Кен Уилбер - Око духа. Интегральное видение для слегка сдвинувшегося мира Страница 23

Иными словами, существует важное различие между Истиной и формами Истины. Сама предельная Истина неизменна, бесформенна и пребывает вне времени и пространства; однако ее разнообразные формы — различные идеи, символы, образы и мысли, которые мы используем для ее представления — непрерывно меняются и эволюционируют. Предельная истина безвременна; се разнообразные формы существуют в мире времени и подчиняются законам времени. Предельная Истина пребывает вне пространства, тогда как ее разнообразные формы носят пространственно-ограниченный, конечный и обусловленный характер. Предельная Истина — это не одно условие среди всех прочих условий, но Условие всех условий, Природа всех природ, таковость или бытование всех явлений и всех форм и потому сама не может быть никакими отдельно взятыми явлением или формой.

Мы, никогда не можем познать все формы Истины — психологическую истину, социологическую истину, экономическую истину, биологическую истину и т.д. Эти формы непрестанно совершенствуются и эволюционируют, меняются и усложняются. И хотя мы никогда не сможем познать все эти формы Истины, мы можем познать саму Истину, или абсолютную реальность, частичными или приблизительными отражениями которой служат все эти формы. Другими словами, хотя мы никогда не сможем познать все факты существования, мы можем познать абсолютный Факт Существования, который лежит в основе всех возможных относительных фактов, точно так же как если мы знаем, что океан мокрый, мы знаем, что все волны мокрые, даже хотя мы, возможно, никогда не познаем каждую и всякую волну.

Так что одно из значений слов древняя мудрость или вечная философия — это абсолютная Истина вне времени, формы и пространства, радикально целостная и полная, вне которой не существует ничего — Истина, которую можно познать (через бесформенную интуицию-тождественность), но которую никогда нельзя адекватно или полностью выразить в каких бы то ни было форме, доктрине, системе, философии, высказывании, мысли или идее (все из которых — просто частичные, временные и конечные отражения).

Но еще одно значение слова древний — это «старый», «архаичный», «примитивный». И действительно, многие, кто пылко рассуждают о «древней мудрости», имеют в виду «мудрость прошлых веков». Причем предполагается, что именно эту «мудрость прошлого» нам следует привносить в современную культуру в качестве источника смысла, стабильности и спасения.

Но здесь, как вы можете заметить, уже имеет место ошибочное отождествление прежних форм Истины с самой Истиной. Как только делается такое отождествление, «безвременная Истина» начинает означать «как говорили старики». Существует целая тенденция превозносить вчерашний день; видеть больше «мудрости» в прошлом, чем в настоящем; прославлять древний Египет, Китай, Индию; романтизировать наших предков и чернить наших современников; и вообще видеть в явленном мире не эволюцию возрастающей мудрости, а регресс к все большему невежеству. Я считаю все это глубочайшей тупостью.

Я утверждаю, что, когда мы говорим «наша современная культура нуждается в древней мудрости», мы должны очень тщательно определять, что именно мы понимаем под «древней мудростью». Если под «древней» мы подразумеваем «вне времени», тогда, конечно, наша культура отчаянно нуждается в такой мудрости (как нуждались в ней все культуры). Однако, если под «древним» мы имеем в виду «прошлые формы Истины», то я убежден, что такое заимствование не сможет принести ничего, кроме реакционной, антипрогрессивной, антилиберальной и антиэволюционной позиции.

Разумеется, те, кто утверждает, что наша современная культура нуждается в «мудрости прошлых веков», могут иметь в виду одно из двух: либо, что прошлые формы Истины были более адекватны, нежели современные; либо, что люди в прошлые века интуитивно представляли себе саму Истину более ясно, чем это делаем или даже можем делать мы сегодня — и я полагаю, что оба эти предположения полностью и абсолютно неверны.

Я полагаю, что это подтвердит простейшее изучение духовной и культурной антропологии. Если мы думаем, что во всех первобытных культурах существовали в равной мере адекватные формы «вечной» философии, нас ждет неприятный сюрприз. Например, почти нет доказательств, что в культурах палеолита имелся сколько-либо сложный вариант вечной философии. Даже Центральное (и простейшее) понятие о том, что за многочисленными феноменами существует только одна реальность, было доступно ничтожному числу людей — если вообще кому-либо. В любом случае практически все ученые согласны с тем, что при переходе от палеолита и мезолита к неолиту и бронзовому веку происходит невиданный взрыв духовного и культурного понимания, бесконечно более богатого и утонченного, чем в любую из предшествующих эпох. А затем, начиная примерно с VI в. до н. э., мы видим удивительную последовательность появления «осевых мудрецов» — Заратустры, Гаутамы Будды, Платона, Лао-Цзы, Конфуция, Моисея, Сократа — чьи прозрения ясно указывали на все более глубокое понимание духовной Истины и Реальности.

Среди романтиков (поклонников «древней мудрости» в смысле «как говорили старики») существует тенденция считать, что после осевого периода духовное развитие пошло, что, в конце концов, привело к современному обществу декадентско-светско-научного толка. Но опять же, я считаю, что это романтическое заблуждение напрямую вытекает из путаницы между Истиной и прошлыми формами Истины, и что более тщательное изучение исторических данных указывает, по меньшей мере, на продолжение эволюции и углубление духовного понимания после осевого периода и вплоть до наших дней.

Вот лишь несколько свидетельств — пышный расцвет буддизма Махаяны в Индии, начиная примерно со II–III века н.э.; необычайный рост буддизма (Чань, Тьен Тай и Хуа-Йень) в Китае, особенно начиная с VI, VII и VIII веков; утонченная Ваджраяна в Тибете, которая даже не начиналась до VIII в.; тантрический буддизм в Индии, который развивался в период между VIII и XI веками; и дзен в Японии, где великий Хакуин родился лишь в 1685 году! Что касается Веданты, то Шанкара появился на исторической сцене не раньше 800 г.н.э., Рамануджа — в 1175 г., Рамакришна — в 1836, а величайший из мудрецов Веданты Шри Рамана Махарши и величайший из ее философов Шри Ауробиндо умерли лишь несколько десятилетий тому назад!

Я мог бы продолжать в том же духе, выстраивая, как мне кажется, абсолютно неопровержимое доказательство: как качество духовного понимания человечества, так и форма его представления в современную эпоху становятся более, а не менее глубокими и адекватными.

Есть один момент, который мне хотелось бы особо выделить и подчеркнуть — а именно: понятие эволюции. Принято считать, что одна из доктрин вечной философии (то есть одна из наиболее общих форм предельной Истины) заключается в идее инволюции-эволюции. То есть что явленный мир был создан как «падение» или «отделение» от Абсолюта (инволюция), однако теперь все сущее возвращается к Абсолюту (путем эволюции). Фактически, по мнению таких ученых как Джозеф Кэмпбелл, доктрина ускоряющегося во времени возвращения к Источнику (эволюции) появляется не раньше осевого периода (то есть всего лишь две тысячи лет назад). И даже тогда эта идея была несколько запутанной и извращенной. К примеру, согласно доктрине «юг», мир проходит через разнообразные стадии развития, однако движение направлено в обратную сторону: когда-то был Золотой Век, и с тех пор происходило только регрессивное сползание под уклон, что привело к современной Кали-Юге. Действительно, это понятие исторического падения из Эдема было общепринятым в течение осевого периода; идея о том, что мы в данный период, в действительности, эволюционируем в направлении Духа, не пользовалась сколько-либо заметным влиянием.

Но в какой-то момент современной эры — его почти невозможно точно определить — идее истории как регресса (или отпадения от Бога) медленно пришла на смену идея истории как эволюции (или роста в направлении Бога). Мы ясно видим ее у Шеллинга (1775–1854); с непревзойденным талантом эту доктрину выдвигал Гегель (1770–1831); Герберт Спенсер (1820–1903) придал эволюции статус универсального закона, а его друг Чарльз Дарвин (1809–1882) применил его в биологии. Далее мы находим ее у Ауробиндо (1872–1950), который придал ей, пожалуй, наиболее точный и глубокий духовный смысл, и у Пьера Тейяра-де-Шардена (1881–1955), сделавшего ее популярной на Западе.

Но как раз это я и хочу доказать: мы могли бы сказать, что идея эволюции как возвращения к Духу — это часть вечной философии, но самой этой идее (в любой адекватной форме) не более нескольких сотен лет. Ее можно считать «древней» в смысле «вневременности», но она определенно не является древней в смысле «старой».