Кэмерон Диас - Книга о долголетии Страница 4

Что такое подлинная красота

Вот уже много лет мне приходится «рисовать себе лицо» – в разных вариантах. Каждый образ отражает определенный стандарт красоты и мое видение привлекательности в тот или иной момент жизни. С возрастом я поняла, что это позволило мне не только отточить технику подводки глаз, но и осмыслить, что именно делает нас красивыми.

Почему я называю женщину красивой? Потому что у нее хорошая фигура, ясные глаза, ухоженные волосы, тренированные мышцы, выраженная талия и грудь? Возможно. Но скорее потому, что эта женщина – яркая, энергичная, отзывчивая, принимающая и себя, и окружающий мир. Двигаясь к пятидесятилетию, я хочу заработать очередные очки. Хочу сделать интересным и насыщенным каждый день из тех, что приведут меня к очередному рубежу. Я сознаю, что в пятьдесят буду уже не той, что сегодня. Но надеюсь, что во мне будет больше мудрости, силы, сострадания и понимания. Именно такой образ мне рисуется, когда я представляю себя в новом возрасте. Он – моя цель: не стоит заставлять себя возвращаться в юность, во вчерашний день, к той женщине на фото, которой мне никогда уже не стать. Это и есть моя нынешняя жизненная программа: не оглядываться назад, не тосковать по тому, что ушло. Смотреть вперед – на то, что из меня получится.

Недавно я побывала на семейном торжестве, где собрались женщины нескольких поколений: и маленькие дети, включая грудничков, и неловкие голенастые одиннадцатилетки, и их чуть менее стеснительные сестры-подростки, и женщины за двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят и шестьдесят. Глядя на них, я не могла не думать о том, до чего они все красивые – и разные. Насколько неповторимы каждая улыбка, оттенок кожи и волос, каждый жест, то, как они обнимают друг друга или смеются, передавая вилки и салфетки. Меня окружали красавицы, но красота их никак не соотносилась с возрастом, потому что исходила изнутри, из отношения к миру и ощущения себя в нем.

Одну из этих женщин я знала давно: мы подружились, когда мне было шестнадцать, а ей семнадцать. Тогда от ее красоты захватывало дух, но она и сегодня ослепительна. Любуясь ею в лучах солнца, я вдруг поймала себя на мысли, что и через тридцать или сорок лет мы все равно останемся подругами, и какое счастье, что мы путешествуем по жизни вместе. Моя мама тоже выглядела на этом празднике потрясающе, но вовсе не из-за искусного макияжа (хотя подводка удачно акцентирует ее голубые глаза), а благодаря улыбке, полной тепла и заботы. Она красивая, потому что добра и щедра, ласкова и спокойна и не боится быть собой.

Я все чаще замечаю, что женщины из моего ближайшего окружения не зациклены на «омолаживающих» процедурах. Они больше заботятся о собственном телесном, душевном и духовном здоровье. Одни из них спортивны и полны энергии, другие отличаются молодым задором, третьи наделены замечательным чувством юмора и умеют посмеяться над собственной жизнью. Но что их всех объединяет, так это готовность к путешествию в неведомое будущее. Отсюда – их жизнестойкость: на каждый новый вызов они отвечают мудростью, обретенной с годами. Они состоялись, реализовали свои способности.

Это и придает им такое обаяние. Вот что такое подлинная красота.

Глава 2

Как наша жизнь стала длиннее. История долголетия

Несколько лет назад мои друзья, Джадд Апатоу и Лесли Манн, сняли очень смешной фильм под названием «Любовь по-взрослому» – о сорокалетних супругах, переживающих кризис среднего возраста, и сопутствующих семейных проблемах. Успех фильма отчасти объясняется тем, что он тонко и с юмором поднимает значимую для нашей культуры тему. Всем знакомо выражение «кризис среднего возраста». Это сложный эмоциональный и психологический период, наступающий после сорока лет, когда понимаешь, что стареешь, а хочется оставаться молодым и востребованным. Существенно тут само слово «средний». То есть подразумевается, что сорокалетний рубеж – это середина жизни.

После сорока нам тоже порой кажется, что мы «уже не те». Но когда-то сорокалетние действительно считались стариками. Это вам не «ягодка опять», а самый настоящий старческий возраст. Еще бы: в 1850 году средняя продолжительность жизни женщины в США составляла около сорока лет. Но не прошло и двух сотен лет, как она выросла в два раза. Удвоилась!

Скажу сразу – я поразилась, узнав, что всего пару поколений назад женщины моего возраста считались старухами.

В сорок лет жизнь заканчивалась. А в наше время она, можно сказать, только начинается: этот рубеж – трамплин для профессионального роста и создания семьи, обретения новых знаний и личностного развития. Нынешние сорокалетние вкалывают на работе, строят карьеру и отношения с партнерами, заводят детей и при этом успевают бегать марафон, разводить огород и варить варенье. А другие детей уже успели вырастить и, свободные от родительских обязанностей, вступают в новый этап жизни, чтобы расти дальше как личность.

Наше с вами поколение – одно из первых, для кого сорок лет – это скорее «тридцать с хвостиком», чем «под семьдесят». Мои сорокалетние подруги могут в шутку назвать себя старушками, но при этом совершенно серьезно уверяют, что чувствуют себя чертовски молодыми во всех отношениях. Это не значит, что мы перестали ощущать свой возраст. Просто теперь наше тело ведет с нами строже, чем раньше, и у него появляются новые запросы. Я сознаю, что свободы, как в тридцать пять лет, в сорок пять у меня уже не будет. Приходится ежедневно контролировать свой выбор, от которого зависит общее состояние моего организма: в чем-то ограничить себя, а чем-то можно еще и побаловать. Последствия правильного или неправильного выбора сегодня проявляются гораздо отчетливее, чем раньше: они тотчас сказываются на моей коже и мышцах, на общем тонусе и настроении. Я по-прежнему энергична, у меня крепкие мышцы, и я упорно работаю над тем, чтобы сохранить все это как можно дольше. Потому что знаю: самодисциплина и сила, которую она дает, – самые ценные активы, которые мне понадобятся для здорового старения.

После сорока нам тоже порой кажется, что мы «уже не те». Но когда-то сорокалетние действительно считались стариками… Наше с вами поколение – одно из первых, для кого сорок лет – это скорее «тридцать с хвостиком», чем «под семьдесят».

Я буду продолжать трудиться, потому что нельзя упускать эту не так давно появившуюся возможность прожить еще не одно десятилетие, не говоря уже о том, чтобы продолжать учиться и духовно расти. Если бы сорок лет по-прежнему означали конец жизни, а не начало нового этапа, у меня никогда бы не появился шанс выйти замуж. Я бы уже гнила в сырой земле, а не планировала следующие сорок счастливых лет бок о бок с любовью всей моей жизни. Как горько сознавать, что вместо того, чтобы радоваться очередному дню рождения, ценить его и быть благодарными судьбе еще за один подаренный год, многие из нас стыдливо скрывают свой возраст. Мы, женщины, привыкли стесняться своих лет. Стать, а тем более выглядеть старше – это, внушают нам, чуть ли не катастрофа.

Когда мы с Сандрой узнали, что 165 лет назад сорокалетние женщины – наши ровесницы! – уже стояли одной ногой в могиле, это заставило нас пересмотреть свое отношение к среднему возрасту. Разве это катастрофа – то, что сегодня мы в большинстве своем можем жить достаточно долго, чтобы успеть состариться? Наоборот, это, возможно, самый большой успех в истории человечества.

Кризис праздник среднего возраста

Чтобы понять, почему кризис среднего возраста на самом деле праздник, нам нужно сделать шаг назад и посмотреть на собственную биографию и историю своей семьи в контексте истории человечества. Вся наша жизнь – свидетельство успехов медицины за последние сто лет. Многих из нас, включая меня и Сандру, возможно, уже не было бы в живых, родись мы веком раньше.

Когда мне было всего три месяца, я проснулась с небольшой температурой. Мама вызвала врача, который порекомендовал ей наблюдать за моим состоянием в течение дня. Но температура поднималась все выше. К середине дня меня лихорадило так, что мама и без термометра видела, что дело плохо. Она позвонила моему отцу, и мы поехали в больницу. В отделении неотложной помощи мне сразу поставили диагноз и назначили лечение. Врачи провели необходимые процедуры, родители забрали меня домой, и через несколько дней я выздоровела. У Сандры своя история из детства. Однажды мама заметила у нее странную сыпь: тело покрылось крошечными красными пятнышками. Они бросились к педиатру, который поставил диагноз «скарлатина» и прописал антибиотики. Спустя несколько дней все прошло. Нам страшно повезло родиться в эпоху, когда такие препараты, как пенициллин, доступны каждому. Но до появления современных лекарственных средств дети часто погибали просто от высокой температуры.