Уильям Джеймс - Психология Страница 27

В области философии и в обыденной жизни господ- ствующим ответом на этот вопрос является утверди- тельный ответ; и тем не менее эту мысль трудно оправ-дать, подвергнув ее логическому анализу. Если бы не существовало преходящих состояний сознания, тогда действительно мы могли бы предположить, что неиз-менный, абсолютно тождественный сам с собою прин- цип является в каждом из нас непрестанно мыслящим субъектом. Но если признать отдельные состояния со- знания за реальные факты, то нет надобности предпо- лагать никакого субстанционального тождества для по- знающего субъекта.

106

Вчерашние и сегодняшние состояния сознания пе име*ют никакого субстанционального тождества, ибо в то время, как одни из них здесь, налицо, другие безвоз-вратно умерли, исчезли. Их тождество — функциональ- ное, так как те и другие познают те же объекты, и по- скольку прошлое моей личности является одним из этих объектов, постольку они тождественным образом к нему относятся, благоволя к нему, называя его своим и про- тивопоставляя его всем другим познаваемым вещам. Это функциональное тождество личности представляется нам единственным видом тождества, которое необходи- мо допустить, исходя из фактов опыта. Ряд лиц с со- вершенно одинаковым по содержанию прошлым явля- ются совершенно адекватными носителями того эмпи- рического тождества личности, которое в действитель- ности имеет каждый из нас. Психология, как естествен- ная наука, должна допустить существование потока психических состояний, совершенно аналогичного по- добным же процессам мысли у последовательного ряда лиц, и притом потока таких душевных состояний, из которых каждое связано со сложными объектами позна- ния, переживает по отношению к ним различные эмоции и делает между ними известный выбор.

Из всего сказанного логически вытекает следующее:

психология имеет дело только с теми или другими со- стояниями сознания. Доказывать существование ду- ши — дело метафизики или богословия, но для психо- логии такая гипотеза субстанционального принципа единства излишня.

Как наше «я» присваивает себе содержание лично- сти. Но почему же каждое последовательное состояние сознания присваивает себе прошедшее содержание лич- ности? Выше я упомянул о том, что мой минувший жиз- ненный опыт представляется мне в таком симпатичном свете, в каком мне никогда не является минувший опыт других. Постараемся найти для этого надлежащее объ- яснение. Моя настоящая личность ощущается мною с оттенком родственности и теплоты. В этом случае есть тяжелая теплая масса моего тела, есть и ядро моей ду-ховной личности — чувство внутренней активности. Без одновременного сознания этих двух объектов для нас невозможно реализовать настоящую личность.

Всякий предмет, находящийся в отдалении, если он удовлетворяет этим условиям, будет сознаваться нами с таким же чувством теплоты и родственности.

107

Но какие отдаленные объекты действительно удов-летворяют этому условию? Очевидно, те, и только те, которые удовлетворяли этому условию прежде, во вре- мя их существования. Их мы будем всегда вспоминать с чувством живейшей симпатии; к ним, может быть, еще снова будут склоняться на самом деле импульсы нашей внутренней активности. Естественным следствием этого будет то, что мы станем ассимилировать минув- шие состояния нашего сознания друг с другом и с теперешним чувством симпатии и интимности в нашей личности и в то же время отделять их в виде группы от посторонних объектов, не удовлетворяющих этому ус- ловию совершенно так же, как американский скотовод, выпустив на зиму табуны и стада пастись на какую-ни- будь широкую западную прерию, весной, при появле- нии скупщика, из массы животных, принадлежащих различным лицам, выбирает и сортирует принадлежа- щих ему и имеющих особый знак.

Нечто совершенно аналогичное представляет для нас наш минувший опыт. Опыт других людей, как бы много я ни знал о нем, всегда лишен того живого клейма, ко- торым обладают объекты моего собственного прошед- шего опыта. Вот почему Петр, проснувшись в одной по- стели с Павлом и вспоминая то, о чем они думали оба перед сном, присваивает себе и отождествляет симпа- тичные идеи как свои и никогда не чувствует наклонно- сти смешать их с холодными и бледными образами, в которых ему представляется душевная жизнь Павла. Такая ошибка столь же невозможна, как невозможно смешать свое тело, которое видишь и чувствуешь, с те- лом другого человека, которое только видишь. Каждый из нас, проснувшись, говорит: «Вот опять здесь моя прежняя личность»,— так же как он мог бы сказать:

«Вот опять здесь прежняя кровать, прежняя комната, прежний мир»,

Подобным же образом в часы нашего бодрствова- ния, несмотря на то что одно состояние сознания уми- рает, постоянно заменяясь другим, все же это другое состояние сознания среди познаваемых объектов нахо- дит своего предшественника и, усматривая в нем опи- санным выше образом неостывшую живость, благоволит к нему, говоря: «Ты мое, ты—часть того же сознания, что и я». Каждая позднейшая мысль, обнимая собой и познавая предшествующие мысли, является конечным преемником и обладателем их содержания. По словам

108

Канта, здесь совершается нечто аналогичное тому, как если бы упругие шары были одарены не только движе- нием, но и осознаванием этого движения и первый шар сообщал свое движение и осознавание его второму, ко- торый сообщал бы и то и другое вместе со своим осо- знаванием и движением третьему, пока, наконец, пос- ледний шар не заключал бы в себе все, сообщенное другими, и не осознавал бы все это как свое собственное.

Благодаря подобному фокусу, когда зарождающая- ся мысль немедленно подхватывает исчезающую и при- сваивает себе ее содержание, в нашем сознании обра-зуется связь между отдаленнейшими элементами нашей личности. Кто обладает последним по времени элемен- том сознания, обладает и предпоследним, ибо обладаю-щий обладателем обладает и обладаемым. Невозможно указать никаких черт в личном тождестве, существова- ние которых можно было бы доказать опытным путем и которые не были бы нами выше указаны; невозмож- но представить себе, как трансцендентальный принцип единства (если бы он был в данном случае налицо) мог бы ради известной цели объединить материал или по- знаваться не в качестве продукта потока сознания, в ко- тором каждая последующая часть познает и, познавая, охватывает и присваивает себе все предшествовавшее, являясь представителем всего прошлого потока, с ко-торым ее нельзя (реально) отождествлять.

Изменения и раздвоения личности. Личность, как и всякий другой агрегат, при росте изменяется. Преходя- щие состояния сознания, которые должны были бы со-хранять сознание тождества личности с протекшими ранее процессами мысли, уклоняются от своей обязан- ности, теряя большие промежутки в прошлом из своего поля зрения и представляя другие части в неправиль- ном порядке. Тождество личности, которое мы заклю- чаем в себе при созерцании какой-нибудь длинной про- цессии, может, в сущности, быть лишь медленным из- менением этой личности, в котором, однако, задержи-ваются некоторые общие элементы. Самый общий эле-мент личности, и притом самый однообразный,— это обладание общей памятью.

Человек в зрелом возрасте может резко отличатьсяот себя же самого в юности, но оба они, обращая мыс- ленный взор к тому же детству, называют это детство своим. Таким образом, тождество между нашим «я» и нашей личностью относительно; в итоге это тождество

109

является совершенно таким же, какое найдет в группе тех же воспринимаемых нами объектов и посторонний наблюдатель. Мы часто говорим о человеке: «Он так изменился, что его трудно узнать»; несколько реже люди сами дают о себе подобный отзыв. Перемены в личности, подмечаемые нашим «я» или внешним на- блюдателем, могут быть в одном случае резкими, в другом — едва заметными. Рассмотрим их подробнее. Изменения личности могут быть подразделены на два больших класса: 1) изменения памяти и 2) изменения настоящей личности, телесной и духовной.

1. Изменения памяти так обыденны, что о них нам нет надобности говорить. Они представляют нормальное явление жизни, особенно в годы развития, и личность человека, слагаясь, переживает изменения pari passu(равномерно) одновременно с исчезновением фактов из памяти. Воспоминания о снах и фактах, пережитых в гипнотическом состоянии, редко сохраняются.

О&маны памяти также довольно часты, и своим по- явлением они искажают состав нашей личности. Мно- гие, вероятно, сомневаются относительно подлинности фактов, приписываемых их прошлому. Быть мржет,они были очевидцами чего-нибудь, говорили что-нибудь, но, быть может, это все им только привиделось или пригрезилось. Содержание сновидений часто перепле- тается причудливым образом с содержанием действи- тельной жизни.