Дмитрий соколов - Виткины байки Страница 3

Пришла в себя Виточка от толчков в плечи. Оказалось, что ее прибило к маленьким прибрежным скалам, и волосы перепутались с водорослями. Это не совсем привело ее в чувство, глаза были закрыты, и слышала она только стук своего сердца, но тут ее схватили за руки и поволокли на берег. Это уже привело ее ближе к чувствам. Витка стала слышать голоса, а потом открыла глаза. Глаза увидели страшную побитую рожу бомжа, который наклонялся к ней делать искусственное дыхание. Витка тут же протрезвела и поползла обратно в море. Оттуда она послала своих страшноватых спасителей и пошла в сторону города. Там еще долго в ванной у подруги она выбирала из волос морскую траву и тину.

Сюда бы еще историю про Русалку… Но хватит.

Витка сама похожа на медведицу – дикую и сильную, всеядную и довольно дружелюбную, пока ее никто не задевает.

Конечно, еще один кандидат на роль медведя – это ее мама. Чей образ давно окаменел в Виткиной башке.

Медведь: огромное, косное, животное. Это Виткина природа. Артемиду, девственную охотницу, выкормила медведица. Медведь легко впадает в бешенство, которое легко оборачивается против него самого (как в сказке). Приплывающий принц – это не только мужчина; во многих смыслах это – просто человек. Полудикая девушка очеловечивается в контакте с ним, и от своей звериной стихийной природы плывет в сторону человеческого мира. Уже не сама по волнам, а на кораблике.

Первое избавление от девственности

Мюнхгаузен . Томас, когда мы вернемся, пусть будет шесть часов. Томас . Шесть вечера или шесть утра, господин барон? Мюнхгаузен . Шесть дня.

Богиня любви Афродита, как известно, родилась из морской пены и голой вышла на берег Кипра близ Пафоса. Менее известно, что временами она опять возвращалась на тот же берег и в то же море, и от этого снова обретала девственность.

Так и Виточка.

Впервые она лишилась девственности в электричке Джанкой-Евпатория. Плотняком набитой людьми. Было ей тогда лет 14. Утром в этот день у нее начались месячные; а ехать она собралась купаться на море с веселой компанией, среди которой был заветный мальчик. Такая неудача! Как выразилась Виталия, «я бы скорее пизду себе зашила, чем не поехала бы!» Так что у тети своей она попросила «Тампакс». Та дала, Виточка засунула его куда надо. И вот она едет в электричке, вся такая прелестная и молоденькая… И стоит в тамбуре вагона, потому что электричка переполнена, мест нет. А потом ее парень нашел ей (завоевал) сидячее место на скамейке у самого входа. Очень довольная, Виточка пробирается к сидению и плюхается на него. От этого удара, как поется в песенке, «кровь брызнула из жил», потому что сволочной «Тампакс» пробил защитную перегородку, девственную плеву.

От боли ей аж плохо стало.

Я когда услышал про эту историю – памятной нашей первой грибной ночью – аж перекувыркнулся: то есть без мужчин! Она лишилась девственности без мужчин! Амазонка!

Фантазии

Рамкопф. Странный характер господина Мюнхгаузена, его склонность к преувеличениям и нелепым фантазиям…

Иногда Витка мечтает, что сделается безумно знаменитой. Что она войдет в это общество как королева. Ей все равно, с какой стороны зайти. Можно как порнозвезда. Она мечтает сняться в порнофильмах. Можно как жрица какого-то великого культа. Какого – неизвестно.

Вторая линия ее фантазий – это классические фантазии жертвы. Ей постоянно кажется, что ее обманут и разведут. Еще не придя на рынок, она в этом уже уверена. Она почти уверена, что нас обворуют, и заранее фантазирует, как она настигнет воров и страшно их накажет.

В постели она любила разыгрывать обманутую девочку. Вот какой-нибудь взрослый чудак морочит юной деве мозги на тему энергий, активных точек и прочей эзотерики, активно щупая ее тело. Вот барин морочит мозги деревенской девке, трахая легко и чуть не равнодушно. Даже если ее партнер – маленький мальчик, то и он морочит мозги своей няне, якобы изучая женские половые органы.

Есть очень деструктивная линия фантазий. Когда мы с ней стали жить, она была будто бы абсолютно уверена, что я умру молодым и довольно скоро. Она представляла себе это в разных формах, разыгрывала на психодраме. Постепенно меня достало жить под постоянным колпаком такого давления, я взбунтовался. По моему ощущению, я точно так же могу умереть молодым, как пережить ее. Потом пошли фантазии про смерть ребенка. Говорят, это обычное дело у матерей. Но звучит, когда она рассказывает, жестко. Идем по мостику, и вдруг она говорит: «А ведь стоит его уронить вниз – и его уже не спасешь», или у горячей плиты: «Стоит облить его маслом…» Это тоже иногда достает – даже меня, а ее, надо полагать, гораздо сильнее.

В конце этих фантазий, где легко увидеть древнегреческую Медею или ту же Афродиту, Витка остается одна, как в начале ее сказки про Великого Медведя. Возможно, тогда она возвращается к своему Медведю. Человечий мир, так сильно её достающий, остается где-то в стороне, далеко внизу под горой, за морем. Она возвращается в природу, сама к себе, сама в себя.

Любовь

Чудесная байка. Еще недавно она была – центровая. Пару лет назад Витка обожала рассказывать ее кому ни попадя.

Впервые Витка увидела меня на психологическом семинаре, где я был одним из ведущих, а она – студенткой-участницей. Семинар был очень большой, человек 150-200. Не считая встреч на лестницах, когда ничего еще особо не прорывалось в сознание (хотя вроде бы она еще в первые дни сказала подруге, что ее выбор – вон, с длинными патлами, в дикой рубашке, скачущий), первый раз она увидела меня на психодраме, когда я ставил сцену своего будущего. Мне было тогда 29 лет, а ставил я на сцене, что будет со мной в 33. Картинка получалась такая: один, совсем один, в друзьях только луна и море. Я переживал тогда период скитаний, бродяжил. Нехваткой любви так пахнуло в зал, что не одна Витка, а немало прочих девиц чуть не повскакивали с мест, чтобы немедленно меня приголубить. Образ Сиротинушки работал на полную мощность. Но Витка не вскочила (хотя хотела). Знакомство отложилось на последний день, на финальный банкет.

В этот вечер она танцевала в зале босиком. Я очень любил гулять босиком по жизни, начиная с последнего курса университета, куда ходил без ботинок. Я выскочил на танцы из-за стола и принялся танцевать напротив ее. Тоже босиком.

Как ее звали – я не знал, но про себя я назвал ее «Гея». Это древнегреческая богиня Земли, если кто не знает, или просто сама Земля. Она была тяжелая и сильная. Танцевала отлично. Мы станцевали медленный танец молча, глядя друг другу в глаза. Она мне только сказала, что на той психодраме хотела быть моей любовью. Потом пошла быстрая музыка, но мы продолжали кружить, гладя друг другу волосы. Тогда за мной явилась взволнованная моя подруга – с которой я приехал на семинар. Заревновала. Я пошел к столу, но скоро опять выбрался на танцы. Гея меня притягивала.

Потом мы целовались с Геей на скамейке у входа в спальный корпус. И я не обращал внимания, что подружка моя проходит мимо. Такой приступ свободы был мною испытан, наверное, впервые; ах, как трудно, сладко и горько оказалось дальше идти по этой дорожке!

Но это книга Виткиных телег, все-таки, а не моих.

Мы разъехались на следующее утро; взяли друг у дружки адреса.

Я еще приехал на Украину через пару месяцев. В Одессе, где я заканчивал работать, мне было совершенно неуютно, и я старался уезжать на каждые выходные. В июле я приехал в Крым повидать свою Гею. Я нашел дом по адресу на конверте: частный, на окраине. Ее не было, но мама меня приютила. Витка, поссорившись с нею, уехала за пару дней до этого в малоизвестном направлении. Мама пыталась ее вызвонить, но чтобы дочку не компрометировать и вообще по принятой в семье системе вранья, передавала через каких-то знакомых, что ей надо срочно приехать в Симферополь по делам в институте. В июле это смотрелось малоубедительно, и Витка так и не приехала. Два или три дня я прожил у ее мамы. Я мало что помню; ярко запомнилось, как мама показывала мне, якобы возмущенно, Виткины фотографии голой. Ох, семейные сценарии! – думал я. Мощная штука! Так и уехал.

А на следующие выходные приехал опять. И мы поехали с Геей в поход на Мангуп. Она казалась мне очень симпатичной, но довольно глупенькой девочкой. Конечно, когда она шла с гор в огромном венке из цветов, это было прекрасно. Мы переспали, но и это мне не показалось чем-то особенным.

И мы расстались, и вскоре я уехал в большое путешествие по Европе, а потом вернулся в Израиль. Следующие два года мы не встречались, хотя изредка обменивались письмами. Я посылал Витке стихи и сказки.

Так что следующая часть этой истории проходила тайно для меня.

В этой истории Витке явилось Ясное Понимание, и оно совершенно недвусмысленно сказало: «Это Он». «Он» – это судьба, жених, тот, с кем будет вместе жизнь, дом и дети. Это было мало похоже на реальность, но это было очень четкое и определенное видение.