Зигмунд Фрейд - Моисей и монотеизм Страница 5

Любое новшество имеет свои корни и предпосылки в чем-то более раннем. Происхождение египетского монотеизма с некоторой уверенностью можно проследить немного назад[22]. В течение значительного времени среди жрецов храма Солнца в г. Иуну (Гелиополь) наблюдались тенденции развития идеи всеобщего бога и выделения этической стороны его сущности. Маат, богиня истины, порядка и справедливости, была дочерью бога солнца Ра. Во время правления Аменхотепа III, отца и предшественника реформатора, поклонение богу солнца уже получило новый толчок – вероятно, в противодействие Амону из Фив, который стал слишком могущественным. Очень древнее имя бога солнца, Атон, или Атум, приобрело новое величие, и молодой царь нашел в религии Атона готовое движение, которое ему не пришлось инспирировать, но к которому он мог примкнуть.

В это время политическая обстановка в Египте начала оказывать устойчивое влияние на египетскую культуру. В результате военных подвигов великого завоевателя, Тутмоса III, Египет стал мировой силой: теперь империя включала в себя Нубию на юге, Палестину, Сирию и часть Месопотамии на севере. В религии этот империализм отразился в виде универсальности и монотеизма. Так как теперь правление фараона охватывало не только Египет, но и Нубию и Сирию, божество тоже должно было расширить свои национальные границы; фараон был единственным и полновластным правителем известного египтянам мира, то же самое должно было относиться и к новому божеству египтян. Кроме того, с расширением границ империи, Египет, естественно, стал более доступен чужеземным влияниям; некоторые из царских жен были азиатскими принцессами[23], возможно даже, что прямые побуждения к монотеизму пробили себе дорогу из Сирии.

Аменхотеп никогда не отрицал свою приверженность к культу солнца г. Иуну. В двух Гимнах Атону, сохранившиеся в каменных гробницах и, вероятно, сочиненных им самим, он прославляет солнце как творца и хранителя всего живого и в Египте и за его пределами с той страстью, которая повторится лишь многие столетия спустя в Псалмах в честь еврейского бога Яхве. Однако он не удовлетворился этим удивительным предвидением научного открытия действия солнечной радиации. Нет никакого сомнения, что он пошел еще дальше: он почитал солнце не как материальный объект, а как символ божества, энергия которого проявляется в его лучах[24].

Однако мы не оценим этого царя по достоинству, если будем рассматривать его просто как приверженца или покровителя уже существовавшей до него религии Атона. Его деятельность была гораздо более активной. Он ввел нечто новое, то, что впервые превратило учение о всеобщем боге в монотеизм – фактор исключительности. В одном из своих гимнов он недвусмысленно провозглашает: «О ты, единственный Бог, кроме которого других не существует!»[25] и мы не должны забывать, что при оценке новой доктрины, знания ее утвердительной стороны недостаточно: отрицательная сторона имеет почти такое же значение – знание того, что она отвергает.

Было бы также ошибкой предполагать, что новая религия была создана в одночасье и появилась на свет» полностью вооруженной, как Афина из головы Зевса. Все, скорее, указывает на то, что на протяжении правления Аменхотепа она постепенно крепла, приобретая все большую чистоту, последовательность, суровость и нетерпимость. Вероятно, это происходило под влиянием сильного сопротивления царским реформам, возникшим среди жрецов Амона. На шестом году правления Аменхотепа этот антагонизм достиг такой силы, что фараон сменил свое имя, частью которого являлось запрещенное имя бога Амона. Вместо Аменхотепа он теперь называл себя Эхнатон[26].

Но он исключил имя ненавистного бога не только из своего имени: он стер его также со всех надписей – даже там, где оно встречалось в имени его отца, Аменхотепа III. Вскоре после изменения имени Эхнатон оставил город Фивы, где господствовал Амон, и построил ниже по реке новую царскую столицу, которую назвал Ахетатон (Горизонт Атона). Ее развалины находятся на месте современного Эль-Амарна[27]. Царское преследование наиболее сурово коснулось Амона, но не только его одного. По всему царству закрывались храмы, запрещались богослужения, конфисковывалось имущество храмов. Действительно, царское рвение было так велико, что были подвергнуты осмотру даже древние памятники, чтобы стереть с них слово «бог», когда оно встречалось во множественном числе[28].

Не удивительно, что такие меры, предпринятые Эхнатоном, спровоцировали фанатичную мстительность среди подвергавшихся гонениям жрецов и недовольных простолюдинов, которая свободно проявилась после смерти царя. Религия Атона не стала популярной; ее распросранение, вероятно, ограничивалось узким кругом лиц, приближенных к царской персоне. Конец Эхнатона теряется во мраке. Нам известно несколько недолго живших туманных наследников из его семьи. Муж его дочери, Тутанхатон, уже был вынужден вернуться в Фивы и заменить в своем имени имя бога Атона на Амона. Затем последовал период анархии, пока в 1350 году до н.э. генералу Хоремхебу не удалось восстановить порядок. Знаменитая XVIII Династия пришла в упадок, и одновременно были утеряны завоевания в Нубии и Азии. Во время этого мрачного междуцарствия были восстановлены древние религии Египта. Религия Атона была запрещена, царский город Эхнатона был разрушен и разграблен, а сам он был объявлен преступником.

Сейчас мы с конкретной целью выделим несколько моментов, касающихся отрицательных характеристик религии Атона. Во-первых, из нее исключалось все, что связано с мифами, магией и колдовством[29].

Далее, форма, в которой изображался бог солнца, уже не была такой как раньше – небольшая пирамида и сокол[30], а в виде, и это выглядит почти прозаически, круглого диска с исходящими от него лучами, заканчивающимися человеческими ладонями. Несмотря на все богатство искусства периода Амарны, никаких других изображений бога солнца – никаких изображений облика Атона – найдено не было, и можно с уверенностью сказать, что и не будет найдено[31].

И наконец, абсолютно не упоминалось о боге умерших, Осирисе и царстве мертвых. Ни гимны, ни надписи в гробницах не предоставляют никаких сведений о том, что было ближе всего сердцу египтян. Контраст по отношению к общераспространенной религии более ясно продемонстрировать нельзя[32].

3

Теперь я позволю себе сделать следующее заключение: если Моисей был египтянином, и если он передал свою религию евреям, то это должна была быть эхнатонова религия Атона.

Я уже сравнивал еврейскую религию с общераспространенной религией Египта и показал их противоположность. Теперь я должен провести сравнение между еврейской религией и религией Атона в надежде доказать их первоначальную идентичность. Я сознаю, что это будет нелегкая задача. Благодаря мстительности жрецов Амона мы, вероятно, слишком мало знаем о религии Атона. Моисеева религия известна нам лишь в ее окончательной форме, в которой она была закреплена священничеством примерно спустя восемьсот лет после исхода. Если, несмотря на это неблагоприятное состояние материала, мы найдем несколько указаний в пользу нашей гипотезы, то сможем оценить их очень высоко.

Мог бы существовать короткий путь доказательства того нашего тезиса, что Моисеева религия была религией Атона и никакой иной, а именно, если бы мы имели символ веры, ее провозглашение. Но боюсь, нам скажут, что этот путь закрыт для нас. Как хорошо известно, еврейский символ веры гласит: «Schema Jisroel Adonai Elohem Adonai Echod»[33].

Если то, что имя египетского Атона (Атума) звучит как древнееврейское слово Adonai [господь] и имя сирийского божества Адонис, – не просто случайность, а обусловлено первоначальным родством речи и значения, тогда еврейскую догму можно было бы перевести следующим образом:

«Слушай, о Израиль: наш бог, Атон (Adonai), единственный бог». К сожалению, я совершенно некомпетентен ответить на этот вопрос, а в литературе мне удалось найти лишь очень немногое[34].

Но по всей вероятности это слишком облегчает нашу задачу. В любом случае нам еще раз придется вернуться в проблемам, касающимся имен богов.

Сходства, а также различия между двумя религиями легко заметны, но многого это нам не дает. Обе религии – формы строгого монотеизма, и нам придется априори проследить, что в них было общего в отношении этой фундаментальной характеристики. В некоторых аспектах еврейский монотеизм был даже строже египетского: например, в запрещении любых рисуночных изображений. Самое существенное различие (за исключением имен их богов) можно видеть в том, что в еврейской религии совершенно не было поклонения солнцу, к которому склонялась египетская религия. Когда мы проводили сравнение с общераспространенной религией Египта, у нас создалось впечатление, что кроме фундаментального контраста, в различии двух религий играл роль фактор намеренного противоречия. Это впечатление, по-видимому, оправдывается, если теперь, сравнивая, мы на место еврейской религии ставим религию Атона, которая, как мы знаем, была учреждена Эхнатоном с преднамеренным антагонизмом к общераспространенной. Мы были оправданно удивлены тем, что еврейская религия не имеет ничего общего с иным миром или жизнью после смерти. Хотя подобная доктрина была бы совместима со строжайшим монотеизмом. Но это удивление исчезает, если мы вернемся от еврейской религии к религии Атона и предположим, что этот отказ был взят из нее, ведь Эхнатону это было необходимо для борьбы с общераспространенной религией, в которой Осирис, бог мертвых, играл, возможно большую роль, чем какой-либо другой бог из верхнего мира. Совпадение еврейской религии и религии Атона в этом важном моменте является первым сильным аргументом в пользу нашего тезиса. И мы увидим, что не единственным.