Алексей Леонтьев - Лекции по общей психологии Страница 5

В прошлом, как и сейчас, люди были в состоянии интуитивно отделить эти явления от объективных, то есть тех, которые мы наблюдаем вне себя. И этот вопрос, который в той или иной форме может встать перед каждым мыслящим человеком, занял видное место в системе философских воззрений прошлого. Довольно рано философская мысль сформулировала несколько важнейших проблем, относящихся к природе душевных явлений. Эти проблемы не являются достоянием прошлого. Они живут и оказывают влияние на развитие психологии как области конкретного знания. Так, в античной философии зарождаются два противоположных подхода к пониманию природы психического, борьба между которыми продолжается и по сей день. Философы, придерживающиеся одной линии, исходили из предположения о существовании объективного мира. С их точки зрения, психические явления зависят от материальных явлений. Иными словами, материя первична, а психика вторична. Эта линия известна в истории философии как линия материализма. В античной философии она была наиболее ярко представлена Демокритом, и мы обычно говорим о ней как о линии Демокрита, линии материалистического подхода к душевным явлениям.

Представители другой линии провозглашали первичность духовного мира, рассматривая материальные явления как порождения этого особого мира, то есть они утверждали, что психика (или – более широко – особое духовное начало) первична, а материя вторична. Эту линию идеалистического подхода к психическим явлениям часто называют линией Платона.

Борьба этих двух линий и составляла важнейшее содержание развития философской мысли в последующие два тысячелетия. Однако было бы грубой ошибкой понимать эту борьбу упрощенно, то есть, разделив философов на два лагеря, пытаться все богатейшие направления философской мысли уместить в эту жесткую внешнюю схему. Бесспорно, что философы разделились на два лагеря: лагерь материализма и лагерь идеализма. Но из этого бесспорного положения вовсе не вытекает, что борьба этих двух линий, этих двух основных тенденций просто делила философские системы на две части. Все было гораздо сложнее. И если мы ретроспективно прослеживаем воззрения великих философов, то часто находим в одних и тех же теоретических представлениях противоречивые элементы. Таким образом, борьба двух тенденций выступает в истории не как внешнее столкновение двух различных систем, а как внутренняя противоречивость философских воззрений.

Свое классическое выражение это явление нашло в системе одного из виднейших представителей античной философии – Аристотеля. Аристотель, в известном смысле, развивал линию Демокрита. Именно ему принадлежит тезис: «Если бы не было ощущаемого, то не было бы и ощущений». Следовательно, в системе воззрений Аристотеля признавалось существование объективного мира как источника ощущений. Тезис о том, что ощущение не может возникнуть без наличия ощущаемого, является безусловно материалистическим тезисом. Но в системе Аристотеля присутствует и линия Платона. Решая вопрос о том, в каких формах существует материя, в каких формах она выступает перед воспринимающим субъектом, Аристотель пришел к выводу, что эти формы имеют внеземное, то есть духовное, происхождение. Трудно переоценить влияние теоретических воззрений Аристотеля на развитие проблемы психического. Некоторые понятия, введенные Аристотелем, сохранили свою актуальность до нашего времени. К таким понятиям относится понятие ассоциации. Мы до сих пор говорим об ассоциациях и воспроизводим наблюдения, подытоженные в аристотелевской системе. Нам известны те явления, которые послужили основанием для выделения понятия «ассоциации» (связи). Ассоциации впечатлений или ощущений возникают, если события, вызывающие эти ощущения, были либо близки во времени, либо схожи друг с другом, либо, наоборот, одно событие резко противоречило другому (ассоциация по контрасту). Все эти представления в той или иной форме живы, живы до наших дней. И термин «ассоциация», изменив свое первоначальное значение, относится к числу капитальных психологических понятий.

Я подчеркиваю этот момент, говоря о значимости введенного Аристотелем понятия, чтобы еще раз подкрепить ранее высказанный тезис: «История философских воззрений поучительна, и ее нельзя перечеркивать». Было бы в высшей степени неразумно занимать позицию не знающего родства, потому что многие из проблем, поставленных мыслителями прошлого, превратились в собственно психологические проблемы.

Я позволю себе совершить скачок во времени, так как мы занимаемся не последовательным изложением истории, а лишь расставляем вехи по пути развития философской мысли. Наше понимание предыстории психологии как конкретной науки, да и современной психологии, неразрывно связано с именем крупнейшего философа нового времени Рене Декарта. Когда вспоминают Декарта, то в памяти очень часто всплывает латинское слово «cogito», так как именно Декарту принадлежит знаменитый тезис: «Cogito ergo sum» («Я мыслю, следовательно, я существую»). За этим тезисом лежит целое мировоззрение. Декарт провел отчетливую границу между двумя мирами: миром психических явлений и миром материальных явлений. Один мир – это тот мир, который мы находим в себе. Декарт называет этот мир миром мышления, понимая под мышлением всю совокупность психических явлений. Он неоднократно пояснял свой тезис, подчеркивая, что под мышлением понимаются также процессы восприятия, запоминания, чувствования, – словом, вся психическая жизнь. Декарт поместил мир психических явлений внутрь субъекта. Мы обнаруживаем этот мир тогда, когда ставим перед собой определенную задачу. Мы не просто мыслим, а находим себя мыслящими, находим себя воспринимающими, «находим себя…», то есть открываем для себя мир психических явлений. В этом «находим себя…», по-видимому, кроется ключ к пониманию расширительного толкования термина «мышление» как рефлексии (отражения) своей внутренней жизни.

Кроме мира психических явлений, существует мир вне нас, мир протяжения. Можно ли измерить мысль или чувство? Обладают ли они теми признаками протяжения, которые присущи объективным телесным явлениям? Декарт отвечает на этот вопрос отрицательно и использует критерий протяжения как основу для разделения двух миров.

К этому разделению мы испытываем двоякое отношение. Оно ценно, так как вначале привело к подчеркиванию своеобразия психических явлений и отразилось на последующем развитии психологии, способствуя отъединению или, точнее сказать, обособлению внутреннего субъективного мира от внешнего объективного. Декартовское разграничение двух миров заслуживает самого пристального внимания. И внешний мир, и собственное тело человека, и действия человека, разумеется, принадлежат к миру протяжения. Но что тогда остается на долю внутреннего мира, который действительно не имеет никакой метрики, никакой протяженности? Куда же нам тогда отнести эту тончайшую плоскость, эту сцену, на который разыгрывается спектакль непрерывно сменяющих друг друга психических явлений? В рамках концепции Декарта сознание оказывается обособленным, превращается в замкнутый, изолированный от жизни мир. Изолированный от жизни, потому что жизнь – это жизнь тела, потому что жизнь – это жизнь в среде, потому что жизнь – это действие! Жизнь – это активный процесс, который выступает как утверждение существования со стороны всякого субъекта поведения, и в особенности человека. Жизнь как утверждение представляет собой практический, а следовательно, материальный процесс. Если мы отрываем от этого практического процесса сознание, то оно неизбежно оказывается замкнутым в свой собственный круг. Таким образом, положение об обособленности психического мира вступает в противоречие с нашим основным положением, согласно которому психические процессы суть жизненные процессы, порожденные в ходе эволюции и отражательные по своей природе. Идея Декарта о мире сознания, как обособленном от мира протяжения, получила свое развитие применительно прямо к психологии и в интересах психологии. Рядом с Декартом мне хочется поставить еще одно имя, значимое не только для истории философии, но и для всей истории развития человеческого позитивного знания. Я имею в виду… И.Ньютона. Ньютон, главным образом, вошел в историю человеческой мысли как один из представителей точного знания, основатель ньютоновского мировоззрения в физике. Из поля зрения историков, по-видимому, выпала одна сторона его деятельности. Дело в том, что Ньютон тоже не был равнодушен к проблеме психического. Он задумывался над природой странных психических явлений. Эти странные явления, одновременно и самые близкие к нам, и самые трудные для познания, мало достижимы для научного анализа. Ньютон мечтал о точной психологической науке, обладающей столь же могучей силой предвидения, как физика, и задавался вопросом: «Как проникнуть в мир странных психических явлений, которые причудливо мерцают в нашем сознании?» Они то ярко вспыхивают, то исчезают, словно покрытые облаками. Ньютон отлично сознавал, что задача анализа психических явлений равна по трудности, если не труднее, задачи проникновения в мир вселенной. Во Вселенной мы также наблюдаем мерцающие светила, которые время от времени скрываются за тучами. Несмотря на всю сложность и отдаленность мира Вселенной, мы ухитряемся не только проникнуть в него с помощью непосредственного наблюдения, но и обработать разумом добытые эмпирические факты, придавая им математическую форму. А не сможем ли мы приложить тот же метод к анализу мира психических явлений, то есть воспользоваться методом наблюдения для изучения законов внутреннего мира? Такова была мечта Ньютона.