Аманда Палмер - Хватит ныть. Начни просить Страница 24

Это была Кейси. На ней был парик из-за химиотерапии. Я просидела с ней около часа, мы обсудили то, на чем закончилась наша переписка. Она показала мне воодушевляющие рисунки на ее стекле, чтобы дети в другом отделении по ту сторону двора могли видеть их.

Она не умерла. Мы продолжали переписываться. И постепенно она стала моим близким другом. После ее выздоровления она приходила на наши концерты и делала красивые рисунки мелом на тротуаре около клубов. Потом она поступила в колледж искусств. А потом я спросила, не нужно ли ей жилье.

Сейчас ей 27, она художница с одним яичником, правым, она моя соседка в the Cloud Club вот уже пять лет. Ли приносит ей столько стопок бумаги, что она не может все их использовать. Как-то у нее была рыбка, которую она назвала Левый яичник. Потом эта рыбка умерла и она назвала свою новую рыбку Все.

Когда я была в разъездах, я писала ей:

– Как дела?

Она отвечала:

– Все хорошо. Все только что сходил в туалет.

Когда все было плохо и у нее были проблемы с ее парнем или что-то подобное, я писала:

– Все будет хорошо. У тебя есть Все.

Однажды, когда я была на гастролях в Европе, я получила сообщение от Кейси:

«Все больше нет». [18] аккордеонах и выступали в качестве живых статуй. Танцовщицы бурлеска расхаживали в костюмах, раздавали цветы и выдернутые страницы из сборников стихотворений. Знакомые художники устанавливали мольберты и рисовали портреты. Волонтеры украшали тротуары у мест выступлений, каждый уголок в лобби, ванную комнату блестками, гирляндами из цветов, печеньями с предсказаниями и головами от кукл Барби.

Мы пытались собрать такую Бригаду в каждом городе: добровольцам нужно было лишь отправить письмо – чтобы заниматься всем, чем угодно, – и я вписывала имя в список гостей. Мы платили им обычной валютой, которая была у нас: футболками, дисками, пивом за кулисами, публичной благодарностью со сцены, билетами и любовью. Я объявляла о любом местном шоу или открытии выставки со сцены, если у кого-то из членов Бригады что-то намечалось.

В свободное время я пыталась найти потенциально интересных местных артистов, задача упрощалась, так как появился Google, и можно было просто вбить в поиск «ненормальные исполнители кабаре в Детройте». Если же какие-то артисты, к которым мы обращались, хотели получить деньги за выступление, такие решения мы принимали на ходу:

– Мы бы очень хотели поучаствовать, но мы профессиональные балерины, нам необходимо место для разминки, – сказал голос по телефону, когда мы мчались по шоссе до нашей следующей остановки. – Потом мы поджигаем себя под Led Zeppelin и AC/DC, чаще под классический рок… но все танцоры живут как минимум в часе езды от Детройта и каждому нужно около пятидесяти долларов на бензин, а всего нас будет пятеро или шестеро.

Я прикрывала трубку рукой и поворачивалась к Брайану, который сидел за рулем.

– Это балерины, которые поджигают себя под AC/ DC, но им нужны деньги на бензин, – прошептала я.

– Бензин, чтобы поджечь себя на сцене? – спросил Брайан.

– Нет, бензин для машины.

– Берем! – сказал Брайан и стукнул по рулю.

– Мы согласны, – сказала я в трубку. – Вы нам подходите. Мы можем дать вам примерно двести долларов. Просто возьмете деньги у меня после выступления. И, ради Бога, поговорите с сотрудниками клуба о правилах пожарной безопасности. Если у вас есть сайт, я могу дать на него ссылку.

– Да, Tutu Inferno' точка org. Пишется Т-u-t…

– Поняла, поняла. Увидимся в воскресенье.

Как-то раз на улицах Эдинбурга я наткнулась на уличный дуэт под названием Bang On! барабаны им заменяли мусор и бытовые предметы. Мы уже набрали артистов, открывающих наши шоу на время тура по Великобритании, но я спросила у них, не хотят ли они поэкспериментировать: сыграть на полу, пока люди бы занимали свои места перед концертом, а потом передать эстафету следующим. Они согласились попробовать. Я вышла полуодетая и полунакрашенная перед шоу, посмотрела на них, поаплодировала, а потом рассказала людям, что они пришли сюда по велению сердца и что их труд не оплачивается. Деньги посыпались отовсюду, и эта просьба о помощи этим двум артистам – на месте – изменила энергетику в комнате. Я превратила незнакомую толпу людей в настоящее сообщество. И еще это значило, что никто не опаздывал на наши концерты, так как развлечения перед выступлением стали слишком интересными, чтобы их пропускать.

Другие группы злили руководителей клубов тем, что разносили гримерки и крали алкоголь со склада. Мы же злили их тем, что они получали жалобы из-за полураздетых артистов, выступающих перед клубом или потому что кто-то оставил блестящую клетку с говорящими скворцами [19] в коридоре, тем самым преграждая бармену путь к автомату со льдом.

Нил не танцевал. Он и пить не очень любил. Ему не нравилось находиться в шумных барах, только если у него была с собой книга.

Это меня беспокоило.

Но я была без памяти влюблена в его акцент.

– Скажи снова! – умоляла я. – Скажи томат!

– ТомА-А-Ат, – говорил он невозмутимо с английским акцентом, будто ему совсем не нравилась эта игра.

Я визжала от радости.

– Скажи снова!

– ТомА-А-Ат.

У меня были мурашки по телу. То же самое было и со словами «расписание» и «банан». А самым любимым было словосочетание «корзина для бумаги». Однажды я попросила произнести его пятнадцать раз. Мне так и не надоело.

Позднее той же ночью в кровати, когда я того не ожидала, он удивил меня.

– ТомА-А-Ат. – он прошептал мне в ухо. – РАСписание.

Я приоткрыла глаза и завизжала от удовольствия. А потом явно довольный собой он прошептал:

– БаНА-А-Ан.

Звукозаписывающая компания очень помогла нам в первое время. Они погрузились в работу, чтобы группа стала узнаваемой во всем мире, особенно в Европе и Австралии. То, что мы делали сами, было эффективно, но медленно. Они работали быстро. Они протолкнули нашу музыку в магазины, на радио и на телевидение. Вскоре мы выступали повсюду, только и успевали заходить и выходить из гастрольных автобусов, давали интервью известным журналам.

Мы слышали, что эта компания выжимала группы как лимоны и беспокоилась только о прибыли, но мы этого не заметили, не сразу. Для нас стало быстро ясно, что они не понимали, как обращаться – или скорее не обращаться – с нашими фанатами. Мне казалось, что это просто: ты упорно работаешь, ты играешь для публики, с которой ты разговариваешь, общаешься, обнимаешься и взаимодействуешь всеми возможными путями, а взамен ты получаешь поддержку и то, что они вовлекают в процесс своих друзей. Музыка лучше всего работает, когда люди благодаря ей взаимодействуют друг с другом. Это просто.

Однако наша компания считала, что мы можем встать в один ряд с инди-группами, которые продавали тонны альбомов в то время: The Hives, The Shins, The Vines, The Strokes. Но мы не могли: у нас был свой круг поклонников, название нашей группы не было таким коротким, и мы не чувствовали себя модными. Мы лучше всего функционировали как тесное сообщество, которое росло медленно, фанат за фанатом. Если бы оно разрослось быстро, ничего бы из нас не вышло. Это можно было бы сравнить с аквариумом, в который поместили много разных видов рыб, это бы разрушило экосистему.

У компании и группы были разные представления о том, что значило слово «достаточно».

Что было достаточно, чтобы обеспечить группе успех? Мы не голодали. Мы могли оплатить ренту. В чем мы реально… нуждались? В жизни? В счастье?

Если вам нужна помощь, нужно понять, что нужно искать ее у тех людей, которые смогут ее предоставить. Когда у вас в доме пожар, вы не звоните в пожарную службу другого города – вы вызываете тех, кто ближе к вам.

Одной из стратегий нашей компании, которая сбивала меня с толку, являлось то, что они хотели сфокусировать наши силы на привлечение новых людей, тем самым игнорируя существующую фанбазу. Я любила новых людей. Но мне казалось, что было необдуманно ставить под угрозу текущие отношения, чтобы найти новые.

Теория компании, возможно, следовала безжалостному маркетинговому максимуму: когда у тебя появляется покупатель, значит он уже никуда не уйдет. Переходим к следующей жертве. Но нашей мотивацией было общение с нашей существующей тесной группой покупателей, которых мы так долго искали изначально. Мы знали из опыта, что наша развивающаяся дружба медленно, но верно приносит нам новых людей. Таким образом, получая каждого фаната один за другим, мы считали такой способ более эффективным, нежели выступление на радио перед группой незнакомцев в надежде, что кто-то услышит нас и мы им понравимся. Наш способ был похож на знакомство с человеком через общего друга в баре за выпивкой. Это было по-настоящему.