Ирина Медведева - Новое время — новые дети Страница 4

Подчеркнем, что при этом среди родителей встречается немало сторонников либерально–рыночных реформ.

Ну, хорошо. Взрослые, они все–таки формировались в другое время. Может, у новых детей уже все по–иному? Более сообразно «историческому моменту»? В анкете, которую мы предлагаем детям, есть вопросы, позволяющие сделать выводы относительно ценностных установок: «Какие качества ты хотел бы приобрести?» «От каких недостатков желал бы избавиться?» «О чем ты мечтаешь?»

Конечно, дети мечтают о красивых и модных игрушках (как, впрочем, было всегда). Но никто ни разу не написал о желании разбогатеть, стать миллионером, владельцем «заводов, газет, пароходов» и т.п. Или нет… И тут не обошлось без исключения. Одиннадцатилетний подросток так прямо и написал: «Хочу иметь много денег». Правда, привели его к нам с жалобой на регулярное воровство в довольно крупных размерах. Хотя кто знает? Может, случайно совпало…

Среди качеств, которые дети, наоборот, хотят приобрести, в первую очередь фигурируют смелость и доброта. Опять же ничего нового. Предвидим законное возражение: — Распространять на всех детей данные, полученные на группе риска, это, знаете ли, очень сомнительно с точки зрения научной достоверности. Вы ведь имеете дело с детьми нервными, у которых хрупкая, сверх–ранимая психика.

Но в том–то и суть, что у таких детей размыты традиционные этические границы, и мы, кстати, добиваемся хороших результатов в работе с ними (т.е., возвращаем их к норме) как раз благодаря восстановлению этих границ. Желания и мечты детей–невротиков действительно разнятся с желаниями и мечтами психических прочных детей. Но знаете в чем? В том, что мечты первых инфантильнее, эгоистичнее и прагматичнее. Мы давали такие же анкеты обычным детям и обнаружили, что у них мечты очень рано перемещаются в сферу идеального. Уже 6–7–летний ребенок понимает, что игрушки и прочие «материальные ценности» — дело наживное, и говорит, что попросил бы фею или доброго волшебника о другом: чтобы родители никогда не ссорились, чтобы люди (или хотя бы близкие) не умирали, чтобы на свете не было несчастных и злодеев, чтобы стали возможными путешествия во времени.

А еще — и это уж, безусловно, веяние времени — ребята постарше, совсем как героиня «Пяти вечеров», мечтают о том, чтобы не было войны.

Глава III

НОВОЕ ВРЕМЯ — НОВЫЕ ПЕСНИ

Когда «процесс пошел» и не только пошел, но и довольно широко развернулся, бывает интересно оглянуться назад, вспомнить его истоки. С чего начиналось? Каковы были первообразы новой реальности? «Из всех видов искусства важнейшим для нас является кино», — в отличие от многих других ленинских фраз эту идеологи новой жизни явно не забыли. Давайте попробуем ответить на вопрос, какие фильмы эпохи перестройки можно назвать установочными. Прежде всего, разумеется, «Покаяние» Тенгиза Абулазде. Власти позаботились о том, чтобы этот фильм посмотрела вся страна. И акция была проведена грамотно, с учетом законов массовой психологии: на фоне непрекращающихся разговоров о грядущем запрещении и даже уничтожении фильма повсюду — на предприятиях, в учреждениях и НИИ — организовывались массовые просмотры. В результате множеству людей были даны две установки.

Первая: что нужны, т.е. имеют право на существование только те улицы, которые ведут к Храму (в трактовке публицистов и политиков он был очень скоро заменен рынком — так поначалу замаскированно называли капитализм). И вторая — на самом деле, как нам кажется, главная — что прах прикосновенен. И прах не абстрактный, а более чем конкретный — прах собственного деда. Очень многое из того, что происходило впоследствии, подчинялось именно этим двум установкам.

Другим не менее установочным фильмом, пожалуй, стал фильм «Асса». Мы сейчас не будем обсуждать, случайно так получилось или закономерно. Важно то, что после осуждения старого пути общественного развития возникла потребность в определении новой траектории. И не только траектории, но и наиболее активной, не скованной предрассудками и устаревшими моральными нормами социальной группы, которая побежит «впереди паровоза». Что ж, она нашлась довольно быстро, и теперь все общество расхлебывает последствия случившегося.

Было бы очень странно, если бы в столь ответственный момент, как переход к иному строю, забыли про детей. И про них действительно не забыли. Из всего огромного мира диснеевской мультипликации для первого массового показа по телевидению (а первое впечатление, как известно, отставляет в памяти глубокий след) юному зрителю предложили сериал «Утиные истории», где буквально все пропитано запахом денег. Не только сюжет (вернее, множество сюжетов, и это тоже важно) вращается вокруг обогащения, но и весь словесно–зрительный, образный ряд подчинен той же теме.

Чего стоит сквозной лирический образ первой монеты, этакого талисмана или даже ангела–хранителя миллионера Скруджа! Или долларовый счетчик, включающийся в глазах того же дядюшки Скруджа в моменты озарения. А имена Голди (Золотце), Миллионера и наконец сам Скрудж, что в переводе значит Скряга? А буквализация метафоры «купаться в деньгах»?! И когда это показывается как высшее блаженство? А выскахывагия типа:

«Деньги это самое главное»…

«Я люблю купаться в деньгах, но больше всего я люблю их считать. Чем больше считаю, тем больше люблю…»

«Я везде узнаю золото. Это мой любимый цвет»…

«С этой жемчужиной я мог бы почувствовать, что значит быть богаче, когда ты уже богат».

Или возьмем сцену, когда Скрудж делает предложение своей подруге Миллионере.

Скрудж: Давай подумаем о союзе, моя дорогая облигация.

Миллионера: О каком союзе, мой золотой доллар?

Скрудж: О союзе наших капиталов, моя милая копилочка.

Специфический юмор, не правда ли? О Скрудже хочется сказать отдельно, потому что в его лице нашим детям впервые попытались навязать нового положительного героя. Героя из совершенно иной этической системы, никоим образом не связанной с православной (да и мусульманской, как нам кажется, тоже). Практически все, что в дядюшке Скрудже подано как положительное, с точки зрения нашей культуры отвратительно. Он скупой, рассчетливый миллионер, у которого «одна, но пламенная страсть» — прибыль. Он нещадно эксплуатирует своих работников, вполне может выгнать их на улицу (и выгоняет), жалеет лишние пять долларов даже для своих племянников–утят. Он страшный педант, индивидуалист, эгоист. Но в мультфильме дядюшка Скрудж представлен очаровательным стариком, милягой. Да, со слабостями (а у кого их нет?), со смешными привычками, над которыми утята могут даже подшутить. Но это безусловно идеал. Современный протестантский идеал. (Именно современный, потому что столетие назад дядюшка Скрудж был бы еще и набожным).

Разумеется, новая установка не формируется с помощью одного образа, пусть даже взятого из любимого и популярного мультсериала. Поэтому параллельно (аккурат 1992 год) для малышей начали издаваться брошюры в виде комиксов с красноречивыми названиями: «Что такое торговля и мировой рынок?» «Что такое инфляция?» «Что такое деньги?» «Что такое банки и сберкассы?» «Зачем нам акции?» «Зачем нам инвестиционные фонды?»

Самые что ни на есть необходимые знания для детей пяти–шести лет!

А вот и умилительное название — «Жила–была денежка».

Выбирай, что тебе нравится: академизм или сказка.

Для детей постарше перевели, среди прочих подобных, книгу американца Карла Хесса «Так устроен мир» (тираж по современным меркам огромный — 100 000 экзмпляров.) Именно мир, не больше, не меньше! Поначалу кажется смешным, что под устройством мира — а согласитесь, это нечто глобальное, сложное и многоплановое — подразумеваются изложенные в популярной форме экономические принципы капитализма. (Это на фоне непрекращающихся в прессе и т.д. призывов к деидеологизации образования!). Но прочитав книгу до конца, понимаешь, что в ней пусть в очень примитивной форме, но действительно изложена модель мироустройства. Модель, по всем параметрам отличная от здешней.

Не будем надолго останавливаться на многочисленных высказываниях вроде:

«Американская культура самая влиятельная в мире»,

«Американская Декларация Независимости, а не марксистские глупости, перечитывается во всем мире»,

«В то время как некоторые американцы не видят у себя дома ничего, кроме мрака и упадка, люди в других частях мира взирают на США как на светоч свободы и прогресса».

Хотя несколько слов все–таки скажем.

Во–первых, это образец пошлой кондовой пропаганды.

Во–вторых, ложь для совсем уж безграмотных людей. Кто «взирает на США как на светоч свободы и прогресса»? Англия? Франция? Германия? Или, может быть, боснийские сербы? Или Вьетнам, Панама, Гренада, Ирак? Да и «марксисткие глупости» до сих пор волнуют умы ничуть не меньше, чем Американская Декларация Независимости. В Италии, к примеру, в Испании, в странах Латинской Америки и т.д.