В. Гитин - Эта покорная тварь – женщина Страница 26

Страх и сострадание — с этими чувствами мужчина стоял до сих пор перед женщиной всегда на пороге трагедии, которая терзает его и чарует. — Как? И этому должен настать конец? И разрушение женского очарования уже началось? И женщина будет делаться постепенно все более и более скучной? О, Европа! Европа! Мы знаем рогатого зверя, который для тебя всегда казался самым привлекательным, от которого тебе все еще грозит опасность! Старинная басня еще раз может превратиться в историю, еще раз чудовищная глупость может овладеть тобой и унести тебя! И под ней скрывается не бог какой-нибудь — нет! только «идея», «современная идея».

Эта идея была современна в 1885 году, когда Ницше писал эти строки, современна она и сейчас, в конце XX столетия.

И светится она вечной молодостью в уголках слегка прищуренных глаз на портрете Женщины…

VI

МАТЕРИ

«Мужчина для женщины есть средство: целью всегда бывает дитя».

Как и все живое на Земле, человек размножается.

Рождение нового человеческого существа в результате половой близости и зачатия является естественным природным процессом, характерным, по крайней мере, для всех млекопитающих.

Согласно мудрым законам Природы животные, произведя на свет потомство, всячески заботятся о нем в период его беспомощности, кормят, охраняют, обучают необходимым навыкам выживания, а через какое-то время молодое животное вступает во вполне самостоятельную жизнь, в то время как его родители продолжают свою, с ее заботами, радостями и печалями.

Жизнь продолжается.

Ни одна из женских особей животного мира после рождения детенышей не вступает в период деградации и тем более не прекращает функционировать как полноценная представительница своего вида.

И совершенно иная картина наблюдается у значительного количества женщин, часть которых воспринимает материнство как свое высшее (если не единственное) предназначение, за исполнением которого следует полная личностная деградация, а другая часть (что, впрочем, мало ее отличает от первой) превращается в рабынь своих детей пожизненно, до самой своей смерти.

Такая ориентация внешне весьма схожа с традиционным понятием материнской любви, но только внешне, потому что присущие любви забота и ответственность, вовсе не предполагают ни деградации своего субъекта, ни обязательного рабского служения объекту.

Материнская любовь — это состояние души, возвеличивающее и развивающее личность, но никак не опускающее ее до уровня, неведомого даже животным.

АРГУМЕНТЫ:

«Материнская любовь — наиболее доступный для понимания пример продуктивной любви, ибо сама се сущность в заботе и ответственности. В процессе вынашивания и рождения ребенка материнское тело «работает» для ребенка, а после его рождения любовь матери заключается в усилиях, направленных на то, чтобы его вырастить. Материнская любовь не зависит от требований, которые ребенок должен выполнять, чтобы его любили; материнская любовь безусловна, в ней только просьба ребенка и ответ матери. Неудивительно, что материнская любовь являет собой символ наивысшей любви в искусстве и религии».

Иногда материнскую любовь называют «животным чувством», оправдывая этим полное отсутствие лотки в поведении некоторых матерей и необходимых для развития личности иных жизненных стремлений, но если говорить о животных, то исполнившая свою материнскую функцию лошадь продолжает оставаться лошадью. Она тащит свою повозку, а жеребенок бежит рядом, пока не окрепнет и не будет запряжен в другую повозку, и тогда вместо одной полноценной лошади будет две. В этом смысл размножения.

Но как ни странно, у так называемых высших существ в достаточно заметном ряде случаев все происходит наоборот. Женщина из полноценного индивида превращается в вечную подпорку для своих детей, а то и полностью растворяется в них.

А некоторые опускаются до уровня свиноматок.

Отчего происходит такое обесчеловечивание женщины?

Отчего она считает главной своей целью и главным человеческим достижением то, что у животных является совершенно естественным и сопутствующим их основному предназначению — жизни?

АРГУМЕНТЫ:

«Наташа вышла замуж ранней весной 1813 года, и у ней в 1820 году было уже три дочери и один сын, которого она страстно желала и теперь сама кормила. Она пополнела и поширела, так что трудно было узнать в этой сильной матери прежнюю тонкую, подвижную Наташу. Черты лица ее определились и имели выражение спокойной мягкости и ясности. В ее лице не было, как прежде, этого непрестанно горевшего огня оживления, составлявшего ее прелесть. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка. Очень редко зажигался в ней теперь прежний огонь. Это бывало только тогда, когда, как теперь, возвращался муж, когда выздоравливал ребенок или когда она с графиней Марьей вспоминала о князе Андрее (с мужем она, предполагая, что он ревнует ее к памяти князя Андрея, никогда не говорила о нем), и очень редко, когда что-то случайно вовлекало ее в пение, которое она совершенно оставила после замужества…

…Наташа не следовала тому золотому правилу, проповедоваемому умными людьми, в особенности французами, и состоящему в том, что девушка, выходя замуж, не должна опускаться, не должна бросать свои таланты, должна еще более, чем в девушках, заниматься своей внешностью, должна прельщать мужа также, как она прежде прельщала не мужа. Наташа, напротив, бросила сразу все свои очарованья…

…Предмет, в который погрузилась вполне Наташа, — была семья, то есть муж, которого надо было держать так, чтобы он нераздельно принадлежал ей, дому, — и дети, которых надо было носить, рожать, кормить, воспитывать».

Вот таков финиш пути трепетной Наташи Ростовой от ее первого и волшебного бала до «красивой и плодовитой самки».

Можно сослаться на объективные причины, но Наталья Гончарова, жена А. С. Пушкина, родив четверых детей, тем не менее, осталась блестящей светской красавицей и полноценным человеком.

Видимо, дело тут не в факте деторождения, а в потенциале личности, который все и определяет.

А что касается самого факта, то обычная эйфория по его поводу может вызвать лишь снисходительно-жалостливое удивление, потому что этот естественный акт вполне и неоднократно доступен любой здоровой особи женского пола, а уникальность — именно человеческая уникальность этого акта — может состоять исключительно в результате воспитания матерью здоровых и достойных уважения членов общества, и никак ни в чем другом.

ФАКТЫ:

Семейное торжество. Приглашенные гости рассаживаются за любовно сервированным столом.

Четырнадцатилетний подросток — сын одной из приятельниц хозяйки дома, подходит к столу, запускает пятерню в салатницу, а затем, хохоча, начинает облизывать пальцы…

Меня поразил не его поступок, не гости, напомнившие финальную сцену «Ревизора», меня поразила мать подростка, которая смотрела на него тем же восхищенным взглядом, который, видимо, сопровождал его первый шаг или первое высказанное им слово. В этом взгляде сквозила такая незрячая гордость, что я на мгновение даже усомнился в том, человек ли передо мной. А если человек, то чем он гордится? Фактом того, что четырнадцать лет назад он совершил то, на что способна любая кошка, овца или лошадь? Ведь больше гордиться нечем…

Семья Н. Муж, жена, сын. В то время, когда я с ними познакомился. мужу было 27 лет, жене — 25, сыну — 7. Сразу же бросилось в глаза, что истинным главой этой семьи является семилетний мальчуган. Ему было позволено все: и прервать разговор взрослых, и, не считаясь ни с чьими желаниями, переключить на другой канал телевизор во время идущей программы, и раскромсать роскошный именинный торт перед его подачей на стол…

Как я заметил, источником и гарантом этой дикой вольницы была мать. Отец при выходках сына лишь прятал от меня глаза и обескураженно пожимал плечами.

Когда мы были с ним знакомы достаточно долго, я как-то спросил, желая понять причину явления:

— Наверное, роды были тяжелыми?

— Полчаса, — беспечно ответил мой приятель. — Как пробка из бутылки!

— Он сильно болел? — сделал я второе логическое предположение.