Дебра Оливье - Найди в себе француженку. Искусство быть счастливой Страница 4

Как и на Фредерику, на Анну влияют географические обстоятельства. «В основном я хожу по магазинам в центре Парижа, – говорит она, – рядом с работой или квартирой. Я ненавижу огромные торговые центры, и у меня нет машины: я делаю покупки на ходу, что ограничивает их количество, ведь мне самой приходится нести эти сумки! Если я иду на деловую встречу, то могу наткнуться на пару новых туфель, или прекрасное серебряное кольцо, или старинную хрустальную чашу. Париж полон редчайших возможностей, и чтобы увидеть их, вам нужно по-настоящему жить в городе, а не мчаться из одного места в другое».

Когда француженка идет за покупками, она не просто покупает что-то новое. Это часть непрерывного процесса редактирования своего окружения, добавления небольших, но значимых деталей или приспособлений к ее дому, платяному шкафу, жизни.

«Красота, обращенная к взорам, очаровывает лишь на мгновение; то, что видят наши глаза, – не всегда то, что видит душа».

Когда вы ходите по магазинам как француженка, вы покупаете только одну вещь, стараясь, чтобы она была самого лучшего качества, какое вы можете себе позволить. Вы знаете, чего хотите и где это найти (а если не знаете, учитесь: у вас должна быть записная книжка с детальным списком магазинов – где купить эти вельветовые брюки, это озорное летнее платье, эти невероятные туфли или венский цилиндр. Как попасть на проходящую два раза в год закрытую распродажу, как заключить сделку своей жизни на обходящихся без вывесок товарных складах в лофтах – там, где страсть француженки граничит с безумием). Вы дополняете вещи акцентами, одновременно оригинальными и всегда актуальными. Малиновые льняные салфетки или винтажный фарфор будет отлично сочетаться со старой, цвета слоновой кости, скатертью вашей бабушки. Характерные винтажные часы или озорной шарф придадут новый оттенок привычному образу. Итальянскую кожаную папку или сумку из Южной Америки можно взять на деловую встречу. Вы инвестируете в подлинные качественные вещи, которые проживут долго, и сосредоточиваете внимание на том, что вам просто необходимо. А если наконец находите ту самую вещь, которая создана словно специально для вас, вы подскакиваете от восторга. «У меня есть любимый антикварный магазин на улице Оберкампф, – говорит Анна. – Я каждый день заглядываю в его витрину, только одним глазком, и если мне что-то нравится, я тут же это покупаю, иначе упущу и буду потом всю жизнь жалеть!»

Даже если вы чувствительны к ветрам перемен, вы не должны становиться жертвой капризов и уговоров рекламы и чьих-то причуд. Это не так важно, как вы сами – ваша страсть и личный стиль.

Она создает свою историю

Однажды на улице я столкнулась со своей подругой Элен: она на высоких каблуках шла в марше протеста в защиту социального медицинского обслуживания. «Неудобно, но необходимо!» – кричала она, приветствуя меня по дороге к метро и размахивая написанным от руки плакатом.

Внутренняя сила и самообладание француженки заточены историей: не только ее личной историей со взлетами и падениями и личной географией, но также коллективной историей ее культуры. Прежде всего за порогом ее дома – двухтысячелетняя история, и почти по каждой булыжной мостовой ее города в годы кровавой революции против надменной знати буквально катились отрубленные головы. Такие ценности, как память и политическая сознательность, воспитываются с юного возраста, и француженка берет их с собой во взрослую жизнь.

Француженка понимает, что роскошь – это не гламур. Это красота в повседневной жизни. Это великая сила мелочей. У Пруста были его «мадленки». У Колетт – ее ручки. У нее также было еще великое множество других аксессуаров для письма, которые она любовно описывает:

«Блокнот с чистейшей промокательной бумагой; линейка из черного дерева; один, два, четыре, шесть карандашей, все разных цветов и заточены перочинным ножом; ручки со средними и тонкими перьями, ручки с очень широкими перьями, перья для рисования не толще пера черного дрозда; сургуч – красный, зеленый и фиолетовый; бумажная салфетка, банка жидкого клея, не говоря уже о прозрачных, янтарного цвета пластинках сухого клея; маленькие кусочки старой плащ-палатки с зазубренными краями, используемые для вытирания перьев; большая чернильница и пристроившаяся рядом с ней маленькая чернильница, обе из бронзы, и покрытая лаком чаша с золотым порошком для просушки чернил; еще одна чаша для сургучных печатей (белые я любила пожевать); и справа, и слева от стола: стопки бумаги – верже, линованной, с водяными знаками».

СИМОНА ДЕ БОВУАР

За то, что просветила нас своей книгой «Второй пол» и предоставила Жану Полю Сартру полную свободу за его деньги. Философ, романист, эссеист – Симона де Бовуар считается одной из самых интересных и значительных женщин ХХ века. В своих мемуарах она предстает независимой, самостоятельной дамой, которая делала сознательный (как экзистенциалист!) выбор в любви и работе, в направлениях интеллектуальных и писательских, а также в жизни, основанной на жестокой честности и полной свободе. Она была безоговорочно предана Сартру, который, по всеобщему мнению, не был подарком в роли спутника жизни, и даже распорядилась похоронить себя с ним в одной могиле. Мы любим такую любовь и любим пылкий индивидуализм этой женщины. Разумеется, прочтите «Второй пол», а также первый роман Симоны де Бовуар «Гостья» – рассказ об одном из ранних романов Сартра в литературном изложении. В нем у главных героев, прототипами которых являются Бовуар и Сартр, есть девиз: «Ты и я – просто одно целое. Ни одного из нас невозможно описать без другого».

Итак, француженка – политическое животное, в лучшем смысле этого словосочетания. Она помнит свою историю и ценит с трудом добытые привилегии, и она намерена их сохранить: свои права, права своих детей, права человека… У француженки есть свои убеждения и собственное мнение, и она открыто выражает их на улице, в туфлях на высоких каблуках и все такое. Вот что говорит Элен: «Самая немодная вещь – это равнодушие к политике».

Fin – Заключение

По иронии судьбы, Натали, эта сложная и умная женщина, на протяжении нескольких лет учила меня видеть правду за некоторыми общими фразами. Например, красота – это то, что внутри. Думай, прежде чем говорить. Не будь слишком откровенна. Будь честна с самой собой.

Часто я замечала, что Натали не придает никакого значения образам из модных журналов («Все это сказки!» – смеялась она, сама при этом выглядя как Белоснежка), жадно читает, позволяет себе посреди какого-нибудь мероприятия немного вздремнуть, «потому что мне это необходимо», и в течение трех дней носит одни и те же три вещи с таким шиком и в таких потрясающих сочетаниях. Я видела, как она ест – с каким-то чувственным невинным удовольствием, отказывается носить часы и страстно рассуждает о политике или просто об одиночестве. Я восторгалась тем, как она контролирует себя, когда пьет (а она может выпить очень много), ее способностью сделать великолепный киш из полчашки муки и одного яйца, и тем, что она говорит на латыни («Это же так красиво!»). Было бы неверно сказать, что Натали крайне сдержанна: она живет своенравно, но разумно, и как-то раз, даже не осознавая этого, она суммировала всю свою французскую суть в одной фразе: «Если ты будешь верна себе, то никогда не свернешь с дороги, даже если эта дорога уведет тебя с проторенного пути в те места, которые ты и вообразить себе не могла».

Глава вторая

Тело

Когда я впервые оказалась на Ривьере, в столице континентальной отпускной пляжной культуры, моя французская подруга Франсин совершенно импульсивно сделала то, что и все местные: скинула с себя верх бикини (а чего еще я могла от нее ждать?) и растянулась на ослепительном галечном пляже, салютуя солнцу своими грудями. У меня же в то время даже не было бикини – только практичный цельный купальник и немного громоздкого американского багажа. Пока моя французская топлес-подруга наслаждалась, не замечая вытаращивших на нее глаза англосаксонских туристов, я с завистью и восхищением задавалась вопросом: как ей удается с такой естественной простотой дать себе волю?

Ну, если бы мы все выглядели, как эта француженка, мы были бы такими же свободными, верно? Типичная француженка часто бывает вызывающе худа, непринужденно элегантна и модна, несмотря на простой гардероб. С макияжем или без, она всегда собранна и абсолютно уверена в себе, излучает природное изящество и легкую сдержанность, что особенно, безумно по-французски.