Психология масс - Зигмунд Фрейд Страница 5

легковерна и лишена критики, для толпы не существует невероятного. Толпа мыслит образами, которые по поверхностным ассоциациям возникают один из другого, как это бывает у человека, находящегося во власти свободных фантазий, не имеющих никакого реального отношения к действительности. Чувства массы всегда очень просты и избыточны. Толпа не знает ни сомнений, ни ощущения неопределенности.

В толковании сновидений, из которого мы почерпнули самые достоверные сведения о бессознательной душевной жизни, мы следуем техническому правилу, в соответствии с которым не обращаем внимания на сомнения и неуверенность в рассказах о сновидениях и рассматриваем каждый содержательный элемент сновидения как абсолютно достоверный. Мы считаем сомнения и неуверенность следствием влияния цензуры, которой подвергается воспоминание о сновидении, и принимаем, что первичные мысли сновидений не знают сомнений и неуверенности, так как лишены всякой критики. Тем не менее, сомнение и неуверенность могут, как и все прочее, иметь место в сновидениях, как остатки дневных впечатлений. (См. «Толкование сновидений»).

Толпа в своих действиях немедленно переходит к крайностям, любое высказанное подозрение тотчас превращается в толпе в неопровержимую истину, зародыш антипатии превращается в дикую ненависть (стр. 182).

Именно такое усиление и доведение до крайности всех чувств составляет содержание аффективной жизни ребенка, и оно же воспроизводится в жизни сновидения, где, благодаря господствующему в подсознании усилению и выделению отдельных эмоциональных побуждений, легкое раздражение наяву, направленное против какого-либо человека, может во сне превратиться в пожелание ему смерти, а намек на искушение превращается в причину преступления, имеющего место в сновидении. Относительно этого факта доктор Ганс Сакс сделал очень проницательное замечание: «То, что сновидение сообщило нам об отношении к реальной действительности, мы затем хотим отыскать в сознании, и не должны удивляться, если чудовище, виденное нами сквозь увеличительное стекло анализа, окажется всего лишь инфузорией» («Толкование сновидений»).

Склонная ко всяческим крайностям масса возбуждается лишь чрезмерными раздражителями. Тот, кто хочет воздействовать на толпу, не нуждается в логически обоснованных аргументах, он должен рисовать впечатляюще сильные картины, преувеличивать и повторять одно и то же.

Поскольку масса не испытывает сомнений относительно истинности или ложности чего бы то ни было и отчетливо ощущает свою силу, постольку она отличается крайней нетерпимостью, но легко верит авторитету. Она уважает силу и слабо поддается влиянию доброты, каковую считает своего рода слабостью. От своих героев толпа требует силы и даже насилия. Она хочет, чтобы над ней господствовали, чтобы ее подавляли, она хочет бояться своего повелителя. Консервативная по своей сути масса испытывает глубочайшее отвращение ко всем новшествам и прогрессу, но испытывает безграничный трепет перед традицией (стр. 187).

Чтобы составить правильное суждение о нравственности массы, надо принять во внимание, что у всех индивидов, составляющих массу, отказывает всякое индивидуальное торможение, и все грубые, жестокие и разрушительные инстинкты, представляющие собой пережитки первобытной дикости и дремлющие в человеческой душе, пробуждаются для свободного следования влечениям. Надо, однако, заметить, что под влиянием внушения высоких нравственных категорий масса способна на самоотречение, бескорыстие и жертвенность во имя благородных идеалов. И если для изолированного индивида личная выгода практически всегда является двигательной пружиной его действий, в толпе личная выгода отступает на задний план. Можно даже говорить об облагораживающем влиянии массы на отдельного индивида (стр. 188). В то время как интеллектуальная деятельность массы всегда сильно отстает от интеллектуальной деятельности отдельно взятого индивида, в нравственном отношении поведение толпы может или далеко превосходить поведение отдельного индивида, или пасть намного ниже его.

Характеристика, данная Лебоном, проливает свет на оправданность сравнения души массы с душой первобытного человека. В массе могут легко ужиться рядом две взаимоисключающие друг друга идеи, и при этом их соседство не приводит к логическому конфликту. То же самое происходит в бессознательной душевной жизни индивидов, детей и невротиков, что уже давно было убедительно доказано психоанализом.

Например, у маленького ребенка в течение довольно длительного времени могут существовать амбивалентные чувства в отношении самого близкого ему человека, и при этом проявление одной из установок не мешает проявлению другой, ей противоположной. Когда же между противоположными установками наконец развивается конфликт, он разрешается в результате того, что ребенок меняет объект, одно из амбивалентных чувств смещается на замещающий объект. Из истории развития невроза у взрослого пациента можно вывести, что подавленное чувство – иногда весьма продолжительное время – продолжает существовать в бессознательном, а иногда и в осознаваемых фантазиях, содержание которых прямо противоречит доминирующему устремлению, и при этом из такой противоречивости не рождается протест «я» против того, что оно, естественно, отвергает. Такие фантазии некоторое время остаются терпимыми – до тех пор, пока (как правило, вследствие повышения аффектации) ситуация не взрывается и не возникает конфликт между фантазиями и «я» со всеми вытекающими из этого последствиями.

В процессе развития человека от ребенка до зрелой взрослой личности происходит нарастающая интеграция личности, объединение независимых вначале инстинктивных влечений и специфических устремлений. Аналогичный процесс в сфере сексуальной жизни давно известен нам как объединение всех половых влечений в окончательно оформившуюся генитальную организацию. («Очерки по теории сексуальности», 1905). Впрочем, многочисленные примеры указывают на то, что объединение «я» может быть в такой же степени нарушенным, как и объединение либидо – как показывает пример естествоиспытателей, верующих в Священное Писание.

Масса, помимо прочего, легко подчиняется поистине магической силе слов, каковые могут вызвать в душе массы ужаснейшие бури, но могут ее и успокоить (стр. 227). «Ни рассудок, ни убеждение не в состоянии бороться против известных слов и известных формул. Они произносятся перед толпой с благоговением, – и тотчас же выражение лиц становится почтительным, и головы склоняются. Многие сравнивают такие слова с силами природы или даже со сверхъестественной властью» (стр. 227). Здесь было бы уместно вспомнить табу имен у первобытных народов, о магической силе, каковую эти народы приписывали именам и словам.

И, наконец, массы никогда не знали жажды истины. Массы требуют иллюзий, без которых не могут обойтись. Мнимое всегда имеет у них преимущество перед реальным, не существующее влияет на них почти так же сильно, как действительность. Масса обладает явной склонностью не делать различий между ними (стр. 197).

Мы показали, что определяющим фактором в психологии неврозов является доминирование фантастической жизни и обусловленных неисполнением иллюзорных желаний. В своих исследованиях мы обнаружили, что для невротиков имеет значение не обычная объективная реальность, а реальность психическая. Истерический симптом зиждется на фантазии, а не на воспроизведении пережитой реальности; навязчивое невротическое осознание вины зиждется на факте неосуществленного злого умысла. Так же, как в сновидении и при гипнозе, в душевной деятельности толпы доказательства реальности отступают на задний план