Авессалом Подводный - Психология подсознания Страница 3

Не страшно обнаружить внутри себя, что ты несчастен, потому что тебя недостаточно любят. Страшно обнаружить, что ты не реализуешь себя и несчастен потому, что недостаточно любишь сам.

Таким образом, подсознание охраняет неподготовленное сознание от вторжения во всю область бессознательного, но главным образом - от вторжения в область духа. Подсознание даже предпочитает порой, скрепя сердце, пропустить неудобный импульс духа (не упуская при этом случая кое-что подкорректировать), лишь бы человек не понял о себе чего-нибудь лишнего.

Богатейший опыт, накопленный за всю историю человечества разнообразными лжецами, лицемерами, иезуитами, политиканами и прочей порицаемой публикой, не идет ни в какое сравнение с умением самого заурядного подсознания, скажем мягко, трансформировать картину окружающего мира в приемлемую для сознания форму. Представить белое черным - это еще простейшая из задач, ежедневно успешно решаемых подсознанием.

Задача подсознания трудна. А кроме того, ему мешают сознание и дух, постоянно путающие его карты. Делают они это по разному: дух имеет свои цели, которые, хотя в общем не противоречат целям эго, имеют зачастую неприятные для него побочные эффекты; сознание же имеет власть принимать решения, которые также, с точки зрения подсознания, могут иметь крайне нежелательные последствия.

Здесь важно сказать, что сознание фактически осуществляет вспомогательную функцию, распределяя роли между высшим "я" и подсознанием, которые реально ведут человека по жизни, не появляясь в сознании явно, но обнаруживая свое существование косвенно, внутренними импульсами. Человек, который считает, что он сам, то есть сознательно, вершит свою судьбу, жестоко заблуждается. Фактически он находится под полным контролем подсознания, которое с помощью хитрого (или не очень) механизма управляет направлением его рационализаций, то есть тем, что в быту именуется "логическим мышлением" и не имеет никакого отношения к математической логике. Сознательным следовало бы называть человека, способного разобраться в том, откуда идут его внутренние импульсы (желания, мысли, настроения, мечты и т. д.) и действовать в соответствии с этим.

Отлаженный механизм трансформации реальности в приемлемую для сознания форму подсознание пытается перенести на несколько непривычную для него ситуацию, когда помимо внешней реальности появляется внутренний фактор - дух - со своими целями, энергетикой и методами воздействия на сознание и подсознание. Основной целью духа является расширение сущностного сознания. Это субъективно переживается человеком как открытие духовного зрения: он начинает за определенными формами отчетливо ощущать, "видеть" одухотворяющее их начало; эти формы начинают вдруг казаться ему наделенными особой, высшей красотой: "что не можно глаз отвесть", как сказано у Пушкина. Однако, открытию духовного зрения (в любом аспекте) предшествует трудная духовная работа, сопровождающаяся ментальной и душевной работой, а также преодолением определенных трудностей в материальном плане. Существует мнение, что главный результат (и цель) духовного роста - соответствующее поведение человека в материальном плане; это не так. Основная цель духовного роста - открытие духовного зрения, следствием чего являются изменения в ментальном и эмоциональном планах, а также в плане поведения.

Дело в том, что сущностные эмоциональные и ментальные реакции человека определяются именно тем, что он видит духовными глазами, и этим же определяется его поведение в существенных для него ситуациях. Такие понятия, как долг и совесть также являются вторичными, ибо голос совести звучит совершенно по разному у людей с различным духовным видением. Так, добрый человек (у которого в соответствующем плане раскрыты духовные глаза) снимет с себя в дождь последнюю рубашку и отдаст ее другому потому, что он видит другого как себя, и иначе поступить ему просто невозможно; и, если он почему-то все же этого сделать не сможет, он будет страдать не от мучений совести, а по-другому, как тот, который мокнет. Совестливый человек (у которого духовные глаза в соответствующем плане начинают раскрываться) почувствует, что хотя на дворе мокро и холодно, но рубашку отдать надо, иначе его будет грызть совесть (что иногда оказывается неприятнее холода и дождя, а иногда приятнее, смотря по сезону). И хотя оба - и добрый и совестливый - отдадут свою рубашку, поступки их совершенно различны. И уйдут они с разными чувствами: добрый вспомнит этот эпизод без эмоций, а совестливый с приятным чувством, что он совершил хороший поступок.

Итак, главной задачей высшего "я" является расширение духовного зрения и, следовательно, сущностного сознания. Тогда становится понятным, почему подсознание тратит столько усилий на всевозможную маскировку и ограничивает расширение сознания. Ведь раскрывающийся духовный взор обращается внутрь и начинает освещать хитрые механизмы подсознания и - о ужас! - беззащитное уязвимое эго; и многое из того, что он здесь обнаруживает, испепеляет на месте. Жизнь человека, раскрывающего свои духовные глаза, идет под постоянный похоронный звон: он по частям хоронит низшие программы своего подсознания, заменяя их (относительно) высшими.

Видимо, где-то здесь начинается любимая тема русской интеллигенции об очищении страданием. Очищает, однако, не страдание, а пробуждающийся духовный взор, а страдание лишь сопутствует его пробуждению, сигнализируя об умирании части эго. К сожалению, не всякое страдание очищает; хитрое подсознание может (и склонно) трансформировать его себе в пищу. Разница между очищающим страданием, сопутствующим трансформации эго, и страданием мазохистского толка заключается, во-первых, в ощущении внутренней работы (тогда говорят, что человек изживает свои страдания), а во-вторых, в последующем ощущении внутреннего обновления, внутренней свободы и расширении сознания.

Так скорбим, но хороним,

переходим к делам,

чтобы смерть, как синоним,

разделить пополам.

Из написанного выше не следует, что сознание человека бессильно против козней подсознания; напротив, хитрые (а по большей части нехитрые) приемы последнего вполне можно разгадывать. Однако для этого человеку нужно сначала признать или хотя бы допустить как гипотезу, что у него внутри имеются различные силы, которые хотят, оставаясь инкогнито, управлять его действиями.

Один из самых замечательных законов этого мира заключается в том, что когда событие подготовлено, оно происходит. "Когда ученик готов, Учитель приходит", - говорит восточная мудрость. И наоборот: когда готов Учитель, у него появляются ученики. То же самое относится к познанию мира и своего " я ": если человеком владеет не любопытство, а настоящая внутренняя потребность, то информация, а также средства, надежно помогающие отличить истину от лжи, начинают поступать к нему (почти) сами по себе. Критерий истины в познании, а тем более в познании самого себя, единственный: глубокое внутреннее ощущение уверенности в том, что это - так. Это ощущение нельзя ни с чем спутать, оно отличается от веры в авторитет, от информации, полученной из любого косвенного источника, как объемное изображение от плоского, как сильная любовь от легкого увлечения.

Внутренний мир поддается изучению еще труднее, чем внешний. Для того чтобы в него проникнуть, нужно сильное желание. Человек, не подозревавший о наличии у него подсознания и случайно о нем узнавший, начав любопытствовать, рискует не обнаружить ничего и сделает стандартный вывод: все это фрейдистские штучки, может, у невротиков подсознание и есть, но у нормальных людей, и во всяком случае у меня лично, уж точно нет.

Действительно, добиться внутренней уверенности в том, что ты правильно трактуешь события собственной жизни и приписываешь истинное авторство внутренним голосам довольно трудно. И если человеку непонятно, зачем вообще нужно все это "самокопание", то он точно не разберется в себе. С другой стороны, если у человека появляется соответствующая внутренняя потребность, то (при условии честности исследования!) он через некоторое время начинает получать о себе информацию вместе с необходимой степенью уверенности в ее истинности.

Содержание этого трактата дает большие возможности для рационализации внутренней жизни. Поэтому автор считает необходимым сказать следующее: любые исследования и логические построения человека, касающиеся его внутреннего мира, ценны и истинны лишь тогда, когда результат этих исследований сам по себе мистическим образом освещается в его душе как несомненная истина, безотносительно к степени логичности пути рассуждений, приведшего к нему. Истина обязательно постигается как откровение; пути к ней уже не так существенны.