы сейчас выйдем во внутренний двор, в нем скульптуры девяти муз, трех граций и богинь Афродиты и Артемиды.

Ты встаешь посреди двора и стараешься почувствовать, куда тебя влечет — к какой скульптуре. Ты подходишь к ней и соединяешься мысленно с этой скульптурой, стараясь настроиться на ее вибрации, и спрашиваешь: «Какой дар ты во мне открываешь?» спрашивая, что это за скульптура, и прикасаешься к ней так же подушечками всех пальцев.

Выйдя во внутренний двор, мы застыли в немом изумлении. Я устремилась налево и оказалась перед скульптурой Аглаи, одной из трех граций, символизирующей радостное настроение, а Карина остановилась перед Эрато, музой любовной поэзии.

Вижу, вы нашли себя, — услышали мы насмешливый голос Фабрицио. Он и Спирос стояли посреди двора, наблюдая за нами.

— Еще нет, — парировала я.

И что же делают ожившие музы рядом с каменными изваяниями?

— Пытаемся взять их силу!

— И как получается?

-     Получилось бы, если бы чересчур живые герои не отвлекали от созерцания прекрасного.

— И что вы предлагаете?

Дайте нам еще минут пятнадцать, побродите по саду, посмотрите на памятник Ахиллу, и мы присоединимся к вам. Крепко обняв Карину и меня, Спирос и Фабрицио растворились и зелени кипарисов.

— Лариса, не знаю, каким даром меня наградила Эрато, но состояние и вправду изменилось,— провожая взглядом Фабрицио, отметила Карина.

— Помнишь, я говорила, что женщина собирает красоту из окружающего мира, любуясь произведениями искусства, настраиваясь на вибрации прекрасного и затем передавая мужчине эти вибрации. Я думаю, что и Фабрицио, и Спирос знают об этом, поэтому они тут же и бросились за нами, чтобы и им что-нибудь досталось. Не просто так они обнимались.

— А как они узнали, куда мы едем?

— Думаю, спросили на ресепшене, куда мы заказали такси. Ладно, давай вернемся к нашим практикам, выбери еще одну музу и попроси дар и у нее.

Через час мы уже сидели на террасе греческого ресторана с нашими спутниками, наслаждаясь мусакой и холодным розовым вином. Терраса нависала над морем, поддерживаемая толстенными деревянными сваями. Под ней громоздились камни, о которые шумом разбивались волны. Иногда брызги долетали сквозь дощатый настил и, дразня, щекотали наши ноги. Но мы не обращали внимания, полностью растворившись во впечатлениях этого дня, чувствуя себя прозрачными звуками арфы.

— Как же не хочется уезжать! — вздохнула Карина, любуясь красным шаром солнца, садящегося в море.

1906

— Как же не хочется уезжать, — вздохнула Аннушка, подходя к дому Арсения. Деревянный двухэтажный домик состоял из кабинета, небольшой столовой с круглым столом посредине и спальни на втором этаже. Кабинет был завален древними манускриптами, книгами, записями и рисунками. Причем книги и рукописи лежали и на небольшом кабинетном рояле.

— Простите за творческий беспорядок, — смутился Арсений, показывая нам свои владения.

— Рояль просто для красоты или кто-то играет? — спросила тетушка.

Я иногда, — опять смутился Арсений. — Для себя пою романы!

Романсы? — все более поражаясь, переспросила я.

Да, и в последние дни вертится один, — подойдя к роялю, Арсений начал наигрывать мелодию.