Хаим Шапира - Счастье и другие незначительные вещи абсолютной важности Страница 2

Не бывает организованных туров к счастью.

Я даже не уверен, что по узкой тропинке, ведущей к счастью, сможет пройти один человек.

Конечно, Набоков прав. Нет никаких коллективных путешествий к счастью, подходящих каждому. Мы все настолько разные, что даже организованный тур в Италию не сможет удовлетворить запросы всех участников. Потому что одни захотят осматривать Сикстинскую капеллу, вторые – есть пасту и пить красное вино, а третьи вообще потребуют, чтобы им показали «Приключения итальянцев в России».

Общих правил не существует. Но, может быть, есть некая навигационная карта для одиночек? Набор правил, помогающих стать счастливым, которые может усвоить каждый? Давайте проведем эксперимент. Представьте себе, что ваши возможности неограниченны, и ответьте себе на простой вопрос. Как должен выглядеть счастливейший день вашей жизни? А пока вы размышляете, позвольте рассказать вам, что думал по этому поводу Генрих Гейне.

Самый счастливый день

(Сочинение Генриха Гейне)

Счастливейший день в моей жизни начинается с пробуждения в деревенском домишке где-нибудь в Швейцарии. Я медленно встаю с кровати, потягиваюсь и подхожу к столу. На нем уже дожидается меня теплый, только что из печи, багет. Разрезав его, я намазываю тонкий слой душистого, чуть желтоватого масла. Я откусываю кусочек и запиваю его чудесным ароматным кофе, привезенным специально для меня из соседней Италии. Теперь пришло время полюбоваться видом, открывающимся из окна. Небольшое озеро играет всеми оттенками бирюзы. В его водах отражается зелень альпийских гор с их белоснежными вершинами. К озеру ведет тропинка, покрытая галькой.

Но нет, всего этого мало для счастья поэта и философа. Чего же мне еще надо? Если Господь Всемогущий захочет сделать меня счастливым вполне, то вот чего мне не хватает. Я хочу, чтобы вдоль озера, прямо напротив моих окон простиралась аллея, усаженная деревьями. И на каждом дереве должно висеть по человеку. По одному из моих недругов. Вот теперь, вместе с теплым багетом с маслом, прекрасным кофе и врагами, повешенными на фоне альпийских гор, я счастлив по-настоящему.

Бог меня простит – это его профессия.

Пока речь не зашла о висельниках, описание счастья Гейне было мне очень близко. Но я никого не хочу видеть повешенным. Это не сделает меня счастливым ни на минуту. А вот на одной из моих лекций присутствовал слушатель, которому концовка сочинения Гейне была как раз очень близка. По его словам, во всем Государстве Израиль не найдется достаточно деревьев, чтобы повесить всех, кто, по его мнению, этого заслуживает. А теперь попытайтесь объяснить этому рассерженному (очень сильно) господину, что каждое утро нужно вставать с улыбкой.

Как я уже говорил, мы все очень разные. У нас разные мечты и устремления. Поэтому бессмысленно искать общие рецепты счастья в книгах – коллективных путеводителях.

Мы сами не знаем, что делает нас счастливыми

О счастье написано множество книг. Мне однажды попалась одна под названием «Спотыкаясь о счастье». Ее автор – психолог из Гарварда Дэниел Гилберт. Он не обещает сделать вас счастливым. Он, основываясь на огромном объеме исследований в области психологии, объясняет, почему мы сами не знаем, что делает нас счастливыми. (Нет. Это не телевизор с большим экраном, не новая мебель и не последняя модель «ламборгини».) Но если мы не знаем, куда идти, как мы попадем в нужное место? Может, мы вообще движемся в обратном направлении?

Никто не знает, чего хочет на самом деле.

Проблема не в этом. Проблема в том, что узнать, чего ты хочешь на самом деле, вообще невозможно.

Ключи к счастью невозможно найти в книгах-инструкциях. Нет их и в этой книге. Ее автор пытается лишь изменить вашу точку зрения на жизнь вообще и на идею счастья в частности.

Самым важным в жизни вещам нас не учит никто.

Приходится учиться им самостоятельно.

Винни-Пух

Феномену Винни-Пуха посвящена огромная литература. «Дао Винни-Пуха», «Винни-Пух в кругу философов» (оказывается, этот медвежонок с опилками в голове умен, как Аристотель, Кант и Декарт вместе взятые). Можно также обнаружить «Пух и эмпириокритицизм», «Война и Пух», «Теория менеджмента по Винни», «Винни-Пух и его влияние на постмодернизм». Был снят обучающий видеотренинг «Фитнес Винни-Пуха» (правда, судя по внешнему виду героя, речь должна идти о курсе обучения во сне). В этом длинном списке не хватает только двух книг: «Пух и загадка убийства Дж. Ф. Кеннеди» и «Мировой экономический кризис. Взгляд Винни-Пуха». Все остальное уже написано.

Лично я думаю, что Алан Милн был бы сильно удивлен, если бы узнал, в какие дебри заберется его Винни-Пух. По-моему, «Винни-Пух и все-все-все» Алана Милна – это просто детская книга, хоть и одна из самых лучших в мировой литературе. А бесчисленные толкования и комментарии к ней настолько противоречат ее духу, что, прочти их Винни-Пух, он очень бы расстроился.

С позволения Алана Милна я воспользуюсь его книгой и особенно ее главным героем – Винни-Пухом, – чтобы чуточку приблизиться к тому месту, где берут начало тропинки к счастью. Лучшего проводника, чем Винни-Пух, для этой цели не сыскать. Я не надеюсь найти саму тропинку – это слишком трудно, к тому же она у каждого своя. И даже тот, кому удается ее найти, вдруг понимает, что шагать по ней гораздо труднее, чем было ее искать.

Следующие страницы я посвящу рассмотрению некоторых психофилософских постулатов, сформулированных Винни-Пухом. По крайней мере, как я их понимаю.

Каждая книга – как зеркало. Читатель видит в ней себя самого.

1. Можно ничего не делать и при этом не забывать немножко подкрепиться.

Что ты делаешь, просыпаясь по утрам?

Все то же самое, только медленнее.

Утром встал человек, но утро в нем не настало.

Вы просыпаетесь утром, и первая мысль, которая приходит к вам в голову: поспать бы еще часок-другой (или третий) под теплым одеялом. Знакомое ощущение? Когда утро во мне не наступает, я звоню в деканат и отменяю лекции под липовым предлогом прострела в пояснице. (Маленькая ложь насчет прострела объясняется тем, что в университете сильно удивятся, если в качестве причины я назову тот факт, что «во мне не настало утро».) А что на эту тему думает Винни-Пух? Знакома ли ему проблема ненаступившего утра? Ну конечно же нет. Вот пример диалога между Винни-Пухом и Пятачком. (Связь с оригиналом исключительно ассоциативная.)

В одно прекрасное утро Пятачок спросил Винни-Пуха:

– Винни! О чем ты думаешь, когда просыпаешься? Винни-Пух:

– Каждое утро, как только проснусь, я думаю о том, как бы весь день ничего не делать и получить за это много-много меда, – ответил Винни-Пух. – А ты о чем думаешь по утрам, Пятачок?

– А я думаю о том, – с гордостью сказал Пятачок, – какие великолепные приключения ожидают меня сегодня.

Пошевелив с минуту опилками в голове, Винни-Пух сказал:

– Пятачок, а правда здорово, что каждое утро мы оба думаем об одном и том же?

Безделье есть наиболее трудное и одухотворенное занятие из всех возможных.

Я согласен с обоими. И с Пухом, и с остроумным сэром Оскаром. Ничегонеделанье – очень трудное занятие. И вместе с тем это потрясающее приключение для духа. Чтобы понять, что я имею в виду, расскажу короткую историю. Однажды на некоем конгрессе в Эйлате я читал лекцию по теории игр. Поскольку лекция выпала на четверг, то я решил задержаться в городе на уик-энд и немного отдохнуть. В пятницу, сразу после роскошного завтрака (Пух его наверняка одобрил бы), я пошел к бассейну. Мне очень хотелось поваляться на солнышке и побездельничать. Каково же было мое удивление, когда я понял, что не в состоянии ничего не делать. Тут я должен кое в чем признаться. Дело в том, что моя бабушка родом из Польши и во мне течет четвертинка местечковой крови (очень своенравная четвертинка). Польские еврейские бабушки, как известно, терпеть не могут безделья и на дух не переносят тех, кто в состоянии получать от этого процесса удовольствие. В тот момент, когда моя польская четвертинка сообразила, что я бездельничаю, она немедленно принялась ворчать и брюзжать. Вот как (голосом бабушки) заговорили со мной мои польско-еврейские гены: