Андрей Курпатов - С неврозом по жизни Страница 2

Мы же, несчастные, от «боевых действий» отбоярились, а что со своим воинственным инстинктом самосохранения делать, не придумали, не нашли дела этому залихватскому парню. Он же без дела сидеть не может и в отсутствие стресса создает его сам, от чего, собственно, и возникают неврозы.

Иван Михайлович Сеченов — человек, которого называют «первым ученым, произведшим революцию в науке о мозге и психике», что соответствует действительности на все сто. Именно И. М. Сеченов открыл и сформулировал теорию «тормозных процессов» (почти за полвека до З. Фрейда!), которые и позволяют человеку думать, принимать решения, превратиться из существа, воспринимающего воздействия, в существо действующее.

Наконец, именно И. М. Сеченов написал в 1863 году первую подлинно научную книгу о психологии человека, где объяснил человеческое поведение не эфемерными конструкциями, а действиями механизмов психического аппарата. Резонанс этой работы был фантастическим! Говорят, что какая-то старушка в Енисейске, прознав об открытии И. М. Сеченова, отваживала своих сверстниц словами: «Наш ученый профессор Сеченов говорит, что души нет, а есть одни рефлексы».

Ну, посудите сами, что нам реально угрожает? Не амбициям нашим, не претензиям, а просто нашей с вами жизни, для защиты которой этот инстинкт самосохранения матушкой Природой и предназначен. Кроме случайности — ничего! Бояться случайности технически невозможно, поскольку предохраниться от нее нельзя; на то она и случайность, что возникает всегда неожиданно.Следовательно, никакая ее профилактика невозможна, в противном случае это уже не случайность, а закономерность. Но нет такой закономерности, чтобы нам что-то специально угрожало — естественных врагов у нас нет, от всех напастей природы мы защищены научными и общественными достижениями.

Проведем мысленный эксперимент. Представьте себе, что вы категорически отказываетесь жить, выходите на ближайший перекресток и ложитесь поперек дороги. Что будет происходить дальше? Для начала вас будут аккуратно объезжать машины, потом, словно из-под земли, возникнет наряд милиции — покричит, пошумит и определит вас в «обезьянник». Далее, если вас это не вразумило и вы по-прежнему продолжаете отказываться жить, попросят не сходить с ума сначала по-хорошему, потом по-плохому, а потом отправят в психиатрическую больницу. Там вас будут в пятую точку шуровать аминазином, а в рот через трубочку с металлической муфтой (чтобы вы эту трубочку, часом, не перекусили) вливать какую-нибудь едва съедобную, но, впрочем, вполне питательную похлебку.

Если и после этих усилий людей в белых халатах стойкость вас не покинет и вы будете продолжать демонстрировать отчаянное нежелание жить, то спустя каких-нибудь месяцев шесть вас благополучно переведут в ПНИ (психоневрологический интернат), где до самого последнего дня вашей жизни будут продолжаться те же самые процедуры — аминазин и похлебка. Причем могу вам гарантировать, что в таком статусе — постояльца ПНИ — благодаря усилиям врачей и прочего персонала вы проживете не меньше, а намного больше, чем если бы оставались «на свободе» в этом безумном и суматошном мире.

Если я навешу три висячих замка на решетчатые двери своего жилища, заведу огнестрельное оружие, собак и полицейского в комнате и буду при этом весело уверять, что ничего не боюсь, — то это верно и неверно одновременно. Мой страх заключен в висячих замках.

Удивительно, хотели помереть, а вот на тебе! Да, социальные институты устроены таким образом, что мы оказались защищенными от всех возможных бед и напастей: медицина, худо-бедно, бережет наше здоровье, государство с его собесами, законодательством, судом, милицией и т.п. прелестями берегут остальное. Есть еще предусмотрительная наука и обучающее предусмотрительности образование. То есть наш с вами инстинкт самосохранения оказывается совершенно, абсолютно не нужным! В отставку отправили бравого, боевого парня! Кадровый военный в мирное время… Катастрофа! Спасайся, кто может!

Отвлечемся на одно мгновение. Задумаемся об интенсивности инстинкта самосохранения человека. Очевидно, что он значительно больше, чем у червячка, но намного ли он больше, чем, например, у антилопы-гну или вечного ее врага — крупного хищника из семейства кошачьих? Чтобы уяснить всю мощь инстинкта самосохранения человека, необходимо четко представлять, кого этот инстинкт призван защищать.

Человек — это голое, слабое, медлительное существо, которое благополучно родит лишь при достойном вспоможении, не имеет ни рогов, ни когтей, ни ночного зрения, зубы которого служат лишь эстетической функции, а амбиции, при всем этом, льются через край. Вот такого «достойного» персонажа защищает наш инстинкт самосохранения.

Инстинкт не «основа», не опора поведения, а источник энергии, питающий поведение. Поэтому он не предрешает характера поведения, а лишь силу его.

Если же учесть те трудности, которые пришлось пережить человеку, столкнувшемуся с ледниковым периодом и прочими климатическими факторами, учесть то, каких естественных врагов ему пришлось низвести до полного уничтожения, осознать, наконец, каких высот достиг человек в процессе своего эволюционного развития, то становится вполне очевидным: наш инстинкт самосохранения — исключительная в своем роде штука! И вот эта штука, будь она неладна, этот трудяга, этот борец с титулом чемпиона мира оказался теперь без работы! Куда силищу-то девать?!

Наш разум возник в процессе эволюции в качестве приспособительного инструмента, как плавники у рыб или лапы-лопаты у крота. Но так иногда бывает с эволюционно выработанными признаками: хотели как лучше… Павлин со своим шикарным хвостом — аналогичный, по сути, пример: его шикарный хвост прекрасно выполняет роль привлечения самки, но делает эту птицу тяжелой на подъем, так что лучшей добычи для его естественных врагов и придумать трудно! С человеческим разумом произошло то же самое.

Инстинкт самосохранения человека остался безработным, а благодаря Карлу Марксу известно: хуже нет в природе явления, чем социально-неблагополучный и делом не занятый пролетариат. Теперь мы держим в руке гранату: чека у нее выдернута, а бросить некуда, только если вместе взорваться. Напряжение внутри человека возникает исключительное! И реализуется это напряжение приступами тревоги, конкретными страхами или хроническим психоэмоциональным напряжением (последнее проявляется беспокойством, суетливостью, нарушениями сна, снижением аппетита и т.п. неприятностями).

Положим, что все эти страхи мнимые, но если уж они забрались в область сновидений, то ясно, что и в реальной жизни имеется какая-нибудь отрава. Если человеку жить хорошо, то, как бы он ни притворялся, что жить ему худо, — сны его будут веселые и легкие. Если жить человеку худо, то, как бы он ни разыгрывал из себя удовлетворенную невинность, — сны у него будут тяжелые и печальные.

Чем именно наша тревога будет проявляться — принципиального значения не имеет. Важно, что внутри нас — пекло, бой кровавый, а покой нам даже не снится, потому что или сна нет, или же в снах такое, что на бодрствующую голову лучше и не вспоминать. Что со всем этим делать? Куда истратить все это избыточное напряжение? Кончилась война, все хорошо, да одно плохо — врага нет! Нет, но мы находим, например, болезни, жизненные невзгоды и т.д. Мы начинаем бояться за свое здоровье и, несмотря на резолюции врачей о зачислении нас в отряд космонавтов, в мыслях своих умираем каждый день. Мы можем бояться, что не справимся с работой и нас уволят.

Нам кажется, что мы никому не нравимся, никому не нужны, что супруг (супруга) изменит, или бросит, или того хуже — крест на всю жизнь. Мы опасаемся, что на нас нападут, ограбят, изнасилуют, что квартира наша сгорит или же мы сами в катастрофу (автомобильную или авиационную) попадем, что кирпич на голову упадет или сосулька. Еще можно бояться, что ребенок наш в университет не поступит, что в армии его убьют, а вне армии он однозначно наркоманом станет. Круг замкнулся…

Короче говоря, за «врагом», при наших-то способностях и воображении, дело не станет. Да, больна головушка, нечего сказать! Сознание порядка навести во всем этом хаосе не может, а инстинкт самосохранения жаждет войны, жаждет крови. В результате налицо революционная ситуация: «верхи не могут, низы — не хотят».

Вариантов, куда можно пристроить тревогу, неисчислимое множество — один другого хуже. А ведь мы даже не осознаем стоящую перед нами проблему! Если бы мы понимали, что не занятый делом инстинкт самосохранения станет баснословным источником безумной энергии, то, возможно, смогли бы превратить его в «мирный атом», использовать на благо собственного отдельно взятого существования — конструктивно и экономически выгодно. Однако такие здравые мысли нам в голову не приходят, а потому из потенциально «мирного» этот «атом» становится «военным».