Сэм Харрис - Ложь. Почему говорить правду всегда лучше Страница 5

Дерек особо не таился. Он был кинопродюсером и в любовницы выбрал начинающую актрису. Однажды, отправившись с женой и детьми в отпуск, он забронировал этой женщине соседний номер в гостинице, а позднее взял ее на работу своей помощницей. Она стала сопровождать его в деловых поездках и посещать мероприятия, на которых присутствовала и Джина.

Стефани хотела хоть чем-то помочь приятельнице. Но что в такой ситуации было правильным? Человек, рассказавший ей о романе Дерека, взял с нее клятву хранить все в тайне. Но Стефани знала женщин, которые по-настоящему дружили с Джиной, и удивлялась: почему эти подруги ничего не делают?

За это время Стефани несколько раз встречалась с Джиной – у них была традиция иногда обедать вместе, – но ей было тягостно в компании приятельницы. Джина рассказывала об окончании ремонта в новом доме и о планах на отпуск, а Стефани казалось, что, храня молчание, она словно тянет эту женщину ко дну. Обычный разговор превращался в тяжкое испытание, требующее недюжинного актерского мастерства, ведь Стефани приходилось делать вид, будто ничего не случилось. Возможно, Джина была в курсе измены мужа, но держалась как ни в чем не бывало. Возможно, она оказалась жертвой подлого поведения супруга и сговора окружающих, но в любом случае притворство Стефани превратилось в самую настоящую ложь. В результате приятельницы отдалились друг от друга и многие годы не общались.

Стефани слышала, что несколько человек, которые знали о любовных похождениях Дерека, разорвали с ним отношения, но при этом они тоже держали Джину в неведении (или позволяли ей пребывать в нем). Стефани с ужасом думала о том, каково это – жить с таким колоссальным бременем лжи и сплетен, окруженной друзьями, ни один из которых не решается сказать правду. Так Дерек одержал решающую победу: люди, которые не хотели знаться с ним из-за его бессовестного поведения, тем не менее участвовали в его обмане. И отдалились от Джины.

Ложь в экстремальных ситуациях

Кант полагал, что лгать неэтично в любых обстоятельствах, даже при попытке предотвратить убийство невинного человека. Как и в случае со многими философскими взглядами Канта, его позиция относительно лжи не столько обсуждалась, сколько считалась аксиомой, подобно религиозной заповеди. И хотя правило «Никогда не лги» однозначно призывает к добродетели, на практике оно может обернуться совершенно неадекватным поведением.

Абсолютный запрет на ложь целесообразен с точки зрения разве что убежденного пацифиста. Если вы считаете возможным убить или ранить человека при самозащите или при защите другого, нет смысла отказываться от лжи в аналогичных обстоятельствах[12].

По-моему, к аргументации Канта по данному вопросу нельзя относиться серьезно, но это вовсе не означает, что ложь можно легко оправдать. Даже как средство предотвращения насилия ложь часто мешает честному и открытому общению, которое могло бы принести более ощутимые результаты или повлечь за собой важные моральные перемены.

В ситуациях, когда мы не видим иного выхода, кроме лжи, мы, как правило, оправдываем себя так: человек, которого мы обманываем, опасен и правда нам не поможет. Иными словами, мы убеждены в полнейшей невозможности установить с ним искренние отношения. Большинство из нас крайне редко оказывается в подобных обстоятельствах. И даже если такое происходит, ложь кажется самым легким (и далеким от этичности) вариантом.

Давайте в качестве показательного примера рассмотрим такую гипотетическую ситуацию: убийца ищет мальчика, которого вы укрываете в своем доме. Злодей стоит у двери и спрашивает, не доводилось ли вам видеть намеченную им жертву. Ваше желание солгать в этой ситуации более чем понятно, но ложь может повлечь за собой нежелательные последствия. Если вы скажете, что видели, как мальчик перелез через забор и убежал по улице, убийца уйдет, но при этом может напасть на какого-то другого ребенка. В такой драматический момент ложь могла быть единственной надеждой на защиту невинной жизни. Но это вовсе не означает, что кто-то другой, более отважный или сообразительный, не сумел бы выкрутиться с помощью правды.

В подобных ситуациях правда не должна сводиться к согласию. Она может выглядеть и так: «Я бы не сказал, даже если бы знал. А сделаешь еще хоть шаг, пущу тебе пулю в лоб». Если ложь видится вам единственным вариантом, если вы боитесь, а ваши физические возможности ограничены, то это повод, чтобы переложить борьбу со злом на других. Допустим, ваши соседи могли бы взять эту ответственность на себя вместо вас. Кому-то рано или поздно пришлось бы взять ее на себя. Если никто этого не сделает, сказать убийце правду придется полиции, и тогда на снисхождение ему рассчитывать не стоит.

Намного чаще мы оказываемся в ситуациях, где честность, несмотря на соблазн солгать, помогает находить контакт с людьми, которые в противном случае стали бы нашими врагами. В качестве примера перескажу вам мой диалог с американским таможенником в момент, когда я возвращался домой из своей первой поездки по Азии.

Дело происходило в 1987 году, но с тем же успехом могло происходить в «лето любви» (так называют лето 1967 года, когда движение хиппи набрало силу): мне было двадцать, я носил волосы до плеч, а одет был как индийский рикша. Все это было веской причиной для того, чтобы таможенники решили как можно тщательнее обследовать мой багаж на предмет наркотиков. К счастью, скрывать мне было нечего.

– Откуда вы прибыли? – спросил офицер, скептически оглядывая мой рюкзак.

– Индия, Непал, Таиланд, – ответил я.

– Вы принимали какие-нибудь наркотики, находясь там?

Так уж вышло, что я действительно их принимал. Конечно же, мне очень захотелось соврать: зачем признаваться сотруднику таможни в употреблении наркотиков? Но у меня не было ни одной реальной причины скрывать правду, кроме опасения, что мой багаж (и, возможно, мою персону) начнут проверять еще тщательнее.

– Да, – ответил я.

Таможенник перестал осматривать мои вещи и пристально взглянул на меня.

– Что вы употребляли?

– Несколько раз курил марихуану. И попробовал опиум в Индии.

– Опиум?

– Верно.

– Опиум или героин?

– Опиум.

– Опиум сейчас не в моде.

– Я знаю. Я вообще попробовал его впервые в жизни.

– Вы везете с собой какие-нибудь наркотики?

– Нет.

Таможенник еще раз посмотрел н меня – на этот раз с опаской – и продолжил копаться в моей сумке. Учитывая характер нашего диалога, я настроился на длительное ожидание. И поэтому был спокоен как удав, что пришлось весьма кстати, поскольку таможенник изучал мои вещи так, словно каждая из них – зубная щетка, книга, фонарик, моток нейлонового шнура – могла раскрыть ему величайшие тайны Вселенной.

– И на что похож опиум? – неожиданно спросил он.

Я принялся рассказывать и за последующие десять минут поведал офицеру все, что знал об употреблении изменяющих сознание веществ. Наконец он закончил досмотр и закрыл мою сумку. По завершении нашего общения очевидным было одно: удовольствие получили мы оба.

Этот инцидент раскрыл идеалистическую сторону моей натуры. Не думаю, что сегодня у меня мог бы состояться подобный разговор. Лгать бы я, разумеется, не стал, но и не старался бы открывать столь непривычный для меня канал коммуникации. Тем не менее я до сих пор считаю, что готовность говорить откровенно – особенно о фактах, которые все обычно стараются скрыть, – часто ложится в основу продуктивного общения с людьми.

Разумеется, вези я тогда с собой наркотики, ситуация сложилась бы иначе. Хуже всего в нарушении закона то, что преступление вынуждает вас вступать в конфликт с огромным количеством людей. В несправедливых законах много плохого, но есть одно действительно пагубное последствие: они подбивают мирных и честных в общем-то людей лгать для того, чтобы избежать наказания за этически безупречное поведение.

Мысленный учет

Лжецы сталкиваются с одной серьезной проблемой – необходимостью постоянно помнить о своей лжи. Держать в уме, когда, кому и как ты солгал, – тяжелая работа. Одним она удается лучше, другим хуже. Психопаты безо всякого видимого напряжения выдерживают бремя «мысленного учета». Это неудивительно: на то они и психопаты. Они не задумываются о чувствах окружающих и с легкостью рвут отношения, если считают это необходимым. Некоторые люди – настоящие эгоцентричные монстры. Но обычные люди расплачиваются за ложь своим душевным комфортом.

Одна ложь порождает другую. В отличие от констатации факта, не требующей никаких дополнительных усилий с нашей стороны, ложь необходимо непрерывно оберегать от столкновения с реальностью. Но если вы всегда говорите правду, вам не о чем беспокоиться, не надо запоминать, кому и что вы сообщали: вашей памятью становится как бы весь мир. И если вдруг у кого-то возникают вопросы, то вы легко найдете нужные ответы и подтверждения. Вы даже можете пересмотреть и изменить свои взгляды на жизнь и открыто обсудить свои сомнения и мысли с окружающими. Приверженность правде изначально избавлена от ошибок.