Мессии, лжемессии и толпа - Юрий Миранович Антонян Страница 19

Все религиозные мифологические персонажи являются виртуальными, потому что они потусторонние, сверхъестественные. Если какой-либо такой персонаж в реальности был «вполне» живым человеком, то виртуален не он, а его мифологизированный образ. Поэтому надо строго отличать такой образ от его прототипа, если, конечно, он у него имеется. Виртуален не бродячий проповедник Иешуа, а Бог Сын и спаситель Иисус Христос — он и является предметом поклонения.

Виртуальность сконцентрирована во всех без исключения религиозных догмах, иными словами, все они виртуальны. Какая-либо историческая или иная достоверность здесь не может иметь место. Это было бы уже выходом за пределы догма, т. е. виртуальности, а стало быть, и религии. Возьмем для иллюстрации христианский догмат о спасении. О нем апостол Павел писал: «Ибо мы спасены в надежде. Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего ему и надеяться? Но когда надеемся того, что не видим, тогда ожидаем в терпении» (Рим., 8:24–25). Здесь речь идет о том, что надежда о спасении может быть только виртуальной, если же надежду можно увидеть, т. е. увидеть, узнать какие-то факты, свидетельствующие о возможности его наступления, то никакого спасения не будет.

Мейстер Экхарт писал:

человек созерцает Бога уже в этой жизни с той же полнотой и бывает блажен совершенно в той же мере, как и после этой жизни. Многим людям это покажется удивительным. Поэтому приложите все свое старание, чтобы понять меня! Творящий разум проистекает из вечной истины и по-своему заключает в себе то, что и Бог в себе заключает. И постигает этот благородный, божественный, этот «творящий разум» самого себя самим же собою, подобно Богу. По своему происхождению и по сущности бытия он, безусловно, есть Бог; творением же, напротив, становится он после того, как выделится для обособления… Наша жизнь на земле устроена всецело так, что Бог и все вещи познаются нами лишь как возможность. По окончании же этой жизни, когда мы освободимся от тела, эта возможность преобразится в полную действительность блаженства, каковое присуще творящему разуму. Но это «преображение» не сделает переживание блаженства более совершенным, чем оно теперь. Ибо творящий разум никоим образом не может в нас увеличиться; ему невозможно получить более того, что уже заключено в нем по его природе. Поэтому, когда мы станем блаженны, возможность станет в нас действительностью, и мы будем вкушать только истинное блаженство, которое свойственно Божественной Сущности. Это подразумевал Давид, говоря: «Господи, в свете Твоем узрим свет»[44].

Здесь обнаруживается прямое указание на бога как на виртуальную реальность: созерцание его с необходимой полнотой уже в этой жизни с помощью творящего разума, который, как можно предположить, назван так именно потому, что создает такую возможность. Этот разум, считал М. Экхарт, есть как раз бог, и подобное утверждение не должно удивлять, ибо он, подобно творцу, сам созидает. Полная действительность является плодом творящего разума, т. е. созданный человеком бог дает ему же, по М. Экхарту, возможность познать сверхъестественный мир и себя в его центре, для чего и рождает разум с могучими генетическими способностями.

Сходные мысли можно обнаружить у Э. Сведенборга:

Ни один ангел на небесах не постигает Божественного начала в ином образе как в человеческом; и, что удивительно, даже ангелы высших небес не могут думать о Божественном начале иначе… Все, кто на небесах признают Господа, ибо нет Божественного человеческого начала ни в ком, кроме самого Господа. Все это не только было сказано мне ангелами, но и дано было постичь самому, когда я возносился во внутреннюю сферу небес; из чего видно, что ясность постижения этой истины зависит от степени мудрости ангелов. Вот почему и сам Господь является им видимо, ибо он является в Божественном ангельском образе, т. е. в человеческом, только тем, которые признают и верят, что Божественное начало видимо, а не тем, по мнению которых оно невидимо; первые могут видеть его, а вторые не могут[45].

То, что бог, божественное и ангелы видимы только тем, кто признает и верит, что все они видимы, представляет собой прямое указание на виртуальность этих психических явлений.

Э. Сведенборг считал, что «небеса изображают человека вследствие божественной человечности Господа», т. е. человек является человеком потому, что человечен его создатель. Видят же Бога не люди, но ангелы, с которыми общаться вполне возможно (это якобы делал сам Э. Сведенборг), однако такой способностью обладают только те, которые «признают и верят», что божественное начало видимо. Можно сказать, что в данном контексте виртуальная реальность создается человеком руками ангелов, контакты с которыми вполне достижимы

Мне было сказано на небесах, что древнейшие жители нашей земли, как люди небесные, мыслили по самым соответствиям и что земная природа, бывшая пред их глазами, служила им средством для такого мышления. Люди эти сообщались и беседовали с ними, так что через них небеса соединялись с землей[46].

Примечательно утверждение Э. Сведенборга, что ни «один ангел на небесах не постигает Божественного начала в ином образе, как в человеческом». Это утверждение можно считать невольным признанием того очень важного факта, что человек может наделить бога исключительно человеческими чертам. Более того, это утверждение можно рассматривать и как завуалированное признание того, что бог сотворен человеком. Иначе и не может быть, поскольку люди обладают опытом общения только с самими собой и никто иной, если иметь в виду разумные существа, кроме человека, им абсолютно неведом. Данное обстоятельство — весьма весомый аргумент в подтверждение того, что бог представляет собой виртуальную реальность, поскольку он видится людям только в человеческом образе, т. е. является их собственной проекцией, обретшей суверенитет. Личностное Я при этом часто оказывается лишь простой видимостью, неосязаемой, невыразительной, туманной, тогда как единственная реальность, даже слишком легко осязаемая и выразимая, — это божество. Но конечно, Сведенборг не был бы сыном церкви, пусть и философом-мистиком, если бы не утверждал, что «людям Церкви известно, что всякое благо исходит от Господа, а нисколько не от человека и что, следовательно, никто не должен приписывать себе хоть сколько-нибудь блага»[47].

Несмотря на это, Сведенборг признавал, что «небеса и ад происходят из рода человеческого», а не существуют от начала начал, предшествуя роду человеческому