Аркадий Егидес - Лабиринты мышления или учеными не рождаются Страница 3

Читатель убедится, что наш метод важен и для репетиторов. Одно дело, если клиент–абитуриент вызубрит благодаря его репетиторской работе какой–то конкретный текст. И другое дело, если этот текст будет настолько хорошо понят, что абитуриент сможет свободно воспроизводить его. Кроме того, он научится творчески и критично пере–рабатывать информацию (как семиклассница Катя перед комиссией). И даже будет в состоянии противостоять экзаменатору, который, предположим, поставил своей задачей «завалить» его.

Учение продолжается всю жизнь. Если я просто читаю научную книгу и усваиваю ее материал — это самоучение. А что же еще? Так что проблема стоит не только перед учеником–студентом–аспирантом, но и перед доцентом–профессором. Академики уже не учатся и не учат. Они вещают и оценивают. Так что наш метод будет полезен и им.

Может быть, проще? Может быть, не стоит делить людей на студентов и доцентов? Просто есть задача дать научную информацию и задача понять даваемую нам информацию.

Ну и то, о чем мы уже толковали, о более важной задаче. О собственном творчестве. Творчество — в значительной мере преобразование известной нам информации. Мы сами для себя уясняем, что из чего следует, комментируем информацию так или иначе. Иными словами, мы мыслим. Это не просто получение и передача информации. Это именно уяснение новых связей, то есть творение новой информации.

Заманчиво было бы усовершенствовать и преподавание, и усвоение, и творчество. Не отвергая ничего ценного из известных психолого–педагогических методов, мы предлагаем ряд новых психологически обоснованных приемов. Применять эти приемы могут и преподаватели, и учащиеся, и любой человек в роли творческого мыслителя. Учеными не рождаются!

При работе с нашей книгой потребуется вдумчивое внимание и конспектирование или выделение в нашем книжном тексте смысловых узлов. Выделять можно любым способом, но лучше обводить рамкой. Предупредим заранее — книга наша не для легкого чтения. Мы очень подробно, шаг за шагом, разбираем каждый прием в рисовании схем, в составлении картотеки самоконтроля, в построении фраз, в создании оптимального рабочего места интеллигента.

Особенно подробно разбираются приемы логико–графической схематизации. Может показаться даже, что слишком подробно. Мы просим извинения у тех читателей, которым это именно так и покажется. Но это не загромождение пространства книги, а забота о фундаментальном формировании умений. Мы ориентируемся на тех, которые сделали бы сами не так, как это теперь советуем мы на основании огромного числа наших проб и ошибок. Читателю мы предлагаем самостоятельно проработать каждый прием из числа обсуждаемых. Чтобы потом он смог собрать все приемы воедино в деле построения логико–графических схем любой степени сложности.

В то же время, если человек будет осваивать построение схем шаг за шагом, последовательно, то он получит нужные навыки без каторжных усилий. А после освоения при работе над учебно–научным материалом, как мы и обещали, понимание и запоминание трудного учебно–научного материала будет радостным.

Основу этой книги составляет, как понятно из предшествующего текста, руководство по логико–графическому структурированию, то есть психологически грамотной переработке текстов в схемы. Именно это даст существенный прирост глубины и широты знаний, именно это будет инструментарием продуктивного творческого мышления, именно это даст основу для хорошего запоминания и воспроизведения сложных мыслительных конструкций.

Мы не претендуем на решение логических и науковедческих проблем. Наша задача — психологические вопросы представления информации в л огико–графической форме. И если где–то мы затрагиваем проблемы логики, то это постольку поскольку.

Но есть и еще проблемы. Предположим, мы хорошо поняли материал, или его и понимать–то нечего, он сам примитивно прост, но его много, и встает задача все запомнить, проконтролировать себя и потом заставить воспроизвести, а при неудачах — доучить. Ведь это запоминание понятого. И запоминание это необходимо для дальнейшей творческой переработки информации, для продуктивного творческого мышления. Это еще одна глава книги. Но и здесь нас будут интересовать проблемы памяти в рамках интеллектуальных мыслительных построений, а не память на лица. Поэтому это тоже «лабиринты» именно мышления. А как в них ориентироваться? Что ж, и в этом поможем.

Отдельно для абитуриентов и студентов. Интеллектуальные достижения, которые мы обеспечиваем с помощью книги «Лабиринты мышления», — как их защитить от посягательств нечестных экзаменаторов, в особенности при поступлении в вуз. В вуз надо поступать без репетитора и без взяток.

Еще прагматическая «проблемка». Как «делать» научный текст? Когда мысль есть, но вот оформить ее тяжеловато… Как избежать типичных ошибок начинающих авторов, да и не только начинающих? Как не запутаться в дебрях наукообразных текстов и как превратить неудобоваримый текст в приемлемый? Как выбрать рациональные зерна из груды наукообразного мусора? Или понять, что зерен нет, а лишь одна наукообразная шелуха, и вывести мошенника от науки на чистую воду? Разбираемся и в этом — никуда не денешься. Выбираемся из лабиринтов и путем причесывания текста.

А как организовать свою интеллектуальную работу? В том числе, и в особенности, как обустроить рабочее место интеллектуала?.. Речь идет о расположении на рабочем столе компьютера, листов с рабочим материалом, органайзеров, творческого архива… Будет интересовать нас и режим интеллектуального труда, и многие другие важные мелочи.

Итак, есть нечто, что не является собственно мышлением, но напрямую связано с ним. Повторим кратко: это самоконтроль усвоения, текстуальное оформление мыслей, рабочее место, режим. Надеемся, что читатель убедится в практической значимости всего перечисленного.

ЛОТИКО–ТРАФИЧЕСКОЕ СТРУКТУРИРОВАНИЕ

Схема — это логико–графическая структура

Обычно мысль передается устной и письменной речью, обрисовывающей понятая сочетаниями слов. Например, тупоугольный треугольник: это треугольник с тупым углом. А стул — это предмет мебели для сидения одного человека, имеющий спинку, но не имеющий подлокотников.

Важно, что понятия в процессе мышления фигурируют не только сами по себе, а в соотношении друг сдругом.

Возьмем соотношение некоторых видов треугольников. Прямоугольные треугольники могут быть египетскими и неегипетскими. Египетские прямоугольные треугольники — неравнобедренные с отношениями сторон 3, 4, 5. Неегипетские треугольники могут быть равнобедренными и неравнобедренными. При этом неравнобедренный неегипетский треугольник имеет соотношение сторон иное, чем 3, 4, 5. Треугольники — это не просто для примера. Будет трудная задача в задачнике для читателя.

А теперь снова не из геометрии. «Стул отличается от дивана, тем, что он предназначен для сидения только одного человека и не имеет подлокотников».

Соотношения понятий могут фигурировать не только в сравнительных определениях. Они — почти в любом высказывании. «Я зашел в магазин и купил пакет сока». «Рабочий стол интеллигента должен быть обустроен удобно». Рабочий стол. Интеллигента. Обустроен. Понятия эти соотносятся друг с другом, и мы легко констатируем это соотношение. Рабочий стол принадлежит интеллигенту. Он должен быть обустроен так, чтобы за ним было удобно работать.

В жизни этих речевых средств достаточно. Вот «я зашел в магазин и купил пакет сока». Никаких затруднений в понимании этого сообщения нет. Но рассуждение о треугольниках, вы обратили внимание, уже напрягает. Потому что геометрия, хотя и возникла в древности почти в том же виде, что сейчас преподается в школе, — уже наука.

И никакое не открытие, что люди науки часто прибегают не только к словесному, но и к графическому отображению связей между по-

нятиями. Всем известно использование схем. В школе они часть так называемой наглядности. Поэтому мы и применили не понятие «отражение», которое в ходу в марксистско–ленинской философии, а именно «отображение» (где корень — «образ»). Схемы — частое явление в печатных научных источниках. Используются схемы и при устном изложении научного материала (на таблицах, на слайдах). Иногда преподаватель, читая лекцию, сам рисует схему, наращивает ее. И сопровождает появление любой новой детали разъяснением. Схема вырастает у нас на глазах, а текст лекции поясняет ее. Этот последний преподавательский прием мы запомним, он особенно важен в деле преподавания с использованием схем.

Составление схемы — искусство. Каждый автор изобретает свой способ. Причем о соотношении элементов схемы и фрагментов текста приходится строить догадки, поскольку авторы не говорят точно, что чему соответствует. Но даже при том, что связь текста и схемы дана только намеком, это как–то помогает улавливать смысл. Текст облегчает понимание схемы, схема тоже облегчает понимание текста. Такое взаимодействие схемы с текстом известно и с пользой для дела применяется многими.