Психика и жизнь. Внушение - Владимир Михайлович Бехтерев Страница 46

К сожалению, совершенно иное отношение к образованию мы видим у нас. Мы не будем здесь входить в рассмотрение вопроса, как и в каком направлении должны быть преобразованы нами школы, тем более что по этому вопросу давным-давно уже разработано все, что существенно необходимо для правильной постановки дела, но мы не можем не выразить глубокого сожаления по поводу того, что осуществление этой важной и всеми ожидаемой реформы все еще заставляет себя ждать.

Как известно, народные учителя в сознании исторической ответственности за положение низшей школы еще в 1908 г. на бывшем московском съезде изложили с полной ясностью и определенностью все, что необходимо для подъема низшей школы до желательного ее уровня. Равным образом и по отношению к средней и высшей школе еще несколько лет назад был собран огромный материал, необходимый для осуществления реформы. Наконец, настойчивая необходимость реформы высшей школы была намечена, между прочим, в известной записке ученых, клеймящей всю систему нашего образования. А между тем всем известно, что «воз и ныне там», хотя для нынешней средней школы минула уже 35-летняя давность, для современной же нам высшей школы мы имеем уже в начале 3-й десяток лет, сопровождавшийся почти ежегодными беспорядками и протестами нашей молодежи.

Справедливость требует, однако, заметить, что последним указом от 27 августа сделан важный, давно жданный и многообещающий шаг в деле введения автономии в наши университеты и некоторые из высших учебных заведений.

Не входя в подробности необходимых реформ нашего низшего и среднего образования, здесь мы можем только наметить самые общие и основные условия, на которые должно опираться рациональное воспитание и обучение: 1) оно должно быть всеобщим и бесплатным; 2) оно должно сообразоваться как с возрастом, так и с физическим состоянием и с развитием организма; 3) оно должно иметь в виду особенности психического состояния и в этом отношении должно быть строго индивидуализировано; 4) мы полагаем далее, что в вопросах воспитания и образования школа должна заботиться не столько о шаблонном заучивании готовых форм, заимствованных большей частью из классиков, сколько о развитии самодеятельной личности с критическим умом и самостоятельным отношением к окружающей действительности. Вместе с этим 5) школа должна заботиться об устранении того порабощения духа, которое гак легко прививается к человеку с молоком матери. Воспитание и общее образование должно преследовать задачи общественности и должно иметь своей прямой целью выработать личность как самостоятельную социальную единицу. В этих видах все низшие и профессиональные средние школы должны быть переданы в ведение органов самоуправления, которые лучше могут определять, что соответствует задачам общественности и что им не соответствует.

Что касается высших школ, имеющих своей целью исключительно научное или научно-практическое образование, то здесь первым и основным условием должно быть устранение служебного положения науки. Наука должна открывать и говорить только истины, а никакая истина не может быть настоящей истиной, если она искусственно подтягивается под какую-либо систему, под какой-либо раз данный шаблон или если она заранее имеет определенное предназначение.

В силу этого наука, как и религия, должна служить исключительно духовным нуждам народа, а не должна являться служебным органом правительств. Вот почему основным девизом высшего образования во всяком культурном государстве признается положение, что наука и все ее учреждения должны быть свободны.

Обязанностью правительств, однако, является поддерживать и расширять научные учреждения и зорко следить за правильным развитием науки и за всеми научными открытиями, дабы иметь возможность использовать их в целях государственного благоустройства. Само собой разумеется, что высшая школа не должна сводить свои задачи к выдаче дипломов на служебные права, как это практикуется у нас ныне, а должна быть лишь истинным светочем научного образования и просвещения, центром движения науки и местом подготовки научных деятелей.

Как необходимый вывод из этого положения является автономия высших школ, свобода преподавания и правильно понятая свобода учения.

Нельзя допустить, чтобы высшее университетское образование было привилегией только учеников гимназий, а не всех вообще лиц, успешно закончивших среднее образование, которые желают продолжать это образование в высшей школе. Трудно помириться также и с тем, чтобы высшие школы вместо желательного расширения своих стен сообразно растущим потребностям в образовании ограничивали свой прием определенным штатом и чтобы воспитанники гимназий были ограничены в своем стремлении достигнуть высшего образования возможностью поступить лишь в ближайший университет, как это имеет место в России.

Но даже с высшим образованием еще не завершается развитие и совершенствование личности. Окончательное завершение этого развития создается, как уже было ранее сказано, социальными условиями окружающей среды.

Здесь мы сталкиваемся с весьма крупным и важным вопросом о взаимоотношении личности и той социальной среды, в которой проявляет себя личность.

Нет надобности говорить, что первобытные общественные группы не допускают никакого индивидуализирования отдельных членов общества, иначе говоря, они построены на отрицании самостоятельного проявления личности, которая вполне поглощается обществом. Так как жизнь в таких первобытных обществах, какую бы форму они ни принимали, сосредоточивается на целом, то личность в них вполне подавлена общим строем, который строго регламентирует по тем или другим обыкновенно чисто внешним особенностям ее положение в государстве, подчиняя контролю все ее проявления, не исключая даже убеждений, образа мыслей и пр.

Вернее сказать, личность в общественном смысле здесь не существует, она признается самое большее в семейном очаге, хотя и здесь ее роль вводится в определенные рамки, освященные обычаем. Рабство и гнет, с одной стороны, и деспотство власти – с другой, являлись той естественной формой, в которую выливались все взаимоотношения личности и общества в таких первобытных культурах. Основанные на отрицании личности, эти культуры признавали вполне уместным и законным применение пыток и казней и даже совмещали с общественными интересами все ужасы инквизиции.

Это порабощение личности проявлялось не в одних только отношениях ее к обществу, но и в религиозных верованиях и даже в науке.

С течением времени, однако, выяснилось, что отрицание личности носит в себе и зародыш разложения общества. Несмотря на утонченную регламентацию всякого внешнего проявления личности и кажущийся внешний порядок, внутренняя сила общества стала иссякать вместе с тем, как оказалось, что оно состоит из рабов, с одной стороны, и властителей – с другой.

Благодаря этому даже такие государственные колоссы, как древняя Римская империя, распадались от сравнительно незначительного внешнего толчка. Да и могло ли быть иначе, когда верхние слои общества развращались