Алексей Шевцов - Учебник самопознания Страница 25

Мазыки говорили, что Сила разлита вокруг нас в мировом пространстве. И ее надо уметь пропускать сквозь себя. Просто пропускать. Время от времени рождаются люди, которые как-то естественно или противоестественно умеют это. Они подымают невероятные тяжести, рвут пополам толстые книги, гнут деревья…

Однажды в поезде, добираясь до места очередного семинара, мы встретили пожилого человека, ехавшего в Костромскую область. Настроение перед семинаром было хорошее, и мы баловались молодецкими забавами, играли силушкой. Он поглядел на нас, а потом рассказал, что у них в деревне был дедушка, который шутил такую шутку. Когда молодежь перед работами начинала баловать, он подходил к углу ветряной мельницы, подымал его одной рукой и клал туда свою фуражку, приговаривая:

- Вы баловники. Так понадежней будет.

И шел работать.

А, возвращаясь с работы, так же забирал ее оттуда.

Естественно, что в промежутке все парни пытались ее достать, но так никому и не удалось…

Насколько я понимаю, дедушка унес свою тайну с собой

Когда я гляжу на подобных людей, слушаю такие рассказы, я прихожу к тому, что в человека встроен какой-то сильнейший ограничитель, не позволяющий ему пользоваться силой, сверх меры, нужно для выживания в обществе. И не то, чтобы человек не дорос до своей силы, она с ним, она всегда здесь. Но ему запрещено, как и летать. Иначе он не мог бы временами вдруг становиться многократно сильнее самого себя.

Раз это удается в особых состояниях, значит, сила всегда есть, и ты умеешь ею пользоваться и управлять, но это не нужно и неполезно. И к тому же, мы не знаем, как это делать.

Мои учители говорили мне: хочешь иметь силу, научись ее видеть. И ты будешь удивлен, насколько много лишней силы тебе все-таки разрешили!

Я долго не понимал, что это значит.

Но когда Поханя начал работать со мной одними указательными пальцами, что-то стало доходить и до моего упертого ума. Вот он выставляет вперед ладонь и говорит:

- Упрись посильней.

Я упираюсь грудью в его ладонь.

Он прикасается пальцем к моему плечу, и я падаю… Недоумение мое полное, я восхищен и готов признать его величайшим мастером, но от моего вида лицо его становится слегка кислым. И я понимаю, что разочаровал его. В чем дело?

- Ты восхищаешься такой ерундой! За этим вообще ничего нет. Просто разуй глаза! Смотри: вот я надавил тебе на грудь, что ты делаешь в ответ?

- Упираюсь.

- Ты не просто упираешься, ты направляешь свою силу в тело так, чтобы оно напряглось. И оно не просто напрягается, оно напрягается против моей руки. Оно всё теперь выстроилось, как стрела силы, точно в одном направлении. И сила твоя равна моей.

- Верно.

- А что в других направлениях? - и он снова касается меня пальцем, слегка надавливая на плечо сбоку. - Там силы ноль… Это называется обжалить.

И я лечу на землю. Я опять поражен, но теперь поражен собственной слепотой: если надавить на человеческое тело в каком-то направлении, вызвав у него сопротивление, то вся сила его перестроится, и будет равна силе давления. Хуже того, тогда я становлюсь опорой для противника.

С одной стороны он теперь висит на мне, с другой, сила его течет острием точно туда, куда я ее направляю своим давлением, и отсутствует там, где не нужно бороться с помехами. Там она просто равна нулю, потому что не требуется.

И это значит, что, обжалив, то есть собрав силу противника в острое и узко направленное жало, я делаю его бессильным во всех остальных направлениях. И мне не нужно прилагать к нему, чтобы уронить, силу, равную его мышцам. И даже равную моим! Мне достаточно приложить силу, отличную от нуля… и он начнет падать.

Он будет падать медленно и долго. Но если я буду при этом удерживать его обжаленным, если я не изменю давления, а значит, не дам ему возможности усомниться в своей силе, в своей способности сопротивляться внешним давлениям и стоять на ногах, мой противник рухнет, ошарашенно наблюдая за собственным телом, на которое ничто не давит.

Я много, даже очень много играл с этим на семинарах, роняя и одиночных бойцов и целые толпы, которые тщились удержать шлепок детской руки. Просто выставлял человек двадцать-тридцать здоровенных мужиков, обжаливал в каком-то направлении, а потом просил ребенка тихонечко их толкнуть.

Он толкал, все равно как и куда. Главное, что они были в это время заняты мною, моим давлением. И вот представьте, как эти богатыри наблюдали за приближающимся дитенышем, который тыкал в чью-нибудь огромную и напряженную ножищу крошечной ручонкой и стремглав убегал прочь. Ничего не происходило. И ничего не могло произойти. Они же это знали. Их столько раз толкали и били многократно более сильные противники, и они стояли. Поэтому это не могло иметь значения.

Но оно имело!

И они всем своим огромным, многоножным и многоопорным тело вдруг начинали медленно, но неуклонно оседать. Это могло длиться долго. Они боролись, они кряхтели и потели, напряжение их росло, но сила сносила их крепость…

Сила одного крошечного ребенка.

Вот вам пример того, насколько мы не понимаем силу и самих себя.

Другой пример - это крестьянская способность работать, не уставая. И передвигать самые тяжелые вещи легко. Всего лишь подумав, как это можно сделать. У каждой вещи есть слабины, как есть они и у человека. Когда умеешь видеть силу, бывает достаточно присмотреться, чтобы понять, как эту вещь будет двигать тяжело, а как легко. И она двигается.

Сейчас, когда мы строим Академию самопознания, нам много приходится использовать это умение. И мы заставляем себя не трудиться тяжело. Как это ни смешно, но человеку проще, когда ему трудно. Мы ужасно не любим работать легко, хотя потом плачем, когда видим, что просто предаем себя. Просто загоняем себя в ад, намеренно усложняя собственную жизнь, хотя могли бы, если и не жить в раю уже на земле, но, по крайней мере, блаженствовать от работы, которую делаем…

Я уже писал, Лухтой мазыки называли такое состояние вещества, которое можно сравнить с жидкой кашей. Именно так видел человеческое тело Поханя. Видел и умел использовать в бою. Это было поразительное ощущение, когда я попадал ему в руки. Трудно даже описать. Сам он говорил про него:

- Не надо человека ломать, он должен таять у тебя в руках, как горячая свеча…

Как это возможно?

Если видеть человека состоящим из костей и напряженных мышц, его придется ломать, потому что иначе с костями ничего не сделаешь. Но если осознать, что кости наши, собранные в остов, стоять не могут, появляется возможность для поиска. Как сейчас говорится, у этого сооружения слишком много степеней свободы. Попросту говоря, слишком много суставов и сочленений, чтобы можно было достичь устойчивости. Удержать себя стоящим можно только постоянным напряжением огромного числа мышц. И это тем сложнее, чем яснее ты увидишь, что стоит каждое сочленение вовсе не на опор, толщиной с ногу, а на крошечном участке шара, которым в действительности является суставная кость.

Мало того, что костей слишком много, так они еще и опираются чуть ли не на булавочные головки, если попытаться рассмотреть места приложения сил и веса. Это значит, что человек только кажется твердым и напряженным, а в действительности он - бесконечная игра движений и смен напряжений. Одни мышцы напрягаются, другие расслабляются, тут же всё меняется, и уже другие мышцы напряжены. Человек - это бесконечное движение мышц.

А мышцы состоят почти целиком из жидкостей.

Человек - это водоворот жидкостных движений. И это можно использовать.

Но если к этому добавить то, что в нем постоянно меняются опоры, текут плотности, разверзаются пустоты, играют силы…

Если это научиться видеть и использовать, человек действительно будет таять в твоих руках, как разогретая свеча. Но показать это легче, чем рассказать. Потому что рассказ о Лухте потребует отдельной книги.

Поэтому я обрываю рассказ о скрытом составе человека. Думаю, я дал достаточно подсказок и намеков, имеющим глаза и желание исследовать и познавать. Дальше мои книги пойдут разными путями.

Заключение

Я рассказал о скрытом составе человека не все, что знаю, гораздо меньше того, что мне показывали, и несопоставимо мало в сравнении с тем, что есть человек на самом деле. Я старался рассказывать лишь о том, что достаточно очевидно, и что каждый может обнаружить сам при достаточной мере наблюдательности и желания.

Но я просто не знаю, как рассказать, к примеру, об устройстве сознания, не требуя при этом принять всё на веру. Я могу делать какие-то вещи, которые, к примеру, делают видимыми ту же ауру, как ее называют эзотерики. Точнее, нечто, что узнается ими как аура, хотя я подозреваю, что этим словом обозначается множество различных явлений по одному признаку: они видны вокруг человека.