Роберт Джонсон - Сновидения и фантазии. Анализ и использование Страница 32

Реакция на эту проблему, развитие этой темы выразились в перемещении сорока долларов на уровень сердца и налете четырех грабителей.

Итак, чтобы быть поконкретнее, в ответ на вопрос, какую часть меня представляет Вильяме Авеню, я могу ответить, что это зерно нынешней структуры моего эго, начало моей системы ценностной ориентации, которая впоследствии станет моей основной установкой и моим основным мировоззрением. Важное послание этого сна заключается в том, что эта самая доминирующая установка наталкивается на высокие чувства, приходит в замешательство и реагирует на это сулящей неприятности эмоциональностью. Вильяме Авеню — это цивилизация, которая подменяет истинные чувства сентиментальностью.

Японец-бакалейщик.

Похоже на то, что внутри меня живет отдельная маленькая цивилизация, напоминающая старинную дзэн-буддистскую цивилизацию Японии. Эта часть меня сосредоточена на внутренних вещах, на жизни души, на созерцании архетипов и лица Бога, на поиске внутренней гармонии и внутреннего сознания. Даже внешние вещи, которыми увлечена моя внутренняя японская цивилизация — красота кимоно, скромная церемонность, вежливость в отношениях, изящная манера выражения благодарности и грациозные движения — все это внешние символы той внутренней гармонии, к которой стремится человек. Они тоже наводят меня на мысли о божественном мире. Я воспринял их как "внешние признаки внутреннего благородства". Мир, в котором я родился, то есть Вильяме Авеню, учил меня интересоваться, в основном, внешними вещами: нужно прилично зарабатывать, нужно оплачивать счета, нужно построить дом, нужно разбить сад, нужно дружить с соседями, нужно пользоваться хорошей репутацией в городе Эти качества по-своему полезны в жизни, но они оставляют мало места внутреннему миру.

Эта «японская» часть моего «я» интересуется средневековым, архетипическим христианством, дзэном, индуизмом, великими мифами. Эта часть моего «я» находит высокие, благородные и прекрасные качества в других цивилизациях и религиях.

Но главная моя ассоциация — это мои высокие чувства, обращенность к внутреннему миру. В сне это качество представлено уровнем «сердца». Это моя способность устанавливать с людьми истинные, а не поверхностные и неискренние отношения. Эта часть моего «я» ценит в человеческих отношениях не громкие слова и недолговечные эмоции, а верность и постоянство.

Пустой участок.

Похоже, что внутри моей души имеется некое «место», окруженное структурой моего эго или осознающим разумом (городские улицы), но представляющее собой кусочек "дикой природы", не подчиняющейся моему эго. Это место живет своей жизнью, и моя тень может укрыться в нем.

Что конкретно в моей жизни соответствует этому месту? Я знаю, что в моей личности имеются странные «места», «впадины» или «дыры», в которых я совершенно неожиданно превращаюсь в нецивилизованное существо, живущее по законам джунглей. Эти места огорчают меня, я стараюсь контролировать их, но часто терплю в этом неудачу.

Однако, я узнаю, что именно в этих местах непосредственность, жизнь, высокие чувства и естественная человечность присутствуют в гораздо большей степени, чем в каких-либо других. Пытаясь поставить все эти "пустые участки" под строгий контроль, я, зачастую, подавляю лучшие или наиболее естественные части своего "я".

Периодически я устраиваю набеги на эти области моей личности — подобно тому, как представители пожарной охраны приходят на незастроенные участки и убирают там сухую траву, чтобы уменьшить опасность пожара — чтобы привнести в них немного сознания и цивилизации. Но что-то меня останавливает, и я оставляю нетронутыми бурьян и полевые цветы.

Я связываю "это с той стороной моего «я», которая склонна к высоким чувствам. Иногда мне совершенно неожиданно начинает нравиться какой-то человек, и я хочу проводить с ним время и что-нибудь для него сделать. Я неожиданно сбрасываю свою оболочку строгого, сдержанного, «цивилизованного» английского джентльмена и в спонтанном всплеске энтузиазма обрушиваю на кого-нибудь свою любовь или восхищение. Я часто стесняюсь этого и боюсь, что ставлю других людей в неловкое положение и что ситуация "выходит из под контроля". Но это мое свойство часто берет свое, и так начинаются теплые, хорошие отношения. Это мое свойство позволило мне установить прочные и полезные связи с представителями разных стран и цивилизаций.

Этот "пустой участок" часто ставит меня в затруднительное положение. Я продолжаю думать, что я все-таки должен его «прибрать», «обустроить», контролировать. Но потом я прихожу к заключению, что лучше предоставить все природе. Иногда любовь и высокие чувства лучше смотрятся среди некошеной травы и полевых цветов, чем на аллеях английского парка.

Бумажник и деньги.

На основании своих ассоциаций, я думаю, что, деньги символизируют мои внутренние ресурсы, мою основную энергию и жизненную силу. Сон ставит вопрос, на что именно я трачу свою энергию и свою жизнь. Деньги — это то, что человек вкладывает, так во что же я вкладываю свои основные ресурсы и силы, в чем главная цель и смысл моей жизни? Выражаясь попроще, "на что я ставлю" свои деньги? Не швыряю ли я деньги "на ветер"? Количество денег в моем бумажнике кратно четырем, стало быть, этот вопрос имеет немаловажное значение. Это — моя главная жизненная энергия, принцип, направление или цель моей жизни. "Вложение денег" символизирует вложение мною всего моего «я», моей жизни, моих высших способностей. В какие ценности, в какой аспект жизни я вкладываю все это?

Боковой карман брюк.

Этот образ я связываю с несколькими сущее-, твующими внутри меня взаимопроникающими коллективными системами установок или убеждений, базовым, бессознательным, заданным взглядом на вещи. Во-первых, это установка на то, чтобы быть «hip», в смысле стремления делать то, что делают определенные группы людей, принадлежать этим группам или "быть членом коллектива" Кроме того, этот образ ассоциируется у меня с манерой хиппи пространно рассуждать о «мире» и «любви», скрывая за этим сентиментальным словоблудием совершенно иные мотивы. Ко всему этому прибавляется некий вид коллективной имитации глубоких чувств, который, в сущности, является способом вхождения в какую-то группу людей посредством использования их языка. Поэтому я думаю, что перемещение денег с этого уровня на уровень сердца указывает мне на то, что я должен изъять «деньги» из коллективных выражений эмоций и сентиментальности и «вложить» себя в основанные на истинных чувствах отношения с отдельными индивидуумами, а также в те ценности, которые, действительно, для меня кое-что значат.

В ходе первой фазы две идеи «щелкнули» безоговорочно. Первая идея — это сердце и связанные с ним ценности. Вторая — это анахата-чакра в йоге кундалини. Так или иначе, я связываю этот образ с моей функцией высоких чувств и с жизнью этих чувств внутри меня.

Левый нагрудный карман рубашки.

В ходе первой фазы я рассказал кое-что о функции высоких чувств и объяснил разницу между высокими чувствами и эмоциями. Прошло немало времени, прежде чем эта деталь сна — левый нагрудный карман рубашки — вызвала у меня ассоциацию с той стороной моего 'я", которая занимается высокими чувствами. Длительность процесса объясняется тем, что я никогда не думал о себе как о человеке, способном на высокие чувства. Я думал, что такого рода люди являются чрезвычайно эмоциональными. Я думал, что коль скоро я не склонен к открытому выражению своих эмоций и терпеть не могу сентиментальное) и, значит я не отношусь к людям, способным на высокие чувства, и подчиняюсь только разуму или интуиции.

Именно ассоциация с сердцем заставила меня призадуматься и, в результате, понять, что, когда Юнг говорил о функции высоких чувств, он не имел в виду «эмоции». Этот символ принудил меня повнимательнее присмотреться к самому себе. Я начал понимать, что моей истинной мотивацией, тем аспектом, вокруг которого, помимо моей воли, вращается моя жизнь, являются высокие чувства: люди, которые вызывают мою любовь, замечательные качества которых я сразу замечаю, и ценности, которым я безоговорочно предан. Именно основанные на высоких чувствах отношения и восхищение ценными качествами других людей заряжают мою жизнь энергией и придают ей смысл. В жизни меня больше всего вдохновляют красота, благородство и внутренние качества людей, с которыми мне приходится иметь дело.

До того момента, как мне приснился этот сон, я всегда старался «подавить», «укротить», «сдержать» в себе этот поток энергии. В моей семье и в моем обществе было не принято открыто выражать чувства. Подобное поведение считалось непрактичным, не вызывающим доверия, ставящим других людей в неловкое положение. Если кого-то глубоко трогала симфоническая музыка, то такого человека считали слегка странным. Если кто-то бурно выражал свою страсть, то другие люди чувствовали себя неловко. Любой человек, принимавший решения по велению сердца, а не из холодного расчета, подозревался в ненадежности. Глубокие чувства, страсть, опьянение красотой кого-либо или чего-либо в респектабельном обществе считались неприличными и неуместными.