Андрей Карпов - Базисные культурно-социальные процессы современности. Глобализация. Неогуманизм. Неототалитаризм Страница 3

Прибыль возникает в момент продажи, поэтому для капитала так важны рынки, а также модели эффективного поведения на рынке. Тут есть два пути: подбирать модель, соответствующую тому или иному рынку, или унифицировать рынки, чтобы сохранять уже наработанные эффективные рыночные стратегии. Первый путь – более затратный, он требует изучения местной специфики, постоянного мониторинга ситуации (а вдруг параметры изменились?), разработки новых, оригинальных ходов. Гораздо дешевле и проще организационно единожды унифицировать потребителей и потом уже известными способами обеспечивать продажи. При этом ведь можно создать такого потребителя, который будет мотивирован приобретать максимально много. Иными словами, новый человек должен быть профессиональным, или как принято это называть более «возвышенно» – квалифицированным потребителем.

На самом деле термин «квалифицированный потребитель» обманывает. Квалификация предполагает наличие у человека знаний и умения их применять, то есть квалифицированный специалист действует рационально. Но рациональное поведение мешает выйти на максимумы потребления. Чтобы новый человек соответствовал своему назначению – покупать и приносить капиталу прибыль, он должен легко откликаться на рекламные стимулы, которые по своей сути являются провокациями. На провокации легко поддаётся тот, кто руководствуется не рациональными соображениями, а эмоциями. Поэтому базовая черта нового человека – эмоциональность.

Эмоциональность в современном человеке воспитывается разными способами. Однако пока что напрямую рациональное поведение не дискредитируется. Впоследствии, возможно, любое рассуждение будет восприниматься как моветон, но сегодня ещё применяются более тонкие методы. Человеку предлагается быть самим собой. Это означает, что он должен перестать применять к себе внешнюю шкалу оценок. Подгонка себя под заданные извне критерии теперь расценивается как отказ от собственной личности. Личность человека объявлена главной ценностью. При этом под личностью понимается существующий здесь и теперь психологический комплекс во всех его проявлениях. Со стороны никто не может оценивать предпочтения человека, его психический строй и выбранные модели поведения. Единственная внешняя граница проявлений отдельной личности – это личности других людей. Если действие человека не строится на принуждении других, оно допускается. В этих пределах человек может изменить в себе всё – исключительно по собственному усмотрению. Или измениться стихийным образом, отдавшись настроению и чувству. Такой, укоренённый исключительно в самом себе человек неизбежно становится более эмоциональным.

Подобная установка влечёт за собой много последствий. Начать с того, что значительно сужаются бытийные горизонты. Отдалённое будущее (как личное, так и социальное) нового человека уже не интересует. Нет смысла работать на перспективу: большая цель требует концентрации усилий, а в результате этого многие актуальные возможности неизбежно оказываются упущенными. Ратуя за идею, человек вынужден ограничивать себя, лишать себя полноты настоящего. С точки зрения философии нового человека это – просто преступно. Как следствие, теряет популярность и становится анахронизмом сама идея какой-либо концептуальной верности. Неогуманизм не допускает нашей последовательной приверженности задачам, которые составляют суть любого цивилизационного проекта, классической политической программы, любой идеологии. Человек эпохи неогуманизма аполитичен, вернее, его вовлеченность в политику чисто ситуационна: его волнует мусор на улице, неработающий светофор, вырубка ближайшего леса. К масштабным проектам он относится скептически – готов критиковать и не готов в них участвовать. Население, проникнувшееся неогуманистическим духом, больше не представляет для власти проблему: работать с ним просто, – достаточно время от времени решать локальные задачи, а это можно делать весьма эффективно. Бунта по идеологическим соображениям более не предвидится. С другой стороны, власть уже не может рассчитывать на поддержку населения в любых вопросах, выходящих за рамки «здесь и сейчас». Энтузиазм – этот источник социальной энергии – в мире неогуманизма попросту невозможен.

В личностном измерении сужение горизонтов приводит к снижению профессионализма. Стремление стать мастером своего дела в рамках неогуманизма уже не является действенной мотивацией. Гораздо важнее внешние признаки успеха: востребованность (известность), доход, причастность к нужному кругу лиц и т. п. Всё это может быть достигнуто непосредственно, стоит только направить усилие на достижение именно этих целей. Мастерство, профессионализм воспринимаются лишь как ступень на пути к подлинной цели, как лишнее звено, которое при удачном стечении обстоятельств может быть выброшено. Опять-таки, новый человек призывается к самореализации в своём нынешнем статусе, нет смысла ждать, когда в тебе что-то изменится (накопится); ожидая этого, ты упускаешь возможность для самовыражения.

Полнота самовыражения достижима только при условии свободы. Поэтому свобода становится ключевой категорией неогуманизма. Несмотря на то, что свобода новому человеку нужна, вроде бы, для достижения конкретной цели – самореализации, это – свобода, скорее, в негативном, а не позитивном смысле. Ничем не ограниченная самореализация по своей сути бессодержательна. Цель созидательной деятельности – это всегда перестройка предмета приложения труда. А этот предмет, будь то окружающая среда или мы сами, обычно сопротивляется нашим усилиям, то есть накладывает на нас определённые ограничения. Новое создаётся на пересечении с этими ограничениями. Грубо говоря, если ты хочешь что-либо сделать, то для этого нужен материал, а любой материал имеет свои свойства, которые тебя ограничивают. Именно поэтому созидание – это труд: трудность обусловлена сопротивлением материала. Убери сопротивление, исчезнут и труд и созидание. Свобода самореализации – это недеятельная свобода: можно делать всё, что угодно; это означает, что всё равно – делать что-либо или не делать. Или, если расставить акценты немного иначе, свобода самореализации избавляет от неизбежности труда по организации собственных усилий каким-то конкретным образом (в том числе – от необходимости работы над собой).

Главной заботой того, кто стремится к подобной свободе, становится не достижение позитивных результатов, а избавление от влияния внешних факторов. Чем дальше зашло освобождение, тем произвольнее возможна самореализация. Если придерживаться этого последовательно, индивид начинает восприниматься безлично – как канал, через который реализуется некое множество возможностей, присущее человеку как таковому, или говоря языком современной культуры – бессознательное. Получается, что требование свободы в значительной степени сводится к требованию обеспечить условия, способствующие максимальному проявлению бессознательного в человеке.

Однако даже в мире неогуманизма какие-то ограничения самореализации всё же предполагаются. Они связаны с тем, что право на самореализацию одного индивида не должно приводить к ограничению этого права у другого. Навязывать какие-либо формы (мышления, восприятия, поведения, социальной организации и т.п.) кому бы то ни было нельзя. При этом даже простое утверждение о необходимости существования общих (а тем более – обязательных) форм считается навязыванием. В результате столь последовательно проводимой защиты индивида от различных видов принуждения возникает обратный эффект: человеку навязывается модель, в которой обязательные формы запрещены. Неогуманизм требует от каждого, чтобы он согласился с тем, что нет ничего общепринятого, а есть лишь результат его личного выбора (произвола). Фактически от человека требуется отречение от традиции.

Человек, находящийся внутри традиции, исходит из того, что есть нечто, его регулирующее. Есть нормы, которые не обсуждаются. Принимая традицию, ты принимаешь её целиком, и если твои представления или действия не совпадают с тем, что несёт традиция, ты стараешься изменить именно их, а не традицию. Подход неогуманизма противоположен: он обязывает человека выбрать из традиции только то, что ему понятно и совпадает с его текущими представлениями. Всё остальное должно быть отброшено, а если размежевания не произойдёт, это будет означать, что человек участвует в утверждении тех ценностей и положений, которые не воспринимает сам, что является нечестным и осуждается. Таким образом, любая традиция на уровне индивида превращается в выборку, персональную «нарезку», и возникает вопрос, а можно ли тогда считать данного человека участником той или иной традиции? По сути, неогуманизм направлен на размывание традиции как принципа организации человечества.