Эрик-Эмманюэль Шмитт - Мсье Ибрагим и цветы Корана Страница 2

Тут можно читать бесплатно Эрик-Эмманюэль Шмитт - Мсье Ибрагим и цветы Корана. Жанр: Научные и научно-популярные книги / Психология, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Эрик-Эмманюэль Шмитт - Мсье Ибрагим и цветы Корана

Эрик-Эмманюэль Шмитт - Мсье Ибрагим и цветы Корана краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Эрик-Эмманюэль Шмитт - Мсье Ибрагим и цветы Корана» бесплатно полную версию:
Удивительно нежная и философски глубокая книга Э.-Э.Шмитта, входящая в его "Цикл Незримого", замаскирована под внешне незамысловатый рассказ о брошенном отцом мальчишке, страдающем от одиночества. Он живет в Париже на Голубой улице, которая давно не голубая, покупает на ужин консервы у местного Араба, который вовсе не араб. Что же здесь настоящее? Взросление, дружба, столкновение с миром иной религии, неповторимая мелодия жизни.

Эрик-Эмманюэль Шмитт - Мсье Ибрагим и цветы Корана читать онлайн бесплатно

Эрик-Эмманюэль Шмитт - Мсье Ибрагим и цветы Корана - читать книгу онлайн бесплатно, автор Эрик-Эмманюэль Шмитт

— Редкость не вода, мадемуазель, редкость — это настоящие звезды.

Он говорит это с таким очарованием, с такой неотразимой улыбкой, что Брижит Бардо слегка краснеет, кладет сорок франков и уходит.

Я все еще не могу прийти в себя.

— Да, смелости вам не занимать, мсье Ибрагим.

— А как же, малыш Момо, надо же мне как-то компенсировать все те консервы, которые ты у меня стибрил.

В тот день мы подружились.

Вообще-то теперь я мог бы красть консервы и в другом месте, но мсье Ибрагим заставил меня поклясться:

— Момо, если уж тебе необходимо воровать, приходи и воруй у меня.

Впоследствии мсье Ибрагим надавал мне кучу ценных советов, как заполучить отцовские деньги, чтобы тот при этом ни о чем не догадался: подавать подогретый в духовке вчерашний или позавчерашний хлеб; понемногу добавлять в кофе цикорий; по несколько раз заваривать чайные пакетики; разбавлять его привычное божоле вином по три франка за бутылку и, венец всему, гениальная идея, доказывающая, что мсье Ибрагим был экспертом в том, как объегорить кого угодно: подменять деревенский паштет собачьими консервами.

Благодаря вмешательству мсье Ибрагима в мире взрослых возникла трещина: он перестал быть той сплошной стеной, о которую я разбивал себе лоб, сквозь образовавшуюся щель мне была протянута рука.

У меня скопилось двести франков, теперь я мог снова доказать себе, что я мужчина.

На Райской улице я сразу направился к козырьку, под которым стояла новая хозяйка моего медвежонка. Я нес ей подаренную мне раковину, настоящую, из моря, из всамделишного моря.

Девушка улыбнулась мне.

В этот момент с аллеи вынырнул какой-то мужчина, припустивший бегом, как крыса, за ним неслась проститутка, вопившая:

— Держи вора! Сумку отдай! Держи вора!

Не мешкая ни секунды, я выставил ногу. Вор растянулся в нескольких метрах от нас. Я взгромоздился на него.

Вор взглянул на меня; увидев, что это всего лишь мальчишка, он улыбнулся, готовясь влепить мне затрещину, но поскольку вопившая что есть мочи девица уже нарисовалась поблизости, он вскочил и был таков. К счастью, вопли проститутки помогли избежать стычки.

Она приблизилась, покачиваясь на высоких каблуках. Я протянул ей сумку, она радостно прижала ее к пышной груди, издававшей такие славные стоны.

— Спасибо, малыш. Что я могу для тебя сделать? Хочешь разок задаром?

Она была старая. Ей уже было лет тридцать. Но мсье Ибрагим мне всегда твердил, что нельзя обижать женщин.

— О'кей.

И мы поднялись к ней. Хозяйка моего медведя была явно возмущена тем, что товарка увела меня у нее из-под носа. Когда мы проходили мимо, она шепнула мне на ухо:

— Приходи завтра. Я тоже не буду брать с тебя денег.

Ну, я не стал ждать до завтра…

Мсье Ибрагим и проститутки отнюдь не облегчали мне отношений с отцом. Я приступил к ужасному и головокружительному занятию: принялся сравнивать. Возле отца мне всегда было холодно. А с мсье Ибрагимом и проститутками становилось теплее и как-то светлее.

Я разглядывал высокий семейный книжный шкаф, где в несколько рядов выстроились книги — все те книги, которые, по идее, должны вмещать суть человеческого духа, свод законов, тонкости философии. Я смотрел на них в темноте — «Моисей, закрой ставни, свет разъедает переплеты!» — затем я смотрел, как отец читает в своем кресле, огороженный кругом света, падающего от желтой лампы, нависавшей над страницами, словно совесть. Отец был замкнут в стенах науки, он обращал на меня не больше внимания, чем на приблудного пса — кстати, он ненавидел собак, — ему не хотелось бросить мне хотя бы косточку от его познаний. А что если попробовать слегка пошуметь?…

— Ой, извини.

— Моисей, замолчи. Я читаю. Я работаю… Работа — это было великое слово, служившее объяснением чему угодно…

— Прости, папа.

— К счастью, твой брат Пополь не был таким.

Пополь, — это было другое наименование моей никчемности. Отец всегда швырял мне в лицо воспоминание о моем старшем брате Пополе, когда я делал что-нибудь дурное. «Пополь-то был на редкость усидчив в школе. Пополю нравилась математика, и он никогда не пачкал ванну. И Пополь не писал мимо унитаза. Пополь так любил книги, которые любит папа».

В сущности, не так уж плохо, что мама вместе с Пополем уехала вскоре после моего рождения; если мне было так тяжело бороться с воспоминанием, то уж жить рядом с подобным живым совершенством мне было бы просто не под силу.

— Папа, ты думаешь, я бы понравился Пополю? Отец с ужасом взирает на меня или, скорее, пытается меня расшифровать.

— Что за вопрос!

Вот как он мне ответил: «Что за вопрос!»

Я научился смотреть на людей глазами моего отца. С подозрением, презрительно… Разговаривать с продавцом-арабом, пусть даже он и не араб, поскольку в торговле араб — «это значит: открыт с восьми утра до полуночи и даже по воскресеньям»; делать одолжение проституткам — все это я хранил в потайном ящичке своего сознания, официально это не являлось частью моей жизни.

— Почему ты никогда не улыбаешься, Момо? — спросил меня мсье Ибрагим.

Вот это был настоящий удар, вопрос ниже пояса, я не ожидал этого.

— Улыбка — это роскошь богатых, мсье Ибрагим. У меня на это нет средств.

Естественно, чтобы мне досадить, он разулыбался.

— Значит, ты думаешь, что я богат?

— У вас все время есть деньги в кассе. Я не знаю, у кого еще под самым носом было бы столько денег.

— Деньги нужны для того, чтобы оплатить товар и аренду магазина. И знаешь, в конце месяца у меня их остается совсем немного.

И он улыбнулся еще шире, будто бросая мне вызов.

— Мсье Ибрагим, когда я сказал, что улыбка — это роскошь богачей, я имел в виду, что это для счастливых людей.

— А вот тут ты ошибаешься. Улыбка и делает нас счастливыми.

— Да ну!

— Попробуй.

— Да ну, говорю.

— Тем не менее, Момо, ведь ты обычно ведешь себя вежливо?

— Конечно, иначе я получу оплеуху.

— Вежливость — это неплохо. Любезность уже лучше. Попробуй улыбнуться, сам увидишь.

Ладно, в конце концов, когда тебя вот так мило упрашивает мсье Ибрагим, украдкой подсовывая банку тушеной капусты высшего сорта, отчего не попробовать…

На следующий день я веду себя просто как больной, которого ночью укусила неизвестно какая муха: я улыбаюсь всем.

— Нет, мадам, извините, я не понял задание по математике.

Бац: улыбка!

— Я не смог его сделать!

— Ну хорошо, Моисей, я объясню тебе заново.

Что-то невиданное. Меня не бранят, не делают выговор. Ничего. В столовой…

— А можно мне еще чуть-чуть каштанового мусса?

Бац: улыбка!

— Конечно, с творогом…

И я получаю добавку.

На физкультуре я признаюсь, что забыл кеды.

Бац: улыбка!

— Но они еще не высохли, мсье…

А учитель смеется и похлопывает меня по плечу.

Я в полном упоении. Никто и ничто не может устоять передо мной. Мсье Ибрагим вручил мне совершенное оружие. Я осыпаю всех улыбками с пулеметной скоростью. Никто больше не воспринимает меня как таракана.

По дороге из школы я сворачиваю на Райскую улицу. И говорю самой красивой потаскушке, высокой негритянке, которая мне всегда отказывала:

— Эй! — Бац: улыбка! — Поднимемся?

— Тебе шестнадцать-то есть?

— Да мне уже давно шестнадцать!

Бац: улыбка!

Мы поднимаемся.

А после, уже одеваясь, я рассказываю ей, что я журналист и пишу толстую книгу о проститутках…

Бац: улыбка!

…и что мне нужно, чтобы она немножко рассказала мне о своей жизни, если, конечно, это несложно.

— Ты что, правда журналист?

Бац: улыбка!

— Ага, ну, в общем, учусь на журналиста.

Она говорит со мной. Я гляжу, как тихо приподнимается ее грудь, когда она воодушевляется. Не смею в это поверить. Женщина говорит со мной. Женщина. Улыбка. Она говорит. Улыбка Говорит.

Вечером, когда отец приходит с работы, я, как обычно, помогаю ему снять пальто и встаю перед ним так, чтобы на меня падал свет и он меня видел.

— Ужин готов.

Бац: улыбка!

Он удивленно на меня смотрит. Я продолжаю улыбаться. Под вечер это довольно утомительно, но мне удается.

— Ты явно что-то напакостил.

И тут улыбка исчезает.

Но я не отчаиваюсь. За десертом я пробую еще раз.

Бац: улыбка!

Он смотрит на меня в упор, явно чем-то обеспокоенный.

— Подойди! — велит он мне.

Я чувствую, что моя улыбка побеждает. Готово, еще одна жертва. Я подхожу. Может, он хочет меня поцеловать? Однажды он сказал мне, что Пополь очень любил его целовать, он был очень ласковым мальчиком. Может быть, Пополь с рождения усек этот трюк с улыбкой? Или же моя мама успела его этому научить.

Я подошел и встал вплотную к отцовскому плечу. Его ресницы подрагивают. Я по-прежнему улыбаюсь во весь рот.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.