Ирвин Ялом - Дар психотерапии Страница 20

В мире письменности существует значительный корпус аналогичных данных. Некоторые из наиболее значительных lebens-philosophers (философов, имеющих дело с проблемами, заложенными в существовании) были одинокими терзающимися личностями. Для начала можно рассмотреть Ницше и Шопенгауэра (невероятно изолированных, страдающих душ), Сартра (злоупотребляющего алкоголем и наркотиками, эксплуатирующего других и лишенного чувствительности) и Хайдеггера (который глубоко писал об аутентичности, но поддержал дело нацистов и предал своих собственных коллег, включая своего учителя, Гуссерля).

То же самое наблюдение будет релевантным и для многих ранних психологов, чьи эпохальные достижения оказались столь полезными для других: Юнг, не образец для межличностных умений, сексуально эксплуатировал пациентов, так же как и многие из членов узкого круга Фрейда: например, Эрнест Джонс, Отто Ранк и Шандор Ференци. Можно рассмотреть также и поразительное число противоречивых черт всех ведущих институтов психоаналитики, члены которых, несмотря на свое знание дела в помощи другим, в то же самое время характерным образом демонстрируют такую незрелость, раздражительность и неуважение друг к другу, что возникают все новые расколы с институтами, давшими им жизнь.

Глава 35. Помощь вашего пациента

В пьесе «Чрезвычайное происшествие» психоаналитик Гельмут Кайзер рассказывает историю о жене, которая посещает терапевта и умоляет помочь ее мужу, психиатру, находящемуся в глубочайшей депрессии и готовому убить себя. Терапевт отвечает, что, конечно же, он был бы рад помочь, и предлагает ее мужу позвонить, с тем чтобы назначить встречу. Женщина отвечает, что в этом и кроется проблема: ее муж отрицает свою депрессию и отказывается обращаться за помощью. Терапевт поставлен в тупик. Он говорит женщине, что даже не представляет, как он сможет помочь кому-либо, кто не хочет посоветоваться с ним.

Женщина объясняет свой план. Она убеждает психиатра консультировать ее мужа, притворяясь его пациентом, и постепенно, по мере их встреч, найти способ излечить его.

Эта и другие истории вместе с моим клиническим опытом составили замысел моего романа «Когда Ницше плакал», в котором Фридрих Ницше и Иозеф Брейер одновременно (и тайком) стали терапевтами и пациентами друг для друга.

Я убежден, что помощь, полученная от пациентов, является общим местом для всех терапевтов. Юнг часто говорил о возрастающей силе раненого целителя. Он даже заявлял, что терапия работает лучше всего, когда пациент приносит совершенный целебный бальзам для раны терапевта, и что если терапевт не изменится, то и пациент не сможет измениться. Наверное, раненые целители более действенны потому, что способны сопереживать ранам пациента; наверное, из-за этого они глубже и с большей личной вовлеченностью принимают участие в целительном процессе.

Я знаю, что не раз начинал терапевтический сеанс, испытывая тревогу, а заканчивал его, чувствуя себя значительно лучше, даже не уделяя какого-либо внимания своему внутреннему состоянию. Я думаю, что помощь приходила ко мне по разным каналам. Иногда это результат плодотворной работы, и я чувствовал себя лучше благодаря использованию моих способностей и опыта с целью помочь другому. Иногда это следует за выходом из себя и вовлечением в контакт с другим. Близкое взаимодействие всегда оказывает благотворное влияние.

Особенно часто я сталкивался с этим феноменом в процессе групповой терапии. Много раз я начинал сеансы терапевтических групп, ощущая беспокойство из-за какой-либо личной проблемы, и заканчивал встречу, чувствуя значительное облегчение. Исцеляющая обстановка хорошей терапевтической группы почти осязаема, и немало хорошего происходит, когда мы попадаем в ее ауру. Скотт Рутан, выдающийся групповой терапевт, однажды сравнил терапевтическую группу с мостом, построенным во время сражения. Хотя в процессе строительства возможны некоторые потери (то есть выпадения из группы), возведенный мост многим помогает попасть в лучшее место.

Все это побочные продукты того, как целители выполняют свою работу, периоды, когда целитель тайком получает кое-что от удачной терапии.

Иногда терапия целителя бывает более выражена и прозрачна. Даже несмотря на то, что пациент не призван лечить терапевта, бывают случаи, когда терапевт пребывает под бременем печалей, которые трудно утаить. Тяжелая утрата, наверное, наиболее распространенная печаль, и многие пациенты стремятся поддержать терапевта, перенесшего утрату, как это произошло в уже упоминаемом мною примере о реакции терапевтической группы на смерть моей матери. Я также помню всех моих индивидуальных пациентов, которые в то время по-человечески пытались подбодрить меня — и не только для того, чтобы я настроился на действенную терапию.

После выхода в свет «Палача любви» я получил отрицательный отзыв в «The New York Times Book Review», a затем, через неделю, положительную рецензию в ежедневном выпуске «New York Times». Некоторые мои пациенты оставили мне сообщения или же в начале следующего сеанса спросив меня, видел ли я положительный отзыв, сопереживали по поводу отрицательного. В другом случае, после особенно гадкого интервью в газете, одна пациентка напомнила мне, что в эту газету на следующий день следует заворачивать рыбу.

Гэрри Стэк Салливан, влиятельный американский теоретик психиатрии, известен тем, что однажды описал психотерапию как обсуждение личных проблем двух людей, один из которых более тревожный, чем другой. И если терапевт испытывает больший патологический страх, чем пациент, то он становится пациентом, а пациент — терапевтом. Более того, самолюбие пациента кардинальным образом поднимается, если он ощущает себя помощником терапевта. У меня было несколько возможностей помочь важным фигурам в моей жизни. В одном случае я сумел предложить утешение отчаявшемуся наставнику, а затем был призван помочь его сыну. В другом — я часто консультировал и подбадривал пожилого мужчину, который сам в прошлом был терапевтом, наблюдал его на протяжении длительной болезни и был удостоен чести находиться рядом с ним в момент смерти. Несмотря на выявление слабости моих старших наставников, этот опыт помог мне обогатить и укрепить себя.

Глава 36. Стимулируйте самораскрытие пациента

Самораскрытие является непременным компонентом психотерапии. Ни один пациент не извлекает пользу из терапии без самораскрытия. Это одна из тех непременных составляющих терапии, которые мы замечаем только в случае их отсутствия. Многое из того, что мы делаем в терапии, включая безопасное окружение, установление доверия, изучение фантазий и снов, служит цели стимулирования самораскрытия.

Когда пациент делает решительный шаг, достигает новых значительных областей и открывает нечто новое, нечто исключительно сложное для обсуждения — нечто потенциально неловкое, позорное или обличающее, — тогда я считаю для себя обязательным сконцентрироваться на процессе такого комментария так же, как на его содержании. (Держите в уме то, что процесс относится к природе отношений между людьми во взаимодействии.) Другими словами, в некоторой точке, часто после полного обсуждения содержания, я стараюсь обратить свое внимание на само действие самораскрытия пациента. Во-первых, я забочусь о чутком отношении к такому раскрытию и говорю о том, как я воспринимаю готовность пациента довериться мне. Затем я переключаю свое внимание на его решение поделиться со мной этим материалом именно сейчас.

Структура «вертикальное раскрытие/горизонтальное раскрытие» может помочь прояснить этот момент. Вертикальное раскрытие относится к всестороннему раскрытию содержания раскрытия. Если раскрытие имеет дело, скажем, с сексуальным возбуждением от ношения одежды противоположного пола, тогда терапевт может развить вертикальное раскрытие, спросив об истории ношения такой одежды или отдельных ее деталей и обстоятельствах, сопутствующих такой практике, — иными словами, что носит пациент, какие фантазии присутствуют, единичный ли это опыт или постоянный и так далее.

Горизонтальное раскрытие, с другой стороны, это раскрытие самого акта раскрытия. Для того чтобы облегчить горизонтальное раскрытие, мы задаем такие вопросы, как «Что дало вам возможность обсудить это сегодня? Насколько тяжело это было для вас? У вас возникало желание поделиться этим на предыдущих сеансах? Что же останавливало вас? Думаю, что, раз здесь только вы и я, это должно быть связано с вашим предчувствием по поводу моей реакции. (Пациенты обычно соглашаются с этой не требующей доказательств истиной.) Какую реакцию вы ожидали? Какой ответ с моей стороны вы увидели сегодня? Вы хотели бы задать какие-либо вопросы о моем ответе?»