(ВП СССР) Внутренний Предиктор СССР - Русское правоведение: «юридическая чума» на Руси — вылечим Страница 35

Так или иначе описанная в разделе 5.2 проблематика осознаётся и некоторыми представителями законодательной власти:

«Общее количество законов, принятых за 18 лет работы Государственной Думы, с принятия ФЗ-1 (с 10.04.1994 до 10.04.2012) — 4551, из них «О внесении изменений…» — 2755, или 60,5 %. К настоящему моменту утратило силу 417 федеральных законов, из них «О внесении изменений…» — 302. На 10.04.2012 действовало 4117 федеральных закона (с учетом законов, не вступивших в силу). За 18 лет работы Государственной Думы (с 10.04.1994 до 10.04.2012) принято 1796 «базовых», системообразующих законов (не «О внесении изменений…»), из них 115 утратило силу; в итоге, на 10.04.2012 федеральный нормативный корпус состоит из 1681 закона.

Таким образом, житель Нижегородской области находится в правовом поле действия 1,7 тысяч федеральных законов, 0,6 тысяч законов Нижегородской области, а также 0,5-1,2 тысячи муниципальных нормативных правовых актов[309].

Суммарно, социально-экономические (хозяйственные, административные и др.) аспекты жизни и поведения гражданина, проживающего на определенной территории, регулируются до 3,5 тыс. нормативных правовых актов федерального, регионального и муниципального уровня, практически в каждый из которых раз в несколько лет вносятся изменения (и каждый из которых примерно через 2 десятилетия с момента принятия устаревает в большей части своих норм). (…)

Исходя из анализа приведенных количественных показателей нормотворческой деятельности на всех уровнях власти, следует отметить:

1. Количество принимаемых нормативных правовых актов формируют необычайно сложную и постоянно изменяющуюся правовую среду и для профессионалов — юристов и для населения, как в регионах, так и в стране в целом.

2. Высокая доля (более 50 %) принимаемых законов «о внесении изменений в законы» указывает на недостаточно высокое качество законодательства, с одной стороны, а с другой, создает дополнительные сложности в повышении правовых знаний и правовой культуры населения, что не способствует процессу формирования гражданского общества.

3. Большая разница (до 3-х раз) в количественных показателях законотворчества в субъектах не может указывать на наличие или отсутствие пробелов в регулировании. Вполне уместно предположить, что там, где меньше действующих законов, они, возможно, лучшего качества.

4. Уровень информационного взаимодействия законодательной власти и общества пока не адекватен количественным показателям правотворческого процесса[310].

Для решения указанных проблем, на наш взгляд, необходимо, повышение качества нормотворчества, с одной стороны, и реализация государственных программ повышения правовых знаний населения (некоего правового ликбеза) — с другой.

Завершая выступление, хочу процитировать Вольтера: “Многочисленность законов в государстве есть то же самое, что большое количество лекарей — признак болезней и бессилия”»[311].

Ещё одни системный порок действующего законодательства состоит в том, что и в аспекте предусмотренных составов преступлений, и в аспекте процессуальном оно ориентировано на противодействие преступникам-индивидуалам, и полностью непригодно к подавлению организованной преступности, тем более, если организованная преступность проникает в органы государственной власти и, в особенности, — в са́ми правоохранительные органы.

Короче говоря, в результате более, чем 20-летнего законотворчества спортсмены, певцы, юристы, порнозвёзды, миллионеры и миллиардеры, родственники и знакомые высокопоставленных должностных лиц и богатеев, а также прочие демагоги — породили не просто неработоспособную юридическую систему, а противоестественную[312] юридическую систему. И этот законотворческий маразм вопреки мнению И.И.Шувалова, В.Е.Деньгина и других, если соотноситься с интересами развития общества и критерием «стоимость / эффективность», явно не стоит тех народных денег[313], которые уже заплачены и потребуются в будущем для того, чтобы содержать депутатский корпус, сенаторов и аппарат Федерального собрания РФ и юридическую систему, действующую на основе столь маразменного законодательства.

И соответственно потребности общественного развития и гармонизации внутрисоциальных взаимоотношений и взаимоотношений цивилизации и Природы, обязывают принять к руководству слова из широко известного анекдота советских времён про сантехника: «да здесь всю систему надо менять…»

6. Федеральный список экстремистских материалов как объективное выражение разрушения нравственно-интеллектуального фундамента библейской юрисдикции

«Следственный Комитет РФ начал проверку учебника Кудрявцева "Курс математического анализа" на предмет наличия в нем признаков экстремизма. Официальный представитель СК сообщил корреспонденту РИА Новости: "Наше внимание привлекло очень часто встречающиеся в тексте выражения типа "экстремум", "экстремальная точка", "экстремум функции". Мы бы еще могли согласиться с тем, что функции с одним-двумя переменными и единственным экстремумом не представляют серьезной общественной опасности. Но мы не можем закрывать глаза на функции, в которых участвует, без предварительного согласования с органами власти, более трех переменных, и которые могут иметь неограниченное число экстремумов в локальной окрестности точки X0. Вы же понимаете, что окрестности точки X0 — это режимная территория, правила поведения на которой регламентируются не только дифференциальным исчислением, но и специальными инструкциями уполномоченных федеральных служб».

Это — шутка из интернета. Как известно, в каждой шутке есть доля шутки.

6.1. Общественно-управленческие, юридические и неформально-этические аспекты

«Статьей 13 Федерального закона от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», пунктом 7 Положения о Министерстве юстиции Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 13.10.2004 № 1313, на Минюст России возложены функции по ведению, опубликованию и размещению в сети Интернет федерального списка экстремистских материалов.

Информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу.

Федеральный список экстремистских материалов формируется на основании поступающих в Минюст России копий вступивших в законную силу решений судов о признании информационных материалов экстремистскими.

При этом наименования и индивидуализирующие признаки информационных материалов включаются в федеральный список экстремистских материалов в строгом соответствии с резолютивной частью решения суда.

Обжалование решений судов о признании информационных материалов экстремистскими осуществляется в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации.

Законодательством Российской Федерации установлена ответственность за массовое распространение экстремистских материалов, включённых в опубликованный федеральный список экстремистских материалов, а равно их производство либо хранение в целях массового распространения»[314].

Однако, если вникнуть в суть культурологических процессов, протекающих в обществе, существование Федерального списка экстремистских материалов противоречит и здравомыслию, и ныне действующей конституции РФ.

Сначала о здравомыслии.

29 сентября 1939 г, уже после падения нацистской по её сути Польши и раздела её территории Германией и СССР, был подписан «Германо-Советский договор о дружбе и границе между СССР и Германией». Для ратификации договора о дружбе и границе была созвана внеочередная сессия Верховного Совета СССР. 31 октября В.М.Молотов выступил на ней. Говоря о государственной идеологии третьего рейха, в своём докладе В.М.Молотов[315] заявил:

«Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это дело политических взглядов. Но любой человек поймёт, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с ней войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война “за уничтожение гитлеризма”»[316].