Евгений Попов - Социализм и судьба России Страница 30

Разумеется, в своё время будут созданы и соответствующие математические модели. Сейчас есть такие модели в области экономики. О более или менее приличных моделях развития общества в целом автору ничего не известно. Скорее всего, их нет, поскольку буржуазия не заинтересована в научной теории развития общества. Даже на уровне эмпирики буржуазной науки развития общества нет, есть только замаскированное под науку оправдание существования капитализма.

7.2. Логика истории Вазюлина

Основная цель работы Вазюлина состоит в выявлении логики исторического процесса, из которой он выводит историческую неизбежность коммунизма. Анализ истории Вазюлиным показывает спиралевидный характер всех процессов в обществе: «Дело в том, что развитие человечества закономерно и имеет спиралевидный характер… Это можно показать, и рассматривая процесс развития производительных сил и процесс развития производственных отношений.» [26, 19].

В производительных силах.

«… от общественно приводимых в действие средств (сначала даже не производства, а добычи) применяемых общественно в силу природной необходимости, – к производству, основанному на ручных, индивидуально приводимых в действие орудиях труда, и снова к общественному производству, но уже на основе искусственно созданных условий и орудий труда, имеющих общественный характер как результат развития общества. И это дает возможность в конечном счете объединения всего человечества на принципиально новой основе, нежели на начальных этапах развития человеческой истории, а также сознательного овладения условиями существования на нашей планете» [27, 20].

В отношении к природе.

Люди шли «от непосредственного единства с природой, затем к разрыву с природой, к хищническому отношению к природе, и это – период частнособственнического общества. Хищническое отношение достигает максимума в капиталистическом обществе, в период господства товарно-денежных отношений. По мере того, как в капиталистическом обществе создаются предпосылки для нового общества, для объединения человечества, естественно возникают предпосылки, растут возможности для преодоления экологического кризиса» [27, 21].

В производственных отношениях.

«Биологически необходимые коллективные связи служили исходным пунктом человеческой истории. Далее, происходит разложение этих связей и выделение связей обособленных индивидов, которые становятся окончательно господствующими при капитализме. В то же время при капитализме формируется общественный характер труда, порождающий необходимость объединения людей и установления общественной собственности на средства производства. Последний виток спирали включает переход от общества обособленных, отчужденных индивидов к объединенному обобществленному человечеству» [28, 186–187].

«Спиралевидность движения можно проследить и в области идеологии, и в различных формах общественного сознания. Это движение можно проследить и в структуре производства… спиралевидное движение пронизывает всю историю человечества, все сферы жизни общества…

Таким образом, с точки зрения развития истории человечества коммунизм совершенно неизбежен. Но этот процесс совершается длительно. В отличие от того, как его представляли раньше. А раньше представляли себе переход к коммунизму марксисты и коммунисты различных партий как переход от капитализма к коммунизму. Между тем переход к коммунизму – это переход от, всей предшествующей истории к новому типу истории…. Если мы рассматриваем переход к коммунизму как переход от всей предшествующей истории, то тем самым мы должны сказать: во-первых, сроки этого перехода должны быть более длительными, чем в том случае, если мы рассматриваем этот переход, как переход от капитализма к коммунизму; во-вторых, этот переход всемирно-исторический, и в рамках этого всемирно-исторического процесса и надо рассматривать переход» [27, 23].

Вообще говоря, подобная оценка перехода от капитализма к коммунизму как переход от «предыстории к истории» приведена еще в «Манифесте коммунистической партии». Обыденным этот переход сделал Н.С.Хрущев, назначив пришествие коммунизма на 1980 г.

И, как показано выше (6.1), Маркс и Энгельс считали, что переход должен произойти достаточно быстро в результате мировой коммунистической революции.

Длительный процесс перехода к коммунизму начинается по Вазюлину с ранних социалистических революций. Этот процесс может прерываться контрреволюциями: «… существуют ранние социалистические революции и зрелые социалистические революции, и это не отклонение от общего хода истории. Вообще переход от одной формации к другой всегда сопровождался контрреволюциями. То же самое происходит при переходе к коммунизму…Противоречия мирового…империализма привели к необходимости социалистических революций. Но в силу противоречий развития эти революции могли произойти с необходимостью в более отсталых странах, так сказать, в эксплуатируемых странах. Они не могли произойти в тех странах, которые жили за счет других или эксплуатировали других. Буржуазия этих стран могла подкупать рабочий класс, поскольку она располагала большими средствами за счет эксплуатации колоний…» Отсюда «и следует, что революция может произойти только в относительно или средне или слаборазвитых странах» [28, 17–18].

Изложенная позиция Вазюлина является неким обобщениеми ленинской теории о неравномерности развития капитализма и возможности совершения революции в слабом звене капиталистической системы. С другой стороны, классики не рассматривали возможности контрреволюций, полагая, вероятно, что это опасно. Модель Вазюлина с революциями и контрреволюциями, на наш взгляд, не является наиболее вероятной моделью развития общества, когда побеждает социализм. Наиболее вероятной для реализации является модель поступательного расширения социализма, которая была общепринятой до победы контрреволюции в СССР. Собственно она и остается наиболее вероятной, пока еще существует мощная социалистическая держава – Китай. Вокруг этого сохранившегося материка социализма в результате новой «холодной войны» между двумя сверхдержавами США и Китаем может в XXI веке начать «прирастать» новый слой социалистических стран. Малая вероятность реализации Вазюлинской модели состоит в том, что после поражения социализма капитализм принимает жесткие меры для недопущения появления его вновь. Т. е. модель с контрреволюциями на практике превращается в модель, где социализм никогда не победит. Т. е. при полном поражении раннего социализма зрелых социалистических революций скорее всего не будет.

Объективная возможность контрреволюции в странах раннего социализма возникает по Вазюлину вследствие недостаточного уровня развития производительных сил: «Чем менее развита крупная промышленность, тем в меньшей степени образовались предпосылки для ранней социалистической революции и раннего социализма, тем меньше возможностей для общественной собственности и больше возможностей для частной собственности. Поэтому, чем менее развиты производительные силы в стране, тем в большей степени для сохранения коммунистической ориентации приходится применять меры государственного принуждения… Но чем больше применяется принуждение, тем больше дискредитируется идея коммунизма, тем больше отклонения от пути, на котором она может быть осуществлена, тем более следствия оказываются некоммунистическими.

Вместе с тем общественный характер производительных сил в период ранних социалистических революций и в период раннего социализма недостаточно развит для того, чтобы было можно полностью устранить из жизни общества товарно-денежные отношения. А товарно-денежные отношения противоречат по природе коммунистическим отношениям. И чем в большей степени используются товарно-денежные отношения в условиях раннего социализма, тем больше развивается это противоречие, тем сильнее, тем больше угроза реставрации капитализма…» [28, 19–20].

Несмотря на противоречивость процесса Вазюлин отмечает историческую необходимость ранних социалистических революций: «… ранние социалистические революции и ранний социализм с точки зрения всемирно-исторического процесса развития человечества не есть предмет субъективного выбора, они представляют собой историческую необходимость, этап в прогрессе человечества, и противоречивость этого этапа не отменяет и не может отменить его историческую необходимость» [28, 20].