Анатолий Цирульников - Бамс! Страница 4

— Ворона к нему только прилетит и каркнет, — подсказал Леший.

— Ну, это мы и без тебя знаем, — оборвала шуточки своего подчиненного Зеленая. — Ну-ка, давай его сюда.

Пока Принца возвращали в исходное положение, Вэ совсем умаялся.

— Безобразие, — бормотал он, топчась у березы в длинном плаще (ладно уж, пусть так будет). — То есть Красная Шапочка, то ее нет…

Принца запустили во второй раз. «Ля-ля-ля, ля-ля-ля, пчелки вышли на поля…»

— Смотри мне, — предупредила из кустов Зеленая, — никаких пчелок.

Но и в этот раз Принц пошел не туда.

Только с третьей попытки довели Принца до места, где его ждали.

— А, — раздраженно сказал Вэ, умаявшийся в ожидании партнера по сказочному действию, — Красная Шапочка? Куда идешь?

Принц остановился в оцепенении, как ребенок на сцене.

— Зябыл… — пробормотал Принц.

— Чего, — удивился Вэ, — куда идешь, забыл?

— Дя, — сказал Принц, — забыл.

— Ну, говорила же, — тихонечко пробасила спрятавшаяся с ребятами в кустах Зеленая, — куда вы его выпустили? Эй, Принц, — прошептала она. — Скажи: «К бабушке иду».

— Куда? — переспросил Принц, обращаясь к кустам.

— О, Кощеюшка, — вздохнула Зеленая, — сколько же надо терпения. К бабушке, говорю!

— К бабушке, говорю, — повторил Принц, обращаясь к кустам.

— Ты кому говоришь? — поинтересовался Вэ.

— «Тебе, тебе» скажи, дуралесина.

— Тебе, дуралесина, — повторил Принц.

— Чего-чего? — от обиды у Вэ на загривке встала шерсть дыбом.

— Молчи, дур… — прошептали из кустов и заткнулись.

Принц замолчал.

Вэ презрительно оглядел Красную Шапочку и сплюнул. «Тьфу, черт знает кого присылают в сказку». Но дело было к обеду, очень хотелось кушать. Поэтому он начал сам подсказывать.

— К бабушке, значит, идешь? А что в корзинке несешь, покажи. Пирожки мама напекла? С чем?

— Вот вкусненький, — сказал Принц и протянул ему первый, с кислой капустой.

Вэ выплюнул:

— Гадость какая-то. А это что?

Пирожок с мухомором оказался не лучше.

У Вэ глаза на лоб полезли… А с курочкой пирожка у Принца уже не было — он по дороге его сам съел.

Вэ был вне себя от злости.

— Ладно… — пробормотал он, думая про себя, что эту дурацкую Красную Шапочку съест позже. И пошел, как полагается, по тропинке, полетел к бабушке.

— Фу, — с облегчением вздохнула Зеленая, — вывернулись. Ну, дальше наша работенка, болотная…

Когда Вэ, держась за живот (пришлось от мухомора с кислой капустой несколько раз присаживаться в кустах) подошел к дому бабушки, все уже было подготовлено.

Вэ прочистил горло, откашлялся и постучал в дверь.

— Кто там? — спросили, как надо, из избушки.

— Это я, внучка твоя, Красная Шапочка, — сказал Вэ, — к тебе, бабуся, пришла, пирожки принесла.

— Дерни за веревочку, — предложили из дома.

Вэ дернул. Лучше бы он этого не делал. Тяжелое ведро с водой бахнуло его по башке — трах-тарарах!

У Вэ помутилось в голове, и вместо того, чтобы войти в дом, он вышел. Сел на травку.

Когда Вэ немного очухался, заглянул в комнату (дверь-то открытой оставил). Там тикали часы с кукушкой и стояла кровать, на которой кто-то лежал под одеялом и тихонько хихикал.

Ах, так… Собрав последние остатки сил, Вэ встал на цыпочки, медленно подкрался к кровати и сдернул одеяло, готовый съесть наконец, с костями проглотить эту несчастную старушку.

Но каково было его изумление! Вместо бабушки из-под одеяла на него ласково и строго смотрела известная всему болоту бабо-ёжкинская морда.

— Ну что, серый, — сказала Зеленая, весело потирая ладошки. — Съел?

Вэ с воем выскочил из избушки, взмыл в черном плаще в небо (как призрак), а папа прикрыл одеялом счастливо вздохнувшую и повернувшуюся на бочок Юлю.

И вот по совету финской бабушки Л. я стал изучать биографии сказочников. Разыскивать этот «бамс!», благодаря которому человек становится детским писателем, впадает в детство.

Начал с К. И. Чуковского и попал, как говорится, в десятку.

До тридцати пяти лет Корней Иванович, оказывается, не имел никакого отношения к детской литературе. В 1903 году он приехал из Одессы в Петербург с твердым намерением стать писателем (настоящим, не детским). Его нигде не печатали, но Чуковского это не останавливало. В нем, видимо, работал, крутился без устали такой внутренний моторчик, наподобие вечного двигателя. И в результате Чуковский стал корреспондентом газеты, поехал в Англию, познакомился с Артуром Конан-Дойлем и Гербертом Уэллсом. А вернувшись в Россию, организовал сатирический журнал, познакомился с поэтами и художниками Серебряного века. В советское время его пригласили редактировать детские книги, но… Сам он до тех пор не написал ни одной детской строчки.

Получив от Горького предложение написать что-нибудь в детский сборник, переживал, что не может.

Вот удивительно!

Человек ходит как будто рядом с детской литературой, даже записывает у себя в дневнике забавные обороты речи маленьких детей (так была заложена основа будущей знаменитой книжки «От двух до пяти»), а сам не пишет ничего детского!

Помог случай, о котором рассказывается во всех биографиях Чуковского.

…Возвращаясь на поезде в Петербург с заболевшим сыном, Корней Иванович рассказывал ему под стук колес какую-то абракадабру. «Жил да был Крокодил. Он по улицам ходил, Папиросы курил. По-турецки говорил…» Ребенок очень внимательно слушал. Прошло несколько дней, Чуковский уже забыл о том эпизоде, а сын запомнил все сказанное тогда отцом наизусть.

Так родилась сказка «Крокодил», а вместе с ней, как утверждают биографы, великий детский писатель Корней Иванович Чуковский.

…Наткнувшись на этот эпизод в биографии автора «Доктора Айболита», я сильно обрадовался, поскольку он очень напоминал мою собственную историю с «Зеленой». Пришла очередь следующего сказочника — Самуила Яковлевича Маршака, «Соломона Премудрого» отечественной детской литературы. Долго я рылся в биографиях и ничего такого не находил. Вундеркинд, произвел впечатление на В. В. Стасова, учился в университете в Лондоне… Не то.

Непонятно, когда произошел переход, качественный скачок, превращение Маршака в сказочника, детского поэта № 1. «Бамс!» спрятан. Намеки только. «А еще набрел я в этой библиотеке, — вспоминает Маршак тесную, заставленную шкафами комнату, откуда открывался вид на кишевшую баржами и пароходами Темзу, — на замечательный английский детский фольклор, полный причудливого юмора…» До этого писатель был знаком с русским детским фольклором. Который и соединился с английским в «Доме, который построил Джек»?

Неубедительно.

И вдруг… «…Интерес к детям возник у меня задолго до того, как я начал писать для них книжки. Безо всякой практической цели бывал я в петербургских начальных школах и приютах, любил придумывать для ребят фантастические и забавные истории…» Стоп. Тут же то же самое! Только отсрочено по времени.

Играя с детьми, Маршак рассказывает им забавные истории. Теперь нужно счастливое стечение обстоятельств, толчок, чтобы побудить его перенести эти истории и игры на бумагу.

В начале 20-х годов XX в. Маршак был заведующим секцией детских домов и колоний Краснодарского отдела народного образования. В 1920 году он организовал в Краснодаре один из первых в России театров для детей.

Появился детский театр, значит, нужна пьеса. И Маршак ее сочиняет. Записывает фантастическую забавную историю, которую придумывал и рассказывал вслух детям. А потом и другие его истории публикуются в журнале «Новый Робинзон», детском и юношеском отделе Ленгосиздата, Детиздате, где работает Маршак и куда со своими первыми книгами приходят Аркадий Гайдар, Виталий Бианки, Даниил Хармс, Евгений Шварц, Алексей Толстой… Наваристый «бульон», не захочешь, а станешь писателем!

Сказка пятая

Про «обль-бль-бль-бль…»

В болоте нашем много всякого народа, который сам на глаза не лезет, а появляется, когда попросят. Взять нашего знакомого Водяного, обитающего в болотце за еловым бором — если его по-хорошему позвать, обязательно появится. А нет — хоть криком кричи, не докричишься. Помните, раз ребята пришли к болоту и стали звать кружащихся в хороводе русалочек? А про Водяного забыли.

А он не забыл.

В другой раз пришли, зовут: «Водяной, водяной!» — из-под воды высовывается бородатая морда и говорит: «буль-буль».

— Нет, вот так, — говорит папа, высовывает язык и быстро-быстро катает его во рту, отчего звук получается еще более смешной: «Обль-бль-бль-бль…» Попробуйте сами.

Высунется морда из-под воды, пробулькает — и обратно.

— Водяной… — зовут ребята. Напрасно.

Только когда извинишься перед ним, дашь слово, что всегда будешь первым его звать, позовешь ласково, тогда он появится. Улыбнется своей бородатой мордой…