Джеймс Холлис - Обретение смысла во второй половине жизни. Как наконец стать по-настоящему взрослым Страница 51

Вот о чем в данном случае ведет речь Юнг – что «истина» внутри образа может быть истинной для нас только в том случае, если она станет психологическим фактом, то есть внутренне осознаваема и переживаема нами. Так всегда было и есть – Юнг лишь делает более понятным тот процесс, благодаря которому образы обретают святость или, наоборот, теряют свою энергию. Богатство, власть, даже физическое здоровье можно воспринимать как артефакты культуры, олицетворяющие бессознательную религиозность по той причине, что они у многих и многих людей активируют психологическую реакцию. «Следовать по стопам верующего», как это называет Юнг, – процесс, которым первоначальные образы религиозной традиции могут заново раздуть пламя в душе современного человека. С другой стороны, может и так оказаться, что тот образ, найденный вами, уже давно мертв. Что ж, грустно, если так, однако это все же лучше, чем жить, привычно соблюдая верность прошлому, которое ничего не привносит в вашу теперешнюю цельность. Да и кто сказал, что продолжать бессознательно служить образу из прошлого не есть древнейшая из религиозных ересей – идолопоклонство! Такое идолопоклонство нередко способно утешить Эго, но всегда будет оставаться помехой вечному обновлению задачи души.

То, что глубоко трогает нас, заставляет изумляться и благоговеть, всегда будет религиозным, неважно, какой тропой оно могло прийти к нам. По этой причине многие популярные формы шоу-бизнеса несут заряженные имаго, которые выполняют для нас религиозную функцию, осознаем мы это или нет. К примеру, сексуальность и насилие, всецело завладевшие вниманием нашей культуры, могут служить иллюстрацией того, каким образом эти первичные энергии циркулируют в повседневности, постоянно и ежеминутно, при всем том, что мы можем намеренно ограждать от них свою сознательную жизнь и практики. Ну, а другая культура может во всеуслышание заявить: «Эти мощные переживания – боги, мы зовем их Арес и Афродита, и вы должны почитать их, искренне служить и поклоняться им, иначе они причинят немалый вред вам и вашей семье». К великому своему разочарованию, мы постоянно узнаём на собственном опыте, что, когда отвергаем или вытесняем этих богов, они вторгаются в сознательную жизнь неврозами, навязчивыми фантазиями, проекциями на других или разнообразными социальными конфликтами.

Эти образы, снабжающие нас энергией, происходят из mundus imaginalis, области духов, которые оживляют материальный мир и обеспечивают связь между миром, который мы можем видеть, и миром невидимым. Автономная активность души, через которую это глубинное царство достигает воплощения в сознательном, получила у Юнга название «трансцендентной функции»: когда взаимная активность Я и вселенной стремится превзойти барьеры между областями сознательного и бессознательного.

Хорошо знакомый пример этой «трансцендентной функции» – такое всем привычное занятие, как сон. Сновидения не слетаются к нам по нашему велению. Если вы считаете иначе, попробуйте заказать определенный род снов, чтобы убедиться, считается ли психе с вашим желанием. Но в среднем шесть раз за ночь мы удостаиваемся посещения иного мира, который, тем не менее – и наш мир тоже. Подобная невероятная трата энергии не случайна и не бесцельна. Природа никогда не тратит энергию зря. В свою очередь, посетить место встречи внутреннего и внешнего мира – в этом и заключается суть и основная задача глубинной психологии, мистической традиции мировых религий, и повседневная задача для каждого из нас. Из этой точки встречи проистекают творческие энергии, исходят откровения и приглашения к духовности, способствующей развитию. Образы, приходящие еженощно, – не божества как таковые, хотя незримые боги наполняют эти образы своей энергией. Но именно они, эти образы, служат тем связующим мостом, по которому мы снова поднимаемся к богам. Образы сновидений – невероятный подарок души. И кто мы такие, раз уж на то пошло, чтобы отвергать их, относиться к ним как к пустякам, не желая прислушаться к тому, что душа жаждет сказать нам? Многим и многим своим пациентам я задавал один и тот же вопрос: «Откуда, из какого места пришел этот сон? Вы придумали его сами?». «Нет, конечно же, нет!» – отвечали все как один. «Тогда нужно проследить, откуда они приходят, научиться уважать это место внутри вас, по всей видимости так хорошо вас знающее и принимающее ваши интересы столь близко к сердцу». Вот с чего мы начинаем работу по обретению внутреннего авторитета и восстановлению личной психологической цельности.

Обретение зрелой духовности можно считать делом решенным лишь в том случае, когда мы вполне осознаем тот факт, что наше Эго – лишь незначительная часть большой загадки. Она, эта загадка, продолжает свою работу вне нас, в космосе и природе, в других людях, но и в нас в том числе. И мы призваны задавать себе серьезные, смелые вопросы, ибо без этих испытующих вопросов мы попросту скатываемся к старым паттернам, которые не принесут пользы ни нам, ни нашей культуре. Мы понимаем, что придется учиться смотреть на все с психологической точки зрения, пристально вглядываясь в окружающий мир и в мир внутренний с большей, чем до этого, глубиной и сосредоточенным вниманием. Мы обязаны увидеть религиозность, пропитывающую собой буквально все на этой планете, и затем спросить себя, достойны ли нашей души открытые формы религиозности или нет. Мы должны решиться на риск и применить к ним освобождающий принцип резонанса. Если что-то окажется созвучно душе, пробуждает в ней отклик, значит, это наше; если же нет, тогда все закончится изменой душе, с каким бы почтением ни относились к этой форме наше Эго или традиция. Для зрелой духовности требуется зрелый человек. Зрелая духовность уже заключена в каждом из нас, в способности принять эту загадку такой, какой она приходит к нам, испытующе изучить ее, рискнуть и согласиться на перемены и рост и продолжать снова и снова возвращаться к своему путешествию на протяжении всего пути. Остается только увидеть, насколько мы готовы сделать этот шаг к ответственности за личный авторитет. Вот то приглашение на встречу, которое каждый из нас призван принять.

Новый миф не упадет сам в руки. Только тоталитарные идеологии или наспех сфабрикованные призывы Эго к нашим комплексам будут появляться таким образом. Новый миф придет так, как приходил всегда, поднимаясь из сокровенных глубин, приветствуя свое племя, призывая каждого из людей служить тому, что возвышает, а не принижает. Этот новый миф, глубокое, пульсирующее энергетическое поле, уже зарождается в твоих глубинах, дорогой читатель. Твоя обязанность – уважать то, что приходит к тебе, и почтить с новой силой вечно изменчивые формы тех глубоких мистериальных энергий, которые человечество на протяжении своей истории именовало «богами» и которым поклонялось как богам. По словам Рильке:

Боги, мы лишь в дерзновенных набросках их множим,уничтожаемых тотчас ворчливой судьбой.Боги, однако, бессмертны. И, значит, мы можемслушать того, кто услышит наш голос сквозной[52].

Глава десятая

Душевные омуты

В преполовение дней моих должен я идти во врата преисподней.

Своею смертью пусть любой умрет На склоне жизни, что была полна Любви и страсти, смысла и невзгод[53].

Под поверхностью современной культуры скрывается мощная фантазия прогресса, к которой в той или иной форме причастны все мы. Последние два столетия прошли под знаком научного и технологического прорыва, но, несмотря на то, что прогресс значительно сказался на росте благосостояния и продолжительности жизни, он почти не оказал положительного влияния на наши нравственные достижения. Именно технологическая изощренность в значительной степени помогла написать тот ужасающий список загубленных людских душ, что оставил после себя минувший век. Мы научились убивать куда эффективней, покрыв поверхность земли своими кровавыми отпечатками. Тем не менее фантазия прогресса по-прежнему глубоко залегает в нашей культуре. Да и кто в тот или иной период своей жизни не путал материальные достижения с плодами духа? И пожалуй, ни в чем эта фантазия не проявилась столь отчетливо, как во всеобщей озабоченности здоровьем, в стремлении выглядеть молодо, в упорном нежелании признавать неизбежность старения и смерти. Впрочем, эти опасения едва ли новы. В XVII веке Томас Нэш писал в «Литании во времена Чумы»:

Увянут розы мая,Померкнет воздух рая,Прах скроет лик Елены:Все люди в мире бренны,И королевы – тоже.Чума во мне, о Боже!Господь, помилуй нас[54].

Нэшу понятны мимолетность жизни, недолговечность красоты и то, как прилив и отлив приходят к каждому в должный срок. Он, а также и большинство его современников нередко находили утешение в вере в Бога на небесах и в обещании загробной жизни. Для кого-то вера и до сих пор остается живой, однако для многих и многих людей, живущих в нашу эпоху, обещания райского сада на небесах давно уже потеряли свою привлекательность.