Жизнь между мирами. Как найти ресурс в себе, когда все вокруг разваливается - Джеймс Холлис Страница 26

Поступки Гамлета, его понимание собственной ответственности, его зависимость не столько от внешних обстоятельств, какими бы множественными и могущественными они ни были, сколько от самого себя и своей личности – все это делает его нашим современником. Если Гамлет испортит себе жизнь, то и мы испортим свою. Если он встанет с колен и попытается начать все с начала, то и мы способны на такое. Не будет большим преувеличением сказать, что Гамлет – наш кровный брат.

Положение Гамлета очень похоже на наше. Мы никогда не будем полностью знать реальной истории, никогда не достигнем кристальной ясности относительно того, что происходит вокруг и внутри нас, но мы будем по-прежнему призваны действовать так, будто мы все знаем и понимаем. И если мы потерпим поражение, то просто вступим в знакомые ряды человеческого клуба. Гамлет просит нас лишь о том, чтобы мы не забывали его. Так давайте будем хранить его в наших сердцах, слушать его историю и в то же время вспоминать о наших собственных незаконченных делах.

Пруфрок: никем не услышанная песнь и человек, застрявший навек

Разве я посмею

Потревожить мирозданье?

Каждая минута – время

Для решенья и сомненья, отступленья и терзанья[26].

«Песнь любви Дж. Альфреда Пруфрока» была написана между 1909 и 1911 годами и опубликована в 1915 году Томасом Стернзом Элиотом. Было напечатано всего пятьсот экземпляров книги и потребовалось семь лет, чтобы распродать первое издание. Сегодня она считается одним из важнейших произведений XX века – поэмой оригинального стиля и великолепным психологическим портретом человека, застрявшего между мирами. Поэма передает ужасное состояние противоборства между желанием и запретом, разжигаемое знаниями, которые должны освободить, но только терзают, песней, которую должен услышать, но никогда не услышит мир. «Песнь о любви» является скорее поэмой о поражении любви, о сожалении, о состоянии замирания и увязания в преисподней. Пруфрок просто пытается пробиться сквозь это, как и все мы, или по крайней мере часть нас. Он дрейфует в этом мире, огромном и более могущественном, чем он когда-либо мог представить. Он постоянно сравнивает себя с другими, осознав, как это делает каждый ребенок, насколько он зависим от одобрения других. Он не очень-то любит себя, как и большинство из нас. Он много знает, но его знания не приносят ему освобождения.

Поэма начинается с эпиграфа из «Ада» Данте. Это исповедь, произносимая вполголоса читателю, человеку, который находится в сконструированном им самим аду вечных последствий.

Само имя Дж. Альфред Пруфрок передает двойственность персонажа. Дж. Альфред – смелое заявление и, возможно, даже претенциозное преувеличение, так как с древнегерманского означает «осмотрительный советчик». А фамилия скрывает в себе нечто изнеженное и одновременно сдержанное, сложившееся из двух английский слов prude («недотрога») и frock («сюртук»). На протяжении всей поэмы возникают образы, отражающие его промежуточное состояние: прогулка словно «под эфиром» сквозь сумеречный туман на чаепитие, повторяющееся возникновение важного «вопроса», который так и не был задан, сравнение самого себя с героическими фигурами (Микеланджело, Иоанн Креститель, Лазарь, Гамлет), желание поговорить с женщиной и страх, что она его отвергнет как что-то незначительное и даже смешное. Каждую минуту своей жизни Пруфрок оказывается запертым между желанием, стремлением и ограниченностью, страхом и стыдом.

Он хочет сделать шаг в свою жизнь, но в то же время постоянно находит «время мнить и сомневаться и время боязливо примеряться». Говоря о своих героических свершениях, он отмечает: «Я вымерил кофейной ложкой жизнь». Он подозревает, что жизнь – это непосильная для него задача, поэтому приходит к выводу, что бессознательное, практически вегетативное существование будет лучше этого постоянного самобичевания:

О, быть бы мне во тьме немого океана

Парой кривых клешней, скребущихся о дно!

Он настолько внутренне опустошен, что полагает, что даже для Смерти он станет сплошным разочарованием:

И, как всегда, Швейцар, приняв мое пальто, хихикнул.

Короче говоря, я не решился.

В огромной психодраме жизни он хотел бы пережить хотя бы героическую борьбу Гамлета, но лучшая роль, которую он сам себе отвел, – это роль Полония, смешного старика, преисполненного клише и напыщенности.

Пруфрок никогда не стремится выйти на первый план, никогда не проявляет героизма, чтобы начать жить своей собственной жизнью и последовать за своими желаниями. Вместо этого он чувствует себя букашкой, тонущим существом, объектом насмешек. Запертый в своем теле, еще больше запертый в своих страхах и «историях» о самом себе, он никогда не обращается к тому природному стержню, что скрыт внутри и может провести нас через самые сложные времена.

Ученые умы обнаружили, что многое в «Пруфроке» и «Бесплодной земле» отражает психологическую борьбу самого Элиота, но созданные им образы очень близки и нам, потому что они перекликаются с нашей склонностью к самоуничижению, нашим постоянным оглядыванием через плечо в поисках чужого мнения, нашими проклятиями в адрес собственной медлительной воли, не позволяющей нам сделать нашу жизнь такой, какой мы действительно хотим. В эпоху, которая разрушила героическое ви́дение жизни и даже подменила собой трагические представления о ней, нам остался лишь удел антигероя. Эта ежедневная борьба за выживание, все большее отставание, обвинение в адрес самих себя, обвинения в сторону других в надежде на то, что они никогда не поймут, насколько мы разбиты и сломлены. Если Гамлет – наш брат, то Пруфрок – это мы или, по крайней мере, большая часть из нас.

В конечном итоге мудрость жизни заключается в согласии с природой, а не в «победе» над ней.

Архетипические дилеммы Антигоны и Гамлета пробуждают трагическое ви́дение жизни. Пожалуйста, помните, что жизнь трагична не потому, что мы умираем: мы умираем, потому что мы живые существа. Трагическое ви́дение – это восприятие нашей вечной борьбы с богами, нашего бесконечного стремления вырвать смысл из этого короткого пребывания на столь опасной планете. Трагический персонаж не виноват в своих стремлениях, как мы видели ранее, он виноват только в одном: в высокомерии, самонадеянности, психологической инфляции. В конечном итоге мудрость жизни заключается в согласии с природой, а не в «победе» над ней. Таким образом, трагический персонаж, хотя и остается в финале в «проигрыше», но всегда становится богаче, поскольку он возвращается к правильному отношению с богами.

Как писал Эсхил тысячелетия назад, боги предопределили, что именно через страдания мы приходим к мудрости воссоединения с их волей. Всякий раз, когда мы начинаем противиться этому, мы делаем шаг к инфляции