Карл Ясперс - Общая психопаталогия Страница 22

«Существует нечто такое, что постоянно при мне. Я чувствую и вижу, что на расстоянии трех-четырех метров я окружен стеной; она сделана из какого-то волнистого, враждебного мне вещества, из которого при определенных условиях могут появляться демоны» (Schwab).

Существуют также переходные формы, ведущие к первичным иллюзорным переживаниям: больные чувствуют, что за ними «наблюдают» или «следят», хотя рядом с ними никого нет. Один из пациентов говорил: «Я больше не чувствую себя свободным, особенно от этой стены».

§2. Переживание пространства и времени

Психологическое и логическое введение. Пространство и время всегда присутствуют в области чувственного восприятия. Сами по себе они не являются первичными объектами, но облекают собой всю объективную действительность. Кант называет их «формами созерцания» (Anschauungsformen). Они всеобщи. Не существует чувственных восприятий, воспринимаемых объектов или образов, которые были бы свободны от них. Все приходит к нам в пространстве и времени и переживается нами только через эти две категории. Наши чувства не способны преодолеть пространственно-временное переживание бытия; мы ни при каких обстоятельствах не можем от него ускользнуть и всегда ограничены им. Пространство и время не воспринимаются сами по себе — и с этой точки зрения они отличаются от других объектов; но мы воспринимаем их вместе с объектами, и даже в случае восприятий, свободных от каких бы то ни было объектов, мы все равно пребываем во времени. Пространство и время не существуют как вещи «для себя»; даже будучи пусты, они даются нам в связи с объектами. которые их наполняют и ограничивают.

Пространство и время, исконные и не из чего не выводимые, всегда присутствуют как в аномальной, так и в нормальной психической жизни. Они никогда ч» могут исчезнуть. Модифицироваться могут только способы, посредством которых эти категории являются восприятию, способы переживания этих категорий, оценки их меры и длительности.

Пространство и время реальны для нас только благодаря своему содержанию. Правда, мы мыслим их пустыми, но мы не имеем возможности наглядно вообразить себе эту пустоту. Будучи пусты, они тем не менее обладают фундаментальными количественными характеристиками: размерами, гомогенностью. непрерывностью, бесконечностью. Но части, построенные таким образом, являются не частными случаями родовых понятий пространства или времени как таковых, а частями воспринимаемого целого. Наполненные содержанием, они немедленно обретают качественное измерение. Будучи неотделимы друг от друга, пространство и время радикально отличаются друг от друга: пространство — это гомогенное многообразие, тогда как время — внепространственная событийность. Пытаясь выразить эти исконные понятия посредством сколько-нибудь точной фразеологии, мы могли бы сказать, что оба они представляют разъединенное бытие сущего: пространство — это бытие «друг рядом с другом», тогда как время — бытие «друг после друга».

Иногда мы можем выйти из пространственности и испытать своего рода внутреннее «безобъектное» переживание, но время всегда остается с нами. Можем ли мы вырваться из времени? Мистики отвечают на этот вопрос утвердительно. Вырвавшись из времени, мы переживаем вечность как «остановившееся» время, вечное «сейчас», nunc stans. Прошлое и будущее превращаются в озаренное настоящее.

Если пространство и время становятся для нас реальными только благодаря объектам, которые сообщают им содержание, возникает вопрос: что мы можем рассматривать в качестве сущности пространства и времени? Их всеобщность некогда казалась достаточным основанием для того, чтобы считать их основанием бытия. Но было бы ошибкой считать пространство и время некими абсолютами бытия как такового, а их переживание — абсолютно фундаментальным переживанием человека вообще. Хотя все сушее для нас — независимо от того, реально оно или символично, — имеет как пространственное, так и временное измерения, мы не должны приписывать пространству и времени то, что хотя и сообщает им содержание и значимость, но не имманентно им как таковым. Все мы осуществляем свою судьбу в пространстве и времени так, что обе эти категории обретают для нас свою сущность в рамках всеобъемлющего настоящего; и все же как пространство, так и время представляют собой лишь внешний покров событий, все значение которого проистекает из нашей осознанной позиции по отношению к этим категориям. Именно благодаря значению, а не специфическому переживанию категории пространства и времени превращаются в психический язык, в психическую форму, которая не может быть предметом обсуждения. когда разговор идет о пространстве и времени как таковых. В настоящей главе мы имеем дело только с действительным переживанием пространства и времени. Совершенно иное дело — когда это переживание, подвергаясь тем или иным изменениям, модифицирует все содержание психической жизни и само модифицируется этим содержанием, тем самым изменяя способ осознания пространства и времени.

Как пространство, так и время существуют для нас в виде ряда фундаментальных конфигурации (Grundgestalten), общие основы которых не всегда удается непосредственно уловить. В связи с пространством мы должны различать, во-первых, пространство, которое я воспринимаю как качественную структуру, рассматривая ее с точки зрения моей субъективной ориентации — то есть с точки зрения центра моего тела — в категориях левого и правого, верхнего и нижнего. дальнего и ближнего. Это то пространство, с которым я соприкасаюсь, пока живу и двигаюсь, которое дано моему зрению: это то место, в котором я пребываю. Во-вторых, следует различать «объективное» трехмерное пространство, по которому я двигаюсь, которое всегда со мной в качестве пространства моей непосредственной ориентации. Наконец, в-третьих. следует различать пространство в теоретическом смысле, включая неевклидово пространство математики-то есть пространство как чисто теоретическое построение. Совершенно иное дело — какое значение я ощущаю в пространственных конфигурациях, в переживании пространства как такового, в пространственных изменениях. Что касается времени, то мы должны различать переживаемое время, объективное время, измеряемое с помощью часового механизма, хронологическое время, время истории и время как историчность человеческой экзистенции.

С точки зрения психопатологической феноменологии нет смысла принимать все эти философские проблемы в качестве исходного пункта — какими бы значимыми они ни были для самой философии. Важнее осуществить систематическую разработку самих аномальных феноменов, по необходимости обращая внимание на то, могут ли теоретические соображения о пространстве и времени способствовать их лучшему уяснению.

(а) Пространство

Созерцание пространства (Raumanschauung) может быть оценено количественно, через показатели осуществления способностей; впрочем, даже при наличии нормального переживания пространства такие показатели могут быть весьма несущественны. С другой стороны, пространство как таковое может переживаться совершенно по-иному. Когда это переживание бессознательно, мы можем наблюдать только его внешние проявления, то есть выпадение соответствующих способностей. Когда оно осознанно, больной сам может сопоставить свое нынешнее, измененное переживание пространства с воспоминанием о собственном нормальном переживании или с тем, что все еще остается для него нормальным ощущением пространства.

1. Объекты могут казаться меньше (микропсия) или больше (макро-пеня) своего истинного размера или скошенными, разросшимися только с одной стороны (дисмегалопсия). Мы знаем также о двойном и многократном (вплоть до семикратного) видении. Все это бывает при делирии, эпилепсии и острых шизофренических психозах, но может обнаруживаться также при психастении.

Неврозы, обусловленные переутомлением. Буквы и ноты, даже стены и двери нередко кажутся перетрудившемуся студенту маленькими и отдаленными. Комната превращается в длинный коридор. Бывает, что собственные движения кажутся ему огромными по масштабам и безумно быстрыми. Он полагает, что совершает семимильные шаги.

Цитируемый Бинсвангером Любарш (Lubarsch) сообщает о переживании усталости подростком в возрасте между 11 и 13 годами: «Моя кровать сделалась длиннее и шире, и то же произошло с комнатой, которая вытянулась до бесконечности. Тиканье часов и удары моего сердца звучали как огромные молоты. Пролетающая муха была величиной с воробья».

Больной, у которого подозревают шизофрению, сообщает: «Бывали времена. когда все, что я видел вокруг себя, приобретало гигантские масштабы. Люди казались великанами; все, что было вблизи или вдали меня, казалось увиденным сквозь большой телескоп. Когда я, к примеру, выглядываю наружу, я вижу все словно через полевой бинокль: так много во всем перспективы, глубины и ясности» (Rumke).