Карен Хорни - Невроз и личностный рост. Борьба за самоосуществление Страница 43

И наконец, самая коварная фрустрация себя самого – это табу на любое свое устремление: не только на возвышенные фантазии, а на любое стремление, подразумевающее, что человек обратится к собственным ресурсам или станет лучше и сильнее. Здесь стирается граница, лежащая между фрустрацией себя самого и пренебрежением к себе. «Кто ты такой, чтобы хотеть играть, петь, иметь жену? Ты никогда ничего не будешь из себя представлять».

Некоторые из этих факторов видны в истории жизни человека, который позднее стал довольно продуктивным и кое-чего достиг в своей области. За год до того как в его работе произошел поворот к лучшему (причем не произошло никаких внешних изменений), у него был разговор с женщиной старше его, и она его спросила, что он намерен делать в жизни, чего он хочет или ожидает достигнуть. И оказалось, что, несмотря на его ум, интеллигентность, прилежание, он никогда не думал о будущем. Все, что он смог ответить, это: «О, я думаю, что всегда заработаю себе на жизнь». Хотя к нему всегда относились как к многообещающему, идея сделать что-нибудь важное была просто вычеркнута им. С помощью внешней стимуляции и доли самоанализа его продуктивность после этого случая увеличилась. Но он не отдавал себе отчета в значении находок, сделанных им в ходе научного исследования. Он даже не воспринимал их как свои достижения. Следовательно, они и не увеличивали его уверенность в себе. Он мог забыть о своих находках и вновь случайно открывал найденное однажды. Когда, наконец, он обратился к анализу, в основном из-за трудностей, которые он по-прежнему испытывал в работе, его табу на желание чего-либо для себя и устремление к чему-то, на осознание своих дарований все еще были очень сильны. Видимо, его дарования и скрытое честолюбие, ведущие его к достижениям, были слишком сильны, чтобы их удалось полностью задавить. Поэтому он делал дело (пусть и в мучениях), но был вынужден удерживать этот факт от осознания и был неспособен считать находки своими и радоваться им. У других результаты еще менее благоприятные. Они уходят в отставку, не осмеливаются заняться чем-нибудь новым, не ждут ничего от жизни, ставят перед собой слишком малые задачи и, следовательно, живут ниже своих возможностей и душевных сил.

Как и другие стороны ненависти к себе, фрустрацию самого себя можно увидеть в экстернализованном виде. Человек жалуется, что, если бы не его жена, начальство, безденежье, погода, политическая ситуация, он был бы счастливейшим человеком на земле. Излишне говорить, что нам не нужно впадать в другую крайность и считать все эти вещи несущественными. Конечно, они могут влиять на наше благополучие. Но оценивая их, мы должны тщательно рассмотреть, насколько велико их действительное влияние и сколько добавлено к ним из внутренних источников. Очень часто человек чувствует покой и довольство, потому что примирился с собой, несмотря на то, что ни одна из его внешних трудностей не отпала.

Причинение себе мучений, терзание себя – тоже побочный продукт ненависти к себе, отчасти неизбежный. Пытается ли невротик подхлестнуть себя к достижению невозможного совершенства, швыряет ли себе обвинения, пренебрегает ли собой или фрустрирует себя, он всем этим мучает себя. Считая мучение самого себя отдельной категорией выражения ненависти к себе, мы утверждаем, что у человека есть или может быть намерение мучить себя. Конечно, в любом случае невротического страдания следует рассмотреть все возможности. Рассмотрим, например, сомнения в себе. Они могут быть результатом внутренних конфликтов и проявляться в бесконечных и бесплодных внутренних диалогах, в которых человек пытается защититься от собственных обвинений; они могут быть выражением ненависти к себе, чья цель – подорвать почву под ногами человека. На самом деле они могут быть самым главным мучением. Подобно Гамлету люди могут быть растерзаны своими сомнениями. Конечно, нам следует проанализировать все причины их сомнений, но нет ли в них также бессознательного намерения помучить себя?

Возьмем следующий пример из того же ряда: промедление. Как мы знаем, за отсрочку решений или действий могут быть ответственны многие факторы, такие как общая инертность или всесторонняя неспособность на чем-то остановиться, выбрать свою позицию. Сам медлящий отлично знает, что отложенные дела часто разрастаются и что на самом деле он может причинить себе промедлением серьезные страдания. И здесь мы иногда получаем первое представление о том, что стоит за нерешенными вопросами. Когда из-за своих отсрочек он действительно попадает в неприятную или угрожающую ситуацию, то иногда говорит себе с явным торжеством: «Так тебе и надо». Это еще не означает, что отсрочки делались потому, что его тянуло помучить себя, но все-таки наводит на мысль о некоторой Schadenfreude, злорадстве по поводу причиненных себе неприятностей. Так что и доказательств пока что нет в пользу активного мучительства, скорее это радость постороннего, наблюдающего, как жертва вопит и корчится.

Мы так и не смогли бы вывести заключение, если бы другие наблюдения не шли по нарастающей, убеждая нас в активности влечения к мучению себя. Например, при определенных формах скупости по отношению к себе пациент наблюдает, что его крохоборство – не просто «зажатость», а некое удовольствие, иногда дорастающее почти до страсти. Поэтому есть некоторые пациенты с ипохондрическими склонностями, которые не только боятся многих вещей, но и, очевидно, пугают себя ими довольно жестоким образом. Першение в горле превращается в туберкулез, понос – в рак, растяжение – в полиомиелит, головная боль – в опухоль мозга, приступ тревоги – в сумасшествие. Одна такая пациентка прошла через «ядовитый процесс», как она это называла. При первых легких признаках беспокойства или бессонницы она говорила себе, что у нее начинается новый цикл паники. Каждую ночь после этого ей будет становиться все хуже и хуже, пока не дойдет до нестерпимого ужаса. Если сравнить ее первоначальный страх с комочком снега, то она словно катила его по склону, пока он не превращался в лавину, которая в конце концов накрывала ее. В стихотворении, написанном ею в это время, она говорит о «сладостной пытке, которой наслаждаюсь». В подобных случаях ипохондрии можно выделить один фактор, запускающий механизм мучения самого себя. Ипохондрики считают, что у них должно быть абсолютное здоровье, уравновешенность и бесстрашие. Малейший знак противоположного делает их беспощадными к себе.

Более того, анализируя садистские фантазии и импульсы пациента, мы понимаем, что они могут происходить из садистских импульсов, направленных против себя. У определенных пациентов бывает время от времени компульсивная потребность или фантазии о причинении мучений другим. Они сосредоточены в основном на детях или беспомощных людях. В одном случае они касались горбатой служанки Анни из пансиона, где жил пациент. Он был обеспокоен отчасти силой импульса, отчасти тем, что совершенно не мог его понять. Анни была достаточно приятной особой и никогда не задевала его чувств. До возникновения садистских фантазий он попеременно испытывал отвращение и сочувствие к ее физическому недостатку. Оба эти чувства он понял как следствие своего отождествления с девушкой. Он был физически силен и здоров, но когда испытывал отчаяние и презрение по поводу своих душевных затруднений, он обзывал себя калекой. Садистские импульсы и фантазии начались, когда он впервые заметил в Анни определенную суетливую готовность услужить и склонность делать из себя «тряпку для вытирания ног». Скорее всего, Анни всегда была такой. Однако его наблюдения пришлись как раз на тот момент, когда его собственная тенденция к смирению продвинулась к осознанию, и стал слышен грохот сапог его ненависти к себе. Поэтому компульсивное желание мучить служанку было интерпретировано как активное вынесение вовне желания мучить себя, которое при вынесении вовне давало ему вдобавок волнующее чувство в пасти над более слабым созданием. Активное стремление при этом выродилось в садистские фантазии, а они исчезали по мере того, как все яснее становились его тенденция к смирению и отвращение к ней.

Я вовсе не считаю, что все садистские импульсы или действия по отношению к другим происходят единственно от ненависти к себе. Но я считаю вполне вероятным, что экстернализация влечения мучить себя всегда вносит свой вклад. Во всяком случае, такая связь встречается достаточно часто, и мы должны быть готовы к такой возможности.

У других пациентов страх перед мучениями возникает без всяких внешних провокаций. Он поднимается так же тогда, когда возрастает ненависть к себе, и представляет собой реакцию на пассивное вынесение вовне влечения мучить себя.

Наконец, обратимся к определенным мазохистским и сексуальным действиям и фантазиям. Я имею в виду фантазии при мастурбации, простирающиеся от унижений до пыток; мастурбацию, при которой царапают или бьют себя; выдергивание волос; хождение в тесной обуви; болезненные позы, половой акт, при котором человека должны ругать, бить, связывать, заставлять выполнять лакейские или отвратительные задачи, прежде чем он сможет достичь сексуального удовлетворения. Структура подобной практики достаточно сложна. Я считаю, что следует различать по крайней мере два вида. В первом случае человек испытывает мстительное наслаждение, мучая себя; во втором – он отождествляет себя с презренным я и по причинам, которые мы рассмотрим далее, может только так достичь полового удовлетворения. Однако есть причины считать, что это различение надежно только для сознательных переживаний, – фактически он всегда и мучитель и жертва, и получает удовольствие, как унижаясь, так и унижая.