Андрей Курпатов - 11 самых актуальных вопросов. Страхи большого города Страница 31

Андрей в начале нашей беседы говорил об элите, которая должна задавать тон в обществе. Мне кажется, в вопросе межнациональных отношений это утверждение более чем актуально. Во всем мире известные, уважаемые в обществе люди считают своим моральным долгом борьбу с любыми проявлениями фашизма. Жаль, что наши «звезды», те, кто пользуется доверием и авторитетом у россиян, – артисты, музыканты, сатирики, спортсмены, – не пытаются влиять на общественное мнение.

– И все-таки, меня очень расстраивает, что люди, которые теоретически осуждают чужое хамство, практически никогда не заявляют о своей позиции, предпочитая отмалчиваться. Мы редко заступаемся друг за друга. И очень часто гадкие поступки совершаются с молчаливого согласия большинства. Поэтому страшно бывает даже не от того, что кто-то тебя обидит, а потому, что никто не встанет на твою сторону и тебе не поможет. Равнодушие окружающих – главный союзник преступников.

Год назад я брала интервью у одного высокопоставленного чиновника из Министерства юстиции России. Говорили о том, как мы, обычные люди, можем и должны участвовать в создании правового государства, и о том, почему общество стало более равнодушным и терпимым к преступлениям. Эта тема возникла не случайно: за несколько недель до нашей встречи в Петербурге произошло дикое, страшное убийство.

Иномарка с тонированными стеклами и без номеров ехала по тротуару, распугивая прохожих. Дорогу машине перегородили два парня. Машина затормозила. Вышли двое с битами, избили ребят и уехали. Одного забили насмерть. Все происходило днем, на глазах у тех самых прохожих, за которых пытались заступиться молодые люди. И никто не подошел, не закричал, никто даже не позвонил по «02»! Такие ситуации, когда люди становятся молчаливыми свидетелями преступлений, происходят, к несчастью, очень часто.

–  «Это не случайное явление. Когда государство провозгласило: каждый сам за себя – люди так и стали жить. Они видят, каким неблагодарным может быть наше государство по отношению к тем, кто рискует жизнью, защищая других. И сомневаются, что, даже если совершат подвиг, государство компенсирует им потерю здоровья или, в случае гибели, позаботится об их близких».

– Твой собеседник абсолютно прав. Странно ждать от человека, который сам не чувствует себя социально защищенным, что он встанет на защиту незнакомого ему человека. А наше государство не защищает своих героев, наше общество ими не дорожит. Людям, проявившим мужество и спасшим других, не помогают. Все герои забыты. Участники Великой Отечественной войны побираются на улицах, ребята, вернувшиеся с чеченской войны, не получают нужной медицинской помощи. В 70-х годах прошлого века экспериментальное наблюдение за людьми произвело настоящую революцию в психологической науке. Целая плеяда ученых, занимавшихся этой проблемой, убедительно доказала, что поведение человека в конкретной ситуации разительно отличается от его мнения о том, как он поведет себя в подобной ситуации. Мы думаем о себе одно, а на деле выходит все совсем по-другому.

Когда вопрос формулируется следующим образом: «Если вы видите человека, который лежит на улице и нуждается в помощи, вы подойдете?», подавляющее большинство респондентов отвечают утвердительно: «Конечно!» Но фактически подходят лишь единицы из ста. Это влияние ситуации: гипотетически – конечно, подойдем, поможем, мы же хорошие люди, а в реальности – кто-то испугается, кому-то станет неловко, кто-то посчитает, что у него слишком мало времени, а кто-то подумает – «Я что, доктор?» И все, помощь не оказана.

Человеку страшно остановиться и начать что-то делать с другим человеком, лежащим на тротуаре. И поэтому в голове автоматически возникают всякие оправдания – почему этого не следует делать. Может, это алкаш какой? Или наркоман? Грязный, испачкаюсь… А если заражусь, мало ли что с ним? И тут же много других людей, неужели нет никого более компетентного, чем я? Все эти мысли служат тому, чтобы как-то оправдаться, объяснить себе, почему надо немедленно отсюда валить. Такова человеческая природа, и не надо себя идеализировать.

– Я, честно говоря, не умею оказывать первую медицинскую помощь. Существенный пробел, кстати. Но несколько раз в случаях, о которых ты говоришь, звонила по «03». А там не скрывали, что очень хотят от меня отделаться, что их раздражает мое дотошное: «Когда вы приедете?»

– Ну, то, что ты у меня социально-активный товарищ, мне хорошо известно. А то, о чем ты рассказываешь, это просто еще один срез нашей общей культуры. И, как мы видим, в каком направлении ее ни режь – там все одно и то же. Любые конкретные межличностные отношения – есть лишь проявление общих закономерностей. Ни внутренняя культура, ни забота о человеке, ни уважение к личности каждого не могут возникнуть по указу. Проблема не в хамстве конкретных людей – она значительно шире. И если мы будем это понимать, то у нас появится больше возможностей доказывать и защищать нашу правоту.

– Знаешь, мне кажется, есть очень важное и довольно простое правило для собственного поведения во всех подобных случаях: не делать того, о чем потом будет стыдно сказать вслух. Что скажешь?

– Доктор поддерживает эту инициативу. Мы думаем о себе лучше, чем мы есть на самом деле. Понимая это, следует стремиться к тому, чтобы реальность начинала соответствовать нашему представлению о себе. Ведь, когда наша мировоззренческая позиция побеждает нашу природу, мы обретаем самих себя.

Признаюсь, когда мы с Андреем расставались, у меня не было ощущения, что я абсолютно во всем согласна с психотерапевтом. Но буквально на следующий день я пересмотрела свое отношение к одной из проблем, о которых мы говорили с доктором.

Я приехала в гости к знакомым и, подходя к подъезду, стала свидетельницей совершенно омерзительной сцены. Во дворе припарковалась машина. Водитель ждал кого-то и не стал выключать двигатель. А рядом стоял мужчина, видимо живущий в этом доме, и орал: «Я тебе ноги сейчас переломаю! Здесь дети гуляют, а ты окружающую среду загрязняешь!» Этот местный житель, безусловно, был прав – и про детей, и про окружающую среду. Но мне почему-то совсем не захотелось его поддержать. А ведь обычно в таких случаях я бываю весьма принципиальной.

Глава седьмая. Черно-белые полосы вышли из моды! Или что делать, если тебя сглазили…

Мы с Ирой ехали на важную встречу. Честно говоря, волновались: предстояли трудные переговоры. Хорошо, хоть «пробок» не было, значит, нет риска опоздать, а потому не придется начинать беседу с извинений.

«Все пройдет успешно, – заявляет вдруг моя коллега, которая еще утром измучила меня своими сомнениями. – Смотри, нам на каждом перекрестке горит “зеленый”! Значит, сегодня наш день». И действительно, мы еще ни разу не притормозили у светофора. Правда, мне не пришло в голову, что это гарантия нашего успеха, но за Иру порадовалась: она так взбодрилась, что я поняла – переговоры закончатся нашей категорической победой.

У меня, если честно, про светофоры и «пробки» другая примета. Я точно знаю, что проблем с движением не будет, если мне, наоборот, очень надо притормозить – например, чтобы снять пиджак или накрасить губы.

На следующий день на встречу с Андреем я тоже приехала без опозданий (мы договорились встретиться в моем офисе, и заставлять Андрея ждать было бы ужасно некрасиво). Место для парковки тоже нашла сразу. Интересно, как бы Ира расшифровала эти подробности? Впрочем, я знаю главное: эти мысли в моей голове – к разговору о приметах, о черно-белых полосах в жизни и прочих иррациональных страхах.

Теоретически я понимаю, что доктор не одобрит мои ненаучные рассуждения, поэтому сразу, не дав Андрею сказать ни слова, начинаю агрессивно защищаться.

– Ну а что, Андрюш, разве не бывает так: неприятности одна к другой? Черная полоса, ничего не попишешь. Про это даже русские народные пословицы существуют: пришла беда – открывай ворота; или вот еще: беда не приходит одна. Ужас ведь в том, что когда неприятности сыплются одна за другой, то становится страшно за что-то браться даже. А так, наверное, и до депрессии недалеко, – про депрессию я сказала специально, чтобы хоть как-то «обнаучить» свой монолог.

Андрей взял с моего стола пластиковую коробочку с черными скрепками и… высыпал их на стол.

– Видишь, где-то несколько скрепок рядом легли, где-то по одной. Вот это – случайное распределение. Негативные события в нашей жизни – что-то вроде этих скрепок: в какой-то момент жизни их больше, в какой-то момент – меньше. Ты полосу здесь видишь?

– Нет.

Доктор берет вторую коробочку – на этот раз с разноцветными скрепками. И они ложатся поверх тех – черных.