Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию - Карен Хорни Страница 42

свою базальную тревогу, невротик понимает, что должен как-то подладиться к другим. Само-депривация здесь, хотя она и играет серьезную роль, является лишь неприятным побочным продуктом процесса. В контексте ненависти к себе нас интересует больше активная самофрустрация, совершаемая по велению самоненависти. Поддаваясь тирании надо, невротик сам лишает себя свободы выбора. Самообвинениями и презрением к себе отбирает сам у себя самоуважение. Более того, есть и другие моменты, в которых активный фрустрирующий характер ненависти к себе проявляется еще отчетливее. Это нельзя, которыми запрещается право на радость, это крушение надежд и устремлений.

Табу на радость уничтожает невинность наших желаний, наших действий. Все, что лежит в сфере наших личных интересов и обогащает нашу жизнь. Чем больше осознает себя пациент, тем отчетливее он воспринимает эти внутренние нельзя. Он хочет отправиться в путешествие, а внутренний голос ему запрещает: «Ты этого не заслужил». То же в других ситуациях: «У тебя нет права на отдых, на кино, на покупку новой одежды». И даже более того: «Хорошие вещи существуют не для тебя». Он хочет проанализировать свою раздражительность, полагая ее иррациональной, и чувствует, «будто железная рука закрывает тяжелую дверь». Устав от психоаналитической работы, невротик прекращает ее, хотя знает, что она могла бы пойти ему на пользу. Иногда внутри него разворачиваются целые диалоги на эту тему. После плодотворного успешного рабочего дня он устал и хочет отдохнуть. Внутренний голос говорит: «Ты просто лентяй». – «Нет, я и правда устал». – «Нет, это просто распущенность, из тебя точно никогда ничего не выйдет». Измученный такими метаниями, он или отдыхает с чувством вины, или вынуждает себя продолжать работу, в любом случае ничего хорошего это ему не сулит.

В сновидениях часто можно увидеть различные сценарии, как человек может в буквальном смысле переломить себя, когда ему случается потянуться к радости. Например, женщине снится, что она в саду, где на деревьях полно чудесных плодов. Как только она хочет сорвать плод или ей удается его сорвать, кто-то выбивает его из ее рук. Или спящий отчаянно пытается открыть тяжелую дверь, но она никак не поддается. Он спешит на поезд, но поезд уходит из-под носа. Он хочет поцеловать девушку, но она словно тает в воздухе, и он слышит издевательский смех.

Табу на радость может быть скрыто за фасадом «сознательности», социальной ответственности: «Пока люди живут в трущобах, стыдно иметь хорошую квартиру. Пока люди умирают от голода, я не могу тратиться на всякие деликатесы». Конечно, в таких случаях нужно исследовать, проистекают ли возражения из искреннего глубокого чувства социальной ответственности или они только прикрытие для нельзя. Часто простой вопрос проясняет ситуацию и гасит фальшивый нимб: на сэкономленные на себе деньги действительно бы он отправил посылку в Европу?

О существовании таких табу мы можем узнать по запретам, являющимся их результатом. Определенный тип может испытывать радость, только деля ее с другими. Вполне справедливо, что для многих людей разделенная радость – двойная радость. Но некоторые упорно заставляют и других слушать с ними их любимую запись, нравится она или нет, и в одиночку просто не умеют чем-либо наслаждаться. Другие могут так скупиться на себя, что жалеют даже потратить силы, чтобы рационализировать свою жизнь. И особенно поразительно, что они в то же время щедро тратятся на вещи, нужные для престижа, например жертвуют на благотворительность, устраивают вечера, покупают антиквариат, ничего для них не значащий. Они действуют словно под давлением закона, повелевающего рабски прислуживать славе, но который запрещает все, что «только» увеличивает их удобства, счастье, духовный рост.

Как и во всех других табу наказание за их нарушение – тревога или ее эквиваленты. Пациентка, которая вместо того чтобы залпом выпить кофе, приготовила себе вкусный завтрак, была просто потрясена, когда я одобрила ее заботу о себе. Она ожидала, что я «обвиню ее в эгоистичности». Переезд в лучшее жилье, хотя и разумный во всех отношениях, может разворошить целое осиное гнездо страхов. За приятно проведенным вечером может последовать паника. Внутренний голос в таких случаях предупреждает: «За это придется платить». Пациентка, покупая новую мебель, поймала себя на том, что говорила себе: «Недолго она будет тебя радовать». В эту самую минуту страх заболеть раком, который появлялся у нее время от времени, поднялся в ней опять.

Крушение надежд можно ясно наблюдать при психоанализе. Слово «никогда» со всей его безапелляционной безысходностью продолжает повторяться. Несмотря на видимые улучшения, голос продолжает говорить: «Ты никогда не преодолеешь свою зависимость (или свою панику); никогда не освободишься». В ответ пациент предъявляет свой страх или неистово требует всяческих заверений, что он выздоровеет, желает, чтобы его успокаивали, говоря, что другим лечение помогло, и т. д. Даже если иногда пациент вынужден признать улучшение, он скажет: «Хорошо, в этом психоанализ мне помог, но больше ведь ни в чем не поможет, так какая польза от него?» Когда крушение надежд происходит во всех сферах жизни, возникает чувство мрачной обреченности. Как тут не вспомить о надписи на вратах в Дантовом аде «Оставь надежду, всяк сюда входящий». В ответ на улучшения, которые невозможно отрицать, пациент с предсказуемой регулярностью стремится совершить бегство назад. Он чувствует себя лучше, забыл о своей фобии, увидел важную связь, которая указывает ему на выход, – и скатывается вниз, глубоко обескураженный и подавленный. Другой пациент, который отказался от значимых вещей в своей жизни, впадает в жестокую панику и находится на грани самоубийства каждый раз, когда осознает в себе ценное качество. Таким же образом пациент может отвергать любые заверения, делая саркастические замечания, если бессознательная решимость задержать свое развитие укоренена глубоко. В некоторых случаях станет очевидным процесс, ведущий к рецидиву. Увидев, что определенные установки очень желательны (например, отказ от иррациональных требований), пациент считает, что он уже переменился, и в своем воображении воспаряет к высотам абсолютной свободы. Затем, подумав, что неспособен к такому, он поливает себя презрением и говорит: «Ты никчемен и никогда ничего не достигнешь».

И наконец, самая коварная самофрустрация – это табу на любое свое устремление: не только на возвышенные фантазии, а на любое стремление, подразумевающее, что человек использует собственные ресурсы или станет лучше и сильнее. Здесь стирается грань между фрустрацией себя и пренебрежением к себе. «Кто ты такой, чтобы хотеть играть, петь, иметь жену? Ты никогда ничего не будешь собой представлять».

Некоторые из этих факторов можно обнаружить в биографии человека, который позднее стал довольно продуктивным и кое-чего достиг в своей области. За год до того, как в его работе произошел поворот к лучшему (причем внешних