Александр Лук - О чувстве юмора и остроумии Страница 22

б) паралогический вывод.

5. Смешение стилей, или «совмещение планов»:

а) смешение речевых стилей;

б) перенос терминология;

в) несоответствие стиля и содержания;

г) несоответствие стиля речи и обстановки, гдеонапроизносится;

д) псевдоглубокомыслие.

6. Намек, или точно наведенная цепь ассоциаций.

7. Двойное истолкование:

а) игра слов;

б) двусмысленность.

8. Ирония.

9. Обратное сравнение:

а) «чистое» обратное сравнение;

б) буквализация метафоры.

10. Сравнение по случайному или второстепенному признаку:

а) перечисление разнородных предметов и явлений в «едином списке».

11. Повторение:

а) «чистое» повторение;

б) повторение с изменением грамматической конструкции;

в) повторение с изменением смысла.

12. Парадокс.

Перспективы дальнейшего анализа

В иных случаях анализ остроты и «поиски» приема затруднены из-за того, что истолкование остроты может быть неоднозначным. Бывает, что в остроте одновременно соединено несколько приемов: смешение стилей и намек, доведение до абсурда и ложное противопоставление, двоичное истолкование и ирония, буквализация метафоры и парадокс.

Но неоднозначное прочтение оказывается возможным и тогда, когда никаких дополнительных сложностей в структуре остроты не обнаруживается.

Всякое высказывание можно анализировать на разных уровнях. Миллер[26] выделяет по крайней мере три таких уровня: синтаксический, семантический и прагматический.

Синтаксический анализ определяет правильность или неправильность предложения с точки зрения грамматики. На семантическом уровне определяется разница между осмысленным и бессмысленным, а анализ на прагматическом уровне находит различие между приемлемым и неприемлемым.

Рассмотрим предложение «верблюд построил небоскреб». На синтаксическом уровне оно не вызывает возражений. А на семантическом уровне — это бессмыслица, как и широко известная «глокая куздра»…. Но вот другое предложение: «Римский папа вступил в общество безбожников». Семантически здесь все в порядке, но на прагматическом уровне мы сейчас же отвергнем такое сообщение как ложное.

Для создания и восприятия острот необходим их одновременный анализ сразу на нескольких уровнях. Приведем пример. Некий коллекционер приобрел картину Пикассо и привез ее в студию художника, дабы получить подтверждение ее подлинности. — Это подделка, — заявил Пикассо. — Но на ней ведь ваша подпись. — Да. Но я сам иногда пишу подделки. На уровне грамматики здесь все безупречно. На семантическом уровне получается бессмыслица: если Пикассо признал, что сам писал картину, то она не может быть подделкой, и в его фразе «я сам пишу подделки» соединены несовместимые утверждения… Во многих остротах кроме такого соединения больше ничего и нет. Но в данном случае анализ па прагматическом уровне позволяет раскрыть в этой шутке глубокий смысл. У любого художника бывают периоды, когда он работает без вдохновения, пишет «проходные» вещи, перепевая самого себя. По-видимому, именно этот смысл вкладывал Пикассо и слово «подделка». Поэтому его острота — скорее «парадокс», чем «остроумие нелепости».

Иногда неясно, что перед нами — перенос терминологии или двойное истолкование. Такие случаи внушают сомнение в правомочности предложенной классификации.

Поскольку построение классификации индуктивное, то нельзя, конечно, претендовать, что приведенная схема — исчерпывающая. По-видимому, она в дальнейшем сможет быть дополнена, расширена и детализована. Однако и в своем нынешнем виде предложенная классификация может быть использована для анализа и изучения того душевного дарования человека, которое именуется остроумием.

Главное не в том, будет ли выделено только 12 приемов или, может быть, больше. Не количество выделенных приемов должно быть главной целью исследования. При описании отдельных приемов прежде всего подчеркиваются их различия. Это аналитическая часть работы. По ведь должна быть и синтетическая. Кроме различий всем приемам остроумия свойственно, по-видимому, и нечто общее.

Анализ приемов нужно продолжать до тех пор, пока не будет найдено это общее, позволяющее их объединить и считать именно приемами остроумия, а не чем-нибудь иным. Желательно не ограничиваться при этом структурно-логическим анализом. Он должен быть дополнен электрофизиологическими, биохимическими и другими исследованиями.

Вопрос о том, что же содержится в остроумной мысли, чем остроумная мысль отличается от неостроумной, и в прежние времена занимал исследователей.

Так, Джон Локк в трактате «Опыт о человеческом разуме» сделал попытку провести различие между остроумным высказыванием и просто суждением. Суждение, согласно Локку, состоит в тщательном разделении идей. Суждение обращает внимание не па сходство, а на различие, каким бы малым оно ни было. Цель суждения Локк видел в том, чтобы избежать заблуждений, основанных на случайном, несущественном сходстве.

А остроумие лежит прежде всего в сближении идей и в их объединении, быстром и разнообразном, которое дает ощущение удовольствия.

Дж. Эддисон, уточняя взгляды Локка, отметил, что не всякое объединение идей остроумно, а лишь неожиданное. Кроме того, в основе остроты может лежать не только сходство идей, но и их противоположность.

Свои мысли об остроумии высказал Гегель в «Науке логики». Рассуждения Гегеля — самые интересные во всей мировой литературе на эту тему. Не удивительно, что соответствующее место из «Науки логики» привлекло внимание В. И. Ленина, который законспектировал его в «Философских тетрадях». Гегель подошел к анализу остроумия как формы мышления:

«1) Обычное представление схватывает различие и противоречие, но не переход от одного к другому, а это самое важное.

2) Остроумие и ум.

Остроумие схватывает противоречие, высказывает его», приводит вещи в отношения друг к другу, заставляет «понятие светиться через противоречие», но не выражает понятия вещей и их отношений.

3) Мыслящий разум/ум/ заостривает притупившееся различие различного, простое разнообразие представлений до существенного различия, до противоположности[27].

Таким образом, «светящееся противоречие» между сущностью я явлением есть то общее, что присуще всему остроумному. Но едва ли можно считать, что этой формулой исчерпывается природа остроумного. Слова «светящееся противоречие» сами нуждаются в расшифровке.

Быть может, то общее, 'что есть во всех приемах остроумия, — это выход за пределы формальной логики. В разобранных нами вариантах остроумия нелепости, ложного противопоставления, ложного усиления и других — этот выход за пределы формальной логики выражается просто в нарушении закона тождества, закона противоречия, закона исключенного третьего и закона достаточного основания. Отыскание и внезапное осознание логической ошибки, особенно чужой, и есть, вероятно, та пружина, которая включает положительную эмоцию и сопутствующую ей реакцию смеха, — при условии, если нет причин, подавляющих положительное чувство. Смех в данном случае — выражение интеллектуального триумфа от нахождения ошибки.

В таком приеме, как парадокс, выход за пределы формальной логики связан со «скачком», с переходом на новый, более высокий смысловой уровень, на котором отражаются более глубокие, более фундаментальные закономерности и взаимоотношения явлений.

Поэтому мы считаем, что сходство между некоторыми приемами остроумия И приемами научного мышления — не просто внешнее сходство, не случайное совпадение. И в том и в другом случае парадокс, например, связан с выделением более высоких кодов информации, с переходом на более высокий уровень абстракции.

Патологическое остроумие

Однажды на семинаре, посвященном моделированию эмоциональной сферы человека, один из слушателей переспросил: «Эмоциональная сфера? А может быть, эмоциональный цилиндр?» Он остался очень доволен своей шуткой. Кое-кто из присутствующих рассмеялся. Отбросив переносное значение слова «сфера», автор остроты ухватился за ее прямой геометрический смысл. В результате — весьма плоская острота, скорее с претензией на остроумие, чем действительно остроумная.

Игра слов иногда порождает остроты очень невысокого качества. Это бывает в тех случаях, когда два значения слова очень близки по смыслу или когда в основу остроты кладут одно — буквальное значение слова, отбрасывая переносные значения.