Эль Мюрид - Куклы и кукловоды украинской катастрофы. Технологии госпереворота Страница 4

Кризисное существование олигархического государства, его стратегия, тактика, реакция кланов и группировок на кризис – это отдельная, и, по правде говоря, крайне увлекательная тема. Я не стану ее здесь развивать просто потому, что она не относится напрямую к проблемам, которые затрагиваются в книге. Тем не менее, сугубо бездоказательно, в аксиоматическом порядке ряд эмпирических и общепризнанных наблюдений будут по ходу процесса приводиться и использоваться.

Разумная и наиболее эффективная тактика действий клановых группировок во время кризиса (естественно, с их точки зрения) выглядит как выбор конкретной жертвы в лице одного из конкурирующих кланов, его разгром и относительно бескровное поглощение его ресурсной базы всеми остальными. В случае, если кризис к моменту, когда эти ресурсы будут «переварены», не прекратится, должен последовать новый цикл внутривидовой борьбы – и так до окончания кризиса, причины которого находятся вне, а поэтому олигархия неспособна самостоятельно их ликвидировать.

Собственно, мы все своими глазами наблюдаем верность такого утверждения: начавшийся в 2007–2008 мировой кризис отражается на России (равно как и на прочих странах бывшего СССР), но мы способны лишь на ликвидацию или купирование последствий этого кризиса. Его причины нам неподвластны, а поэтому всё, что может делать олигархическая властная верхушка России – это лишь реагировать и пытаться минимизировать последствия кризиса. Никакой иной стратегии действий она проводить неспособна по объективным обстоятельствам.

Тем не менее, в реальной жизни борьба клановых группировок довольно далека от разумной и эффективной. Украина тому наиболее яркий пример.

Клан Януковича пришел к власти в 2010 году, когда мировой кризис серьезно затронул всю капиталистическую периферию, включая и Украину. Какое-то время она обеспечивала свое развитие за счет накопленных запасов, однако слой «подкожного жира» был крайне небольшим, и к моменту прихода Януковича на пост президента межклановая борьба стала единственным разумным способом выживания.

Тактически верным ходом за клан Януковича, конечно же, был выбор конкретной жертвы и предложение всем остальным поучаствовать в её уничтожении и дележе ресурсов. Естественно, что Янукович, как первый среди равных, мог в этом случае рассчитывать на самую большую долю, что вряд ли вызвало неприятие всех остальных участников грабежа награбленного.

Однако человеческий фактор, жадность и в определенной степени обычная человеческая глупость вкупе с чувством вседозволенности привели к тому, что Янукович стал «откусывать» понемногу и ото всех. Это вызвало протест и нарастание недовольства в олигархической среде Украины, вследствие чего именно клан Януковича в конечном итоге объединил против себя всех остальных. Пожалуй, это и стало ключевой причиной запуска Майдана-2013, который действительно стал неожиданностью для всех. Владимир Путин совершенно не зря сообщил на одной из своих публичных пресс-конференций, что в России ожидали обострения ситуации на Украине – но в 2015 году. Вряд ли Майдан в 2013 году ожидали и все остальные внешние игроки: он стал сюрпризом и для них.

Веди Янукович и его клан борьбу за выживание тактически более грамотно, он мог бы оставаться у власти весь отведенный срок, а при грамотном использовании своего первенства – беспроблемно выиграть следующие президентские выборы.

Тем не менее, специфика олигархического государства и логика поведения клановых группировок проявилась на Украине вполне классически: ликвидировав Януковича как политика, конкурирующие кланы занялись дележом его «наследства», оставшегося без политического и властного прикрытия. Проблема конкретной украинской ситуации заключается в том, что Майдан стал ситуативным «объединением против» поневоле, и уже в ходе государственного переворота проявились противоречия внутри созданной против Януковича унии. Далее они лишь усугубились, так как не было признанного лидера этой унии. Во многом поэтому процессы после государственного переворота пошли, что называется, вразнос, это и определило остроту конфликта и перерастание его в вооруженную стадию.

Описанные процессы в конечном итоге привели к тому, что прежние, мирные, способы разрешения межклановых противоречий оказались подорванными, и вооруженные отряды – частные армии олигархов внесли в прежний механизм исключительно дестабилизирующий момент.

Можно предположить, что в конечном итоге все олигархические группировки Украины (если, конечно, она выживет и не будет разорвана противоречиями) постараются выработать договоренности, по которым эти частные армии будут ликвидированы, как элемент нестабильности. Однако понятно, что такого рода договоренности потребуют гарантий для тех олигархов, которые сумели в ходе гражданской войны создать наиболее многочисленные и боеспособные с точки зрения решения задач межклановой борьбы вооруженные группировки. Тактическая победа президента Порошенко над губернатором Днепропетровской области Коломойским в марте 2015 года отодвинула достижение подобного рода договоренностей, и оставила формального победителя-президента перед сложным выбором: продолжать ли силовое разрешение конфликта с Коломойским либо начать с ним переговоры о выработке требуемого мирного соглашения.

В свое время в России проходили (хотя и в менее масштабной и острой форме) подобные процессы. В 90 годы, ставшие символом бандитизма эпохи первичного накопления капитала, массовый отстрел бизнесменов и чиновников, использование силовых ресурсов по отношению к конкурентам вызвал в конечном итоге негласную договоренность среди крупнейших олигархов первой волны о неприменении друг к другу подобных методов ведения конкурентных войн. Часть олигархов не согласилась с подобной постановкой вопроса – причем это была та часть, которая уже успела создать свои частные силовые структуры и решала с их помощью задачи борьбы. Существование таких «несистемных» олигархов и вызвало объективную потребность в создании системы арбитража, и скорее всего, перед Владимиром Путиным в первый его срок была поставлена задача ликвидации всех тех олигархов, которые отказывались играть по новым правилам. В общем и целом эта задача была выполнена, хотя за нее пришлось заплатить немалую цену – консервация сложившегося положения стала причиной отказа от развития страны в пользу стабильности клановоолигархической системы управления.

На Украине ситуация после Майдана оказалась гораздо сложнее. Жесткие противоречия в среде формальных победителей не позволили им быстро и качественно решить проблему ликвидации донецкого клана в целом, что позволило его представителям сделать ставку на спонтанно возникшее народное восстание на Донбассе. Путем сложных и непубличных договоренностей с «коллегами» из России территория восстания в конечном итоге была взята под контроль донецкими олигархами, а ополчение Донбасса стало по сути, такой же частной олигархической армией, как и территориальные батальоны киевских и днепропетровских олигархов. Война прочно перешла на рельсы межклановой борьбы, с единственным дополнением: пропаганда с обеих сторон всячески обходит этот весьма щекотливый вопрос, который в случае его откровенного и правдивого освещения вызовет крайнее раздражение населения по обе линии фронта.

Сторонники «революции гидности» и без того недовольны тем, что на волне идеалов Майдана к власти пришли те же самые олигархи и продажные чиновники из прежней обоймы украинского «политикума», население Донбасса, весьма наивно полагавшее, что оно восстало против засилья олигархов и за какую-то пусть и абстрактную, но тем не менее справедливую идею «Русского мира», естественно, очень болезненно воспримет тот факт, что колоссальные жертвы и разрушения этой войны – лишь цена сохранения собственности и политических позиций всё тех же донецких кланов.

В итоге на сегодняшней Украине нет довлеющей силы, способной навязать единое решение для всех. Это определяет затяжной характер конфликта и высокую степень неопределенности его результатов.

В своей статье «Опасная бритва Оккама» С.Б. Переслегин пишет:

«…Особенностью индустриальной экономики является ее принципиально кредитный характер, проще говоря – наличие ссудного процента. Это обстоятельство приводит, во-первых, к инфляции – возрастанию денежной массы и обесцениванию накопленных сокровищ. Во-вторых, к появлению в экономике инновационных элементов, созданию новых стоимостей. В-третьих, к экстенсивному росту рынков. Индустриальная экономика обречена расти. Через кризисы, через войны, через длинные циклы, но – обязательно расти.

Для роста нужны ресурсы: сырье, люди и рынки. И то и другое, и третье подразумевает пространство, свободное от индустриального производства. И вся история индустриальной фазы – это своеобразный «бег к морю», к границам мира обитаемого…[2]»