Мэтт Хейг - Влюбиться в жизнь. Как научиться жить снова, когда ты почти уничтожен депрессией Страница 4

Поначалу работа на этой вечеринке казалась мне раем, но теперь мысли о музыке и радостных людях были сродни ночному кошмару.

Энди и Дон не хотели, чтобы Андреа уезжала.

– Почему бы вам не остаться? – спросили они. – С Мэттом все будет в порядке. Он нормально выглядит.

– Нет, не нормально, – ответила Андреа. – Он болен.

У меня никогда не было тяги к наркотикам, по крайней мере по стандартам Ибицы, но вот алкоголь никогда не оставлял меня равнодушным. Я был вечным студентом, обожествляющим Буковски, который сидел на солнце в уличной кассе и продавал билеты, параллельно читая романы (работая продавцом, я познакомился с волшебником по имени Карл, который дал мне романы Джона Гришэма взамен на Маргарет Этвуд и Ницше) и потягивая спиртное. При этом мне до безумия хотелось, чтобы я в жизни не пробовал ничего крепче кофе.

Ни диазепам, ни снотворное никогда не помогали мне чувствовать себя нормально. Я оставался все таким же больным.

Зря я пил столько бутылок испанского вина и водки с лимоном. Мне нужно было всего лишь нормально завтракать и немного больше спать.

– Но он не выглядит больным, – сказала Дон. У нее на лице все еще были блестки, оставшиеся после вчерашней ночи. Они вызывали у меня тревожность.

– Простите меня, – сказал я слабым голосом, желая, чтобы моя болезнь выглядела более заметной.

Вина раздавила меня, как удар молота.

Я принял еще одну таблетку снотворного и дозу диазепама, после чего мы отправились в аэропорт. Вечеринка была окончена.

Ни диазепам, ни снотворное никогда не помогали мне чувствовать себя нормально. Я оставался все таким же больным. Под влиянием снотворного активность мозга замедлялась, но я понимал, что в действительности ничего не изменилось. Много лет спустя, снова вернувшись к выпивке, я часто пытался справиться с умеренной тревожностью с помощью алкоголя, зная при этом, что тревожность никуда не исчезнет, но к ней неизбежно добавится еще и похмелье.

Я рад, что сейчас могу открыто заявить о своем негативном отношении к таблеткам, при этом я понимаю, что некоторым людям они помогают.

Кому-то препараты позволяют заглушить боль навсегда и изменить жизнь к лучшему. Для других они являются временным, но долгосрочным решением проблемы. Многие просто не могут обходиться без таблеток. После сбивающих с толку панических атак, наступающих в результате приема диазепама, я стал так сильно бояться лекарственных средств, что не принимал ничего, что помогло бы мне побороть депрессию (в отличие от паники и тревожности).

Лично я рад, что смог справиться с депрессией практически без лекарств.

Я рад, что сейчас могу открыто заявить о своем негативном отношении к таблеткам, при этом я понимаю, что некоторым людям они помогают.

Испытывая боль, не заглушенную «анестезией», я познал ее очень хорошо и стал чувствовать малейшие изменения в своем сознании. Однако мне все же любопытно, помогли бы таблетки уменьшить мои страдания, если бы я панически их не боялся. Боль была настолько интенсивной и продолжительной, что даже при одной мысли о ней у меня до сих пор перехватывает дыхание и сердце ненадолго останавливается.

Помню, как однажды я сидел на пассажирском сиденье в автомобиле, когда меня охватил свинцовый ужас. Мне пришлось встать с сиденья, моя голова уперлась в крышу машины, тело пыталось вылезти из самого себя, кожа двигалась, мысли в голове роились. Было бы лучше никогда не знать этого ужаса, и если бы таблетка помогла, мне следовало принять ее. Если бы что-то облегчило эту агонию разума (агония – очень подходящее в данном случае слово), то, возможно, было бы легче оправиться от происходящего. Но, не принимая таблеток, я оставался в контакте с самим собой. Это помогло мне понять, что именно улучшает мое самочувствие: физические нагрузки, солнечный свет, сон, долгие разговоры и т. д.

Эта осознанность, которую так легко потерять из-за антидепрессантов, в итоге дала мне возможность вытащить себя из руин. Если бы я принимал таблетки, все могло бы обернуться иначе.

Как лучше всего контролировать депрессию? Не ждите, что есть волшебные таблетки.

Ниже приведены удивительно успокаивающие слова, которые в 2014 году написал профессор Джонатан Ротенберг, психолог и автор книги «Глубины»[4].

«Как лучше всего контролировать депрессию? Не ждите, что есть волшебные таблетки. Помогая людям избавиться от хронической боли, я усвоил один важный урок: тяжело бороться с реакциями, которые сплетают тело и разум воедино. Вместо этого нужно внимательно следить за собственным настроением, обращая пристальное внимание на то, что портит его. Подумайте, что заставляет вас слишком много работать и мало спать. Необходимо научиться искоренять причины плохого настроения до того, как они спровоцируют депрессию. Вам придется изменить стиль мышления и подкорректировать события, происходящие вокруг вас, влияющие на отношения с другими людьми и ваше состояние здоровья (с помощью спорта, лекарств или диеты)».

Жизнь

В кадровое агентство в центре Лондона я пришел за семь месяцев до того, как принял первую таблетку диазепама.

– Чем вы планируете заниматься в жизни? – спросила меня менеджер по персоналу. У нее было вытянутое и торжественное лицо, словно у Моаи[5].

– Я не знаю.

– Вы видите себя в продажах?

– Возможно, – солгал я. У меня было легкое похмелье. (Мы жили рядом с пабом, где я каждый вечер выпивал три кружки светлого пива и один-два стакана «Черного русского»[6].) Я слабо себе представлял, чем я хочу заниматься, но точно знал, что быть продавцом не входило в мои планы.

– Честно говоря, ваше резюме довольно туманно. Но сейчас апрель, не сезон выпускников. Думаю, мы вам что-нибудь подберем.

И она была права. После череды провальных собеседований я все же получил работу в Кройдоне, где мне нужно было продавать рекламные места в газете под названием Press Gazette. Моим руководителем стал австралиец Иэн, объяснивший мне основы продаж.

– Аббревиатура ВИЖД тебе знакома?

– Опера?

– Что? Нет, это акроним[7]. Внимание, интерес, желание, действие (англ. Attention, Interest, Desire, Action). Четыре стадии телефонного разговора в продажах. Сначала нужно привлечь внимание, потом вызвать интерес, затем желание что-то сделать и, наконец, совершить действие.

– Понятно.

А затем он вдруг сказал:

– У меня гигантский член.

– Что?

– Видишь? Я привлек твое внимание.

– То есть теперь я должен сказать что-то о своем члене?

– Нет. Это был просто пример.

– Ясно, – ответил я, смотря в окно на серое небо.

Я становился все более уязвимым для болезни, которая никогда от меня не отступала, но не осознавал этого.

Честно говоря, с Иэном мы не нашли общий язык. Он предложил мне «присоединиться к парням» за обедом, выпить пива и сыграть в бильярд. Ребята постоянно отпускали грязные шуточки, обсуждали футбол и сплетничали о женщинах. Все это я ненавидел. Настолько не в своей тарелке я не чувствовал себя с 13 лет. Мы с Андреа планировали организовать свою жизнь так, чтобы следующим летом нам не пришлось возвращаться на Ибицу. Однако во время очередного обеденного перерыва я ощутил внутри себя такую нестерпимую мрачность, словно мою душу накрыла туча. Я в буквальном смысле не смог бы пережить и еще одного часа, звоня людям, которые не хотели, чтобы им звонили. Поэтому я ушел с работы – просто вышел из здания, и все. Это был полный провал. На горизонте у меня ничего не было.

Я становился все более уязвимым для болезни, которая никогда от меня не отступала, но не осознавал этого. Или мне просто было все равно. Единственное, чего мне хотелось, – это сбежать.

Бесконечность

Человеческое тело больше, чем кажется. Достижения в науке и технологии доказали, что тело само по себе является целой вселенной. Каждый из нас состоит примерно из ста триллионов клеток, а каждая клетка – из такого же количества атомов. Один только мозг составляют сто миллиардов мозговых клеток, плюс-минус несколько миллиардов.

Однако большую часть времени мы не ощущаем себя чем-то практически бесконечным. Мы все упрощаем, представляя себя суммой частей тела: рук, ног, ступней, туловища, головы, а еще костей и плоти.

То же самое справедливо и для разума. Чтобы справиться со сложностями бытия, он упрощает сам себя, концентрируясь всегда на чем-то одном.

Депрессия – это что-то вроде квантовой физики мыслей и эмоций. Она обнажает то, что обычно спрятано.

Депрессия разоблачает человека и все, что ему известно. Выясняется, что мы не только представляем собой вселенную, но и сами устроены так же сложно.

Депрессия – это что-то вроде квантовой физики мыслей и эмоций. Она обнажает то, что обычно спрятано.

Возможно, эволюционные психологи правы: мы, люди, эволюционировали слишком далеко. Цена того, что мы единственные на планете существа, которые всецело понимают мироздание, высока: только мы способны ощутить всю тьму Вселенной.